Как Россия потеряла выход к Балтийскому морю

400 лет назад, 9 марта 1617 года, был подписан Столбовский мир. Этот мир положил конец русско-шведской войне 1610-1617 гг. и стал одним из печальных итогов Смуты начала XVII века. Россия уступала Швеции Ивангород, Ям, Копорье, Орешек, Корелу, то есть утратила весь выход к Балтийскому морю, кроме того, Москва платила шведам контрибуцию. Границы, установленные Столбовским миром, сохранялись до начала Северной войны 1700-1721 гг.

                                                              Предыстория

Борьба княжеско-боярских кланов в России привела к смуте. Ситуацию усугубило резкое усиление социальной несправедливости, вызвавшее массовый протест населения и стихийные бедствия, которые привели к голоду и эпидемиям. Клан Романовых вместе с монахами Чудового монастыря нашли и вдохновили самозванца, который объявил себя царевичем Дмитрием.

Лжедмитрий также был поддержан польскими магнатами и Ватиканом, которые хотели расчленить Русское государство и поживиться его богатствами. Польские магнаты и шляхта собрали для самозванца частную армию. Самозванца также поддержали некоторые города юго-западной России, дворяне и казаки, недовольные политикой Москвы. Однако самозванец не имел шансов занять Москву, если бы не заговор в русской столице. Царь Борис Фёдорович Годунов весной 1605 года скоропостижно умер (или был отравлен), а его сына убили.

Летом 1605 г. Лжедмитрий торжественно вступил в Москву и стал «законным» царем. Но Григорий Отрепьев правил недолго, вызвал недовольство московского боярства, которое устроило переворот в Москве. В мае 1606 года самозванца убили.

На царство венчали Василия Ивановича Шуйского. Однако новый царь был недалек, его ненавидели дворяне и «гулящие люди», воевавшие за Лжедмитрия, польская шляхта, мечтавшая о разграблении русских земель, и большинство бояр (Голицыны, Романовы, Мстиславские и пр.), имевшие свои планы на русский престол.

Сразу же восстали почти все южные и юго-западные города Руси. Осенью на Москву двинулась повстанческая армия Ивана Исаевича Болотникова. Повстанцы действовали от имени «чудесно спасшегося» царя Дмитрия. Началась полномасштабная гражданская война. После упорных боев правительственные войска взяли Тулу, где держали оборону силы Болотникова. Самого Болотникова казнили, как и бывшего при нем ещё одного самозванца — царевича Петра, якобы сына царя Федора Ивановича.

Однако в это время объявился новый самозванец, Лжедмитрий II. Точное происхождение нового самозванца неизвестно. Большинство исследователей склонятся к тому, что это был шкловский еврей Богданко, имевший некоторое образование и сыгравший роль «царевича».

К шкловскому самозванцу примкнули отряды польских шляхтичей авантюристов, казаки Малороссии, города юго-запада России, и остатки болотниковцев. Весной 1608 года войска самозванца двинулись на Москву. В упорной битве под Болховым, в районе Орла, войска самозванца разбили царское войско, которым руководил бездарный Дмитрий Шуйский (родной брат царя). Царь Василий выслал против самозванца новую армию под началом Михаила Скопина-Шуйского и Ивана Романова. Однако в войске был вскрыт заговор. Некоторые воеводы собирались перейти к самозванцу. Заговорщиков схватили, пытали, некоторых казнили, других — сослали. Но царь Василий Шуйский испугался и отозвал войска к столице.

Летом 1608 г. войска самозванца вышли к Москве. На штурм они пойти не решились и расположились в Тушино.

В связи с этим самозванцу дали прозвище «Тушинский вор». В итоге Русское государство, по сути, было разделено на две части. Одна часть поддерживала законного царя Василия, другая — Лжедмитрия. Тушино на некоторое время стало второй русской столицей. У Тушинского вора была своя царица — Марина Мнишек, свое правительство, Боярская дума, приказы и даже патриарх Филарет (Федор Романов).

Патриарх рассылал по Руси грамоты с требованием подчинить «царю Дмитрию».

В это время Русь подверглась разгрому со стороны «воров», «воровских казаков» и польских отрядов.

                                          Союз со Швецией

В Швеции в начале века был политический кризис, Карлу IX удалось короноваться только в марте 1607 года.

Поэтому в начале шведам было не до России. Но как только ситуация стабилизировалась, шведы обратили взоры на Русь. Проанализировав ситуацию, шведы пришли к выводу, что русская смута может завершиться по двум основным сценариям. По первому в России устанавливалась твердая власть, но русские теряли обширные территории, которые отходили Польше — Смоленск, Псков, Новгород и др. При этом Польша уже контролировала Прибалтику. По второму сценарию Русь могла стать «младшим партнером» Польши.

Понятно, что оба сценария не устраивали шведов. Польша в то время была их главным конкурентом в борьбе за Балтийский регион. Усиление Польши за счёт России угрожало стратегическим интересам Швеции. Поэтому шведский король Карл IX решил помочь царю Василию. При этом Швеция могла нанести удар своему конкуренту — Польше, заработать и усилить свои позиции на севере России. Ещё в феврале 1607 года выборгский наместник написал карельскому воеводе князю Мосальскому, что король готов помочь царю и шведское посольство уже на границе и готово к переговорам. Но в это время Шуйский ещё надеялся самостоятельно разобраться с врагами, заключить мир с Польшей. Он приказал князю Мосальскому написать в Выборг, что «великому государю нашему помощи никакой ни от кого не надобно, против всех своих недругов стоять может без вас, и просить помощи ни у кого не станет, кроме бога». Шведы в течение 1607 года прислали ещё четыре грамоты царю Шуйскому с предложением о помощи. На все грамоты русский царь отвечал вежливым отказом.
Однако в 1608 году ситуация изменилась к худшему. Царь Василий был блокирован в Москве. Один за другим города переходили на сторону Тушинского вора. Пришлось вспомнить о предложении шведов. В Новгород для переговоров был направлен царский племянник Скопин-Шуйский.

23 февраля 1609 года в Выборге был заключен договор. Обе стороны заключили антипольский союз. Швеция обещала направить на помощь наемное войско. Москва оплачивала услуги наемников. За шведскую помощь царь Василий Шуйский отказывался от прав на Ливонию. Кроме того, был подписан секретный протокол к договору — «Запись об отдаче Швеции в вечное владение российского города Карелы с уездом». Передача должна была состояться спустя три недели после того, как шведский вспомогательный корпус под командованием Делагарди вступит в Россию и будет на пути к Москве.

Весной 1609 года шведский корпус (он в основном состоял из наемников — немцев, французов и др.) подошел к Новгороду. Русско-шведское войско одержало ряд побед над тушинцами и поляками. От тушинцев были очищены Торопец, Торжок, Порхов и Орешек. В мае 1609 года Скопин-Шуйский с русско-шведским войском двинулся из Новгорода к Москве.

В Торжке Скопин соединился с московским ополчением. Под Тверью русско-польские войска в ходе упорного сражения разбили польско-тушинский отряд пана Зборовского. Однако Москву в ходе этого похода не освободили. Шведские наемники отказались продолжать поход под предлогом задержки оплаты, и того что русские не очищают Корелы. Русская часть войска остановилась у Калязина. Царь Василий Шуйский, получив деньги от Соловецкого монастыря, от Строгоновых с Урала и ряда городов, поспешил выполнить статьи Выборгского договора. Он приказал очистить Корелу для шведов. Тем временем царские войска заняли Переславль-Залесский, Муром и Касимов.

Вступление шведских войск в русские пределы дало повод польскому королю Сигизмунду III Ваза начать войну с Россией.

В сентябре 1609 года войска Льва Сапеги и короля подошли к Смоленску. Тем временем власть в Тушинском лагере окончательно перешла к польским панам во главе с гетманом Ружинским. Тушинский царек фактически стал заложником поляков. Польский король предложил тушинским полякам забыть старые обиды (многие польские шляхтичи враждовали с королем) и идти служить в его армию. Многие поляки послушались. Тушинский лагерь распался. Сам самозванец бежал в Калугу, где создал новый лагерь, опираясь преимущественно на казаков. Здесь он стал проводить «патриотическую» линию, начав борьбу с поляками.

Остатки тушинского «правительства» окончательно предали Русь. В январе 1610 года тушинский патриарх и бояре послали под осажденный Смоленск своих послов к королю. Они предложили план, по которому русский престол должен был занять не польский король, а его сын — юный Владислав. А Филарет и тушинская Боярская дума должны были стать ближайшим окружением нового царя. Тушинцы писали королю: «Мы, Филарет патриарх московский и всея Руси, и архиепископы, и епископы и весь освященный собор, слыша его королевское величество о святой нашей православной вере раденье и о христианском освобождении подвиг, бога молим и челом бьем. А мы, бояре, окольничие и т. д., его королевской милости челом бьем и на преславном Московском государстве его королевское величество и его потомство милостивыми господарями видеть хотим…».
Таким образом, «патриарх» Филарет и тушинские бояре сдали Руси и народ полякам. Польский король ещё до похода на Русь прославился свирепыми расправами над православными, которые жили в Речи Посполитой. Поляки осаждали Смоленск, который хотели присоединить к Польше.

Сигизмунд сам хотел править Россией и в союзе с Ватиканом искоренить «восточную ересь». Но из политических соображений он решил временно согласиться на передачу русского престола сыну.

Тем временем Скопин торговался со шведами. Несмотря на сопротивление её жителей, Корелу сдали шведам. Кроме того, царь Василий обязался возместить шведам «за вашу любовь, дружбу, вспоможение и потери, которые вам учинились…». Он обещал отдать всё, что попросят: «города, или земли, или уезда». Шведы успокоились и снова двинулись со Скопиным-Шуйским. В марте 1610 года Скопин и Делагарди торжественно вошли в Москву. Однако 23 апреля князь Скопин неожиданно умер. Подозревали, что его отравителем выступил царский брат Дмитрий Шуйский. Царь Василий был стар и бездетен, его наследником считался брат Дмитрий. Удачливый полководец Михаил Скопин-Шуйский мог стать его конкурентом, у него было много сторонников.
Смерть Скопина стала тяжелым ударом как для царя Василия, так как успешный полководец спасал его трон, так и для всей Руси. Вдобавок царь совершил непростительную ошибку, назначил командовать армией, которая должна была пойти выручать Смоленск, Дмитрия Шуйского. В июне 1610 года польское войско под началом гетмана Жолкевского разбило русско-шведскую армию у деревни Клушино.

Наемники перешли на сторону поляков. Меньшая часть наемников (шведы) под началом Делагарди и Горна ушла на север к своей границе. Русские войска частью перешли на сторону польского короля, частью разбежались или вернулись с Дмитрием Шуйским в Москву «со срамом».

Катастрофа под Клушиным тут же привела к появлению нового заговора в Москве, уже против царя Василия. Организаторами заговора стали Филарет, князь Василий Голицын, метивший в цари, боярин Иван Салтыков и рязанский дворянин Захар Ляпунов. 17 июля 1610 года Василий был свергнут с престола, фактически его просто выгнали из царского дворца. Патриарх Гермоген не поддержал заговорщиков, против выступила и часть стрельцов.

Тогда 19 июля Ляпунов со своими соратниками ворвался в дом Шуйского и тот был насильственно пострижен в монахи, причём отказался сам произносить монашеские обеты (кричал и сопротивлялся). Патриарх Гермоген не признал такого насильственного пострижения, но его мнение заговорщиков не интересовало. В сентябре 1610 года Василий был выдан польскому гетману Жолкевскому, который вывез его и его братьев Дмитрия и Ивана в октябре под Смоленск, а позднее в Польшу. В Варшаве царь и его братья были представлены как пленники королю Сигизмунду и принесли ему торжественную присягу. Бывший царь умер в заключении в Польше, там же умер его брат Дмитрий.

Власть в Москве перешла к кучке бояр-заговорщиков (т. н. семибоярщина).

Однако она распространялась в основном только на Москву. Чтобы сохранить свою власть, предатели решили пустить в Москву поляков. В ночь с 20 на 21 сентября польское войско по сговору с боярским правительством вошло в русскую столицу. Польский королевич Владислав был объявлен русским царем.

Русь охватила полная анархия. Бояре и поляки контролировали только Москву и коммуникации, которые связывали польский гарнизон с Польшей. При этом Сигизмунд и не думал посылать Владислава в Москву, твердо заявив о том, что сам займет русский престол. Какие-то города формально целовали крест Владиславу, другие — подчинялись тушинскому вору, а большинство земель жили сами по себе. Так, Новгород сначала признал Владислава, а когда первое ополчение двинулось освобождать Москву, стал центром антипольского восстания. Горожане устроили самосуд над Иваном Салтыковым, олицетворявшим в ее глазах тип боярина-предателя, продавшегося полякам. Воеводу жестоко пытали, а затем посадили на кол.

В декабре 1610 года был убит Лжедмитрий II. Угроза с его стороны миновала. Однако атаман Заруцкий поддерживал сына Марины — Ивана Дмитриевича (Ворёнок), и сохранил значительное влияние и силу. Отряды Заруцкого поддержали первое ополчение.
                                              Шведская агрессия. Падение Новгорода

Между тем шведы, которые убежали из-под Клушино, с прибывшими из Швеции подкреплениями, попытались захватить северные русские твердыни Ладогу и Орешек, но были отбиты их гарнизонами. Шведы сначала контролировали только Корелу, некоторые участки Баренцева и Белого морей, включая Колу. Однако в 1611 году, воспользовавшись хаосом на Руси, шведы начинают захватывать пограничные новгородские земли — постепенно были захвачены Ям, Ивангород, Копорье и Гдов. В марте 1611 года войска Якоба Понтуссон Делагарди вышли к Новгороду.

Делагарди послал спросить у новгородцев, друзья они или враги шведам и будут ли соблюдать Выборгский договор? Новгородцы ответили, что это не их дело, что всё зависит от будущего московского царя.

Узнав, что польский гарнизон осажден первым ополчением Прокопия Ляпунова и поляки сожгли большую часть Москвы, шведский король вступил в переговоры с вождями ополчения. В грамоте шведского короля предлагалось не выбирать в русские цари представителей иностранных династий (понятно, что имелись в виду поляки), а выбрать кого-то из своих. Тем временем в Новгороде происходили события, которые дали шведам надежду легко взять важнейший русский город. По шведским данным сам воевода Бутурлин, ненавидевший поляков и имевший хорошие отношения с Делагарди ещё в Москве, предлагал ему занять Новгород.

Бутурлин сражался при Клушине плечом к плечу с Делагарди, был ранен, попал в плен, где подвергся мучениям и издевательствам, и — освобожденный после присяги Москвы польскому принцу Владиславу — стал заклятым врагом поляков.

По русским данным между Бутурлином и воеводой Иваном Одоевским, а также горожанами было несогласие, которое мешало организовать надежную оборону Новгорода. Город встретил русского воеводу разгулом анархии, которую едва удавалось сдерживать уступками и обещаниями. Город был на грани бунта, горючего материала было предостаточно: 20-тысячное население города возросло в несколько раз за счет беженцев из окрестных крепостей и деревень. Разоренным беднякам нечего было терять, и нечем заняться. В соседнем Пскове бунт уже произошел, и посланцы из него подзуживали новгородцев к восстанию, призывали бить бояр и купцов-толстосумов. Старый хозяин города воевода Иван Одоевский скрепя сердце уступил власть Василию Бутурлину, но не примирился с этим. Не было единства и среди прочих представителей городской верхушки. Одни оставались тайными приверженцами поляков, Владислава, другие обращали свои взгляды в сторону Швеции, надеясь получить царя из этой страны, третьи поддерживали представителей русских аристократических родов.
О царившей в городе атмосфере рассказывает Третья Новгородская летопись: «В воеводах не бысть радения, а ратным людям с посадскими не бысть совету, иные же воеводы пили беспрестанно, а воевода Василий Бутурлин с немецкими людьми ссылался, а торговые люди возили к ним всякие товары».
Сам Василий Бутурлин был убежден, что приглашение на русский престол одного из сыновей короля Карла IX — Густава Адольфа или его младшего брата принца Карла Филиппа — спасет страну от угрозы со стороны католической Польши, желающей уничтожить православие, и прекратит схватку между боярами за власть. Руководители ополчения разделяли эти взгляды, надеясь, что новгородские силы, объединившись с войсками Делагарди, смогут помочь в освобождении Москвы от поляков. Бутурлин предлагал отдать в залог шведам одну из пограничных крепостей и доверительно сообщил Делагарди, что и Новгород, и Москва хотят одного из королевских сыновей в цари, лишь бы было обещано сохранить православие. Правда, проблема была в том, что король Карл IX, отличавшийся практицизмом, не претендовал на всю Русь. Он хотел лишь увеличения своих земель и удаления России от Балтийского моря. В таком случае Швеция могла обогатиться на посредничестве в русской торговле с Европой и нанести серьёзный удар по экспансии Польши.

Делагарди передал Бутурлину королевские требования: Швеция хотела получить за свою помощь не только крепости, прикрывавшие подходы к Балтийскому морю — Ладогу, Нотебург, Ям, Копорье, Гдов и Ивангород, но и Колу на Кольском полуострове, что отсекало Россию от морской торговли с Англией на севере. «Отдать половину земли! Русские лучше умрут!» — воскликнул Бутурлин, ознакомившись со списком шведских претензий. Делагарди и сам считал, что чрезмерные аппетиты короля могут похоронить важное дело. На свой страх и риск он пообещал убедить Карла IX снизить требования. Пока можно ограничиться передачей в залог в счет оплаты за военную помощь Ладоги и Нотебурга. Король, как заверил полководец, благосклонно отнесется к русским просьбам, узнав, что одного из его сыновей русские хотят видеть своим царем.
Русские и шведы договорились о нейтралитете, о поставках припасов шведам по приемлемым ценам, пока из лагеря ополчения под Москвой прибудет гонец с новыми инструкциями. 16 июня 1611 г. вожди первого ополчения дали согласие на передачу Ладоги и Орешка (Нотебурга) в обмен на срочную помощь.

Возможность приглашения шведского королевича на русский престол вожди ополчения предлагали обсудить с Делагарди, когда он прибудет под стены Москвы. Но уже 23 июня, после первых боев с Сапегой, который укрепил польский гарнизон Москвы, лидеры ополчения дали согласие призвать шведского королевича на русский престол.

В послании руководителей ополчения Дмитрия Тимофеевича Трубецкого, Ивана Мартыновича Заруцкого и Прокопия Петровича Ляпунова говорилось следующее: «Все писанное чашником и воеводой Василием Бутурлиным, как и грамоты светлейшего короля и Якоба Понтуса, в переводе на наш язык, мы велели публично и всенародно прочитать; затем, взвесив все обстоятельства не наскоро и не кое-как, а заботливо, с обсуждением в течение нескольких дней, решили так: соизволением Всевышнего совершилось, что все сословия Московитского государства признали старшего сына короля Карла IX, юношу, обладающего исключительной ласковостью, благоразумием и авторитетом, достойным избрания великим князем и государем московитских людей. Это единодушное наше решение мы, вельможии граждане здешнего княжества, утвердили, обозначив свои имена».

Ополчение, как сообщалось в письме, назначило посольство в Швецию. Посольству поручалось заключить договор с Делагарди о залоге, однако лидеры ополчения призывали полководца уговорить короля отказаться от территориальных претензий — это могло вызвать возмущение народа и помешать королевичу взойти на престол.

Однако вожди ополчения не были указом для новгородцев. Нотебург-Орешек входил в Новгородскую землю, и жители Новгорода (в основном простой люд) не собирались отдавать шведам свою территорию по распоряжению «Земского правительства». В стан Делагарди из Новгорода поехали делегации, которые убеждали шведов идти на Москву, не давая им ничего взамен. Тем временем шведское войско постепенно утрачивало боеспособность: деньги для платы наемникам задерживались, они выражали недовольство; фуражиры, отправлявшиеся в дальние рейды по деревням в поисках продуктов, все чаще не возвращались в лагерь, одни были убиты, другие — дезертировали. Новгородская земля уже была разорена смутой, и у шведов, несмотря на лето, начался голод, который сопровождался массовыми болезнями. В итоге Делагарди и его офицеры решили, что их обманывают: новгородцы хотели разложить войско, дотянув дело до осени, когда холод и болезни победят шведов без единого выстрела. На военном совете решили брать Новгород штурмом.
Пока переговоры со шведами, а купцы поставляли им товары, оборона Новгорода была в запустении. Даже когда шведы форсировали Волхов и вышли к самому городу, переговоры продолжались и чрезвычайных мер по укреплению Новгородской крепости не приняли. 8 июля шведы пошли на приступ. Атака провалилась. Новгородцы ободренные успехом, ещё больше возгордились. Процессия горожан и монахов во главе с митрополитом Исидором, державшим в руках икону «Знамение пресвятой Богородицы», обошла с крестным ходом городские стены. В церквях весь день до поздней ночи шли молебны. Все последующие дни на стены лазили пьяные и бранили шведов, приглашая их в гости, на блюда из свинца и пороха.
Однако шведы уже решили взять город. «Бог покарает Великий Новгород за вероломство, и скоро в нем не будет ничего великого! Необходимость толкает к штурму, перед глазами — добыча, слава и смерть. Добыча достается храбрецам, смерть настигает труса», — говорил Делагарди командирам полков и рот, собравшимся в его палатке накануне сражения. Шведам попал в плен некий холоп Иван Шваль. Он знал, что город плохо охраняется и показал слабые места. В ночь на 16 июля он провел шведов через Чудинцовские ворота. А Прусские ворота шведы взорвали. Кроме того, накануне штурма русские сообщники передали Делагарди чертеж города, выполненный в 1584 году, — самый подробный из существовавших на тот период. Поэтому шведские командиры не путались в переплетении городских улиц. Шведы начали захват города, не встречая организованного сопротивления. Защитники города были застигнуты врасплох, не сумев организовать серьезной обороны. В ряде мест в Новгороде возникли очаги сопротивления, новгородцы мужественно дрались, но шансов на успех не имели и погибли в неравном бою.
Немец Матвей Шаум, состоявший священником в армии Делагарди, так рассказывает о развитии событий после вступления шведских войск в Новгород: «И хотя русские еще долго стреляли с башен, но конница беспрестанно более и более входила, наполняя улицы и ворота замка, так что ни один из казаков или стрельцов не мог показаться.

Между тем немцы сбивали русских с валу и от одного зубца к другому, от одного места к другому…». Бутурлин, решив, что дело проиграно и разозленный строптивостью новгородцев, вывел свои войска по мосту, еще не захваченному противником, на другую сторону Волхова. По пути его стрельцы и казаки ограбили Торговую часть города под тем предлогом, чтоб добро не досталось врагу: «Бери, ребята, все ваше! Не оставлять же врагу эту добычу!»

Новгородский митрополит Исидор и князь Одоевский, укрывшиеся в Новгородском кремле, видя, что сопротивление бессмысленно, решили договориться с Делагарди. Первым его условием была присяга новгородцев шведскому королевичу. Сам Делагарди обещал не разорять город. После этого шведы заняли кремль. 25 июля 1611 года между Новгородом и шведским королём был подписан договор, согласно которому шведский король объявлялся покровителем России, а один из его сыновей (королевич Карл Филипп) становился московским царём и Новгородским великим князем. Таким образом, большая часть Новгородской земли стала формально независимым Новгородским государством, находящимся под шведским протекторатом, хоть по сути это и являлось шведской военной оккупацией. Во главе его находились с русской стороны Иван Никитич Большой Одоевский, со шведской — Якоб Делагарди. От их имени издавались указы и производилась раздача земель в поместья принявшим новую новгородскую власть служилым людям.
В целом договор скорее соответствовал интересам богатой верхушки Новгорода, получавшей защиту шведского войска от поляков и многочисленных бандформирований, заполонивших Россию и самого Делагарди, увидевшего в новом повороте стремительного потока русских событий грандиозные перспективы для себя лично. Было ясно, что именно он станет главным человеком в России при юном шведском королевиче, взошедшем на русский престол. Ещё дымились развалины сожженных домов, ещё вились над золотыми куполами черные вороньи стаи, слетевшиеся пировать на неубранных трупах, а недавние враги уже братались под аккомпанемент торжественного колокольного звона. Делагарди, его полковники и ротмистры сидели за длинными столами в хоромах новгородского наместника Ивана Одоевского вместе с новгородскими боярами и богатейшими купцами, поднимая кубки в честь удачного соглашения.

                                                               Политика и война

После захвата Новгорода шведы попытались возобновить отношения с Первым ополчением. Соглашение с Новгородом могло стать образцом для всех русских городов и земель, пожелай они объединить свои усилия со шведами по изгнанию из России поляков. Однако гонец прибыл слишком поздно. В ополчении произошел раскол. Казаки, объединившиеся вокруг атамана Ивана Заруцкого, подозрительно относились к своим временным союзникам — дворянам, чьим предводителем был рязанский воевода Прокопий Петрович Ляпунов.

Противниками Ляпунова была изготовлена подложная грамота антиказачьего содержания, переданная казакам. Фальшивка позволила противникам Ляпунова обвинить его в измене, и 22 июля 1611 года его убили.

Гибель Прокопия Ляпунова привела к распаду Первого ополчения: дворянские и земские отряды покинули Москву. Под Москвой остались только казаки Заруцкого и Трубецкого и немногочисленные дворяне, в основном те, кто ранее служил Тушинскому вору. Чтобы придать себе хоть какую-то законность, оставшиеся вожди ополчения стали искать претендента на престол. Младенец Иван, сын Марины Мнишек, не подходил по возрасту. В итоге казачий круг провозгласил государем псковского самозванца — Лжедмитрия III (вор Сидорка), который провозгласил, что он якобы не был убит в Калуге, а «чудесно спасся» от смерти. Заруцкий и Трубецкой вместе со своими людьми целовали крест «Псковскому вору».

      
Новый самозванец попытался наладить отношения со шведами. Когда шведский король узнал о появлении «спасенного Дмитрия», то направил к нему своего посла Петрея, который в свое время был в Москве и видел Лжедмитрия I. Петрей увидел совершенно иного человека, явного проходимца. После этого шведы прекратили контакты с ним. Генерал Горн направил самозванцу послание, где писал, что не считает его настоящим царем, но так как его «признают уже многие», то шведский король может дать ему удел во владение, а за это пусть он откажется от своих притязаний на всю Россию в пользу шведского королевича. Самозванец не стал отказываться от своих прав. Правда, самозванец «царствовал» в Пскове недолго. Дорвавшись до власти, «псковский вор» начал распутную жизнь, совершал насилия над горожанами и обложил население тяжёлыми поборами. В Пскове возник заговор против самозванца. Московские казаки, разочаровавшись в «царе», ушли из Пскова, сами псковичи также были готовы его свергнуть. Кроме того, против самозванца выступили шведы. 18 мая 1612 года самозванец бежал из Пскова. Его поймали и отправили в Москву. По дороге его убили. По другой версии, его всё же доставили в Москву, там и казнили.
27 августа 1611 года шведскому королю Карлу из Новгорода было отправлено посольство. Но вручать грамоты им пришлось уже новому королю Густаву II Адольфу, так как Карл IX умер.

В феврале 1612 года на сейме в городе Норчёпинг шведский король заявил новгородским послам, что сам он только новгородским царем быть не желает, а хочет быть общерусским царем, а в случае невозможности этого предпочитает отторжение от России части её территории и присоединение её к Шведскому королевству. Что же касается кандидатуры королевича Карла-Филиппа, то в случае прибытия за ним представительного новгородского посольства он отпустит его для занятия новгородского и, возможно, московского престола. Тем временем шведы, где сило

В это время в России было создано Второе ополчение во главе с Кузьмой Минич Захарьев Сухоруким ( Кузьма Минин )  и князем Дмитрием Михайловичем Пожарским.

Ополчение было готово к началу 1612 года. Однако Пожарский и Минин не сразу повели войска к Москве, не желая соединяться с казаками Заруцкого и Трубецкого. Они остановились в Ярославле, где планировали создать временную столицу Русского государства, собрать Земской собор и выбрать на нём царя. В Ярославле было создано «земское правительство», приказы, свой Денежный двор. Земское правительство вело переговоры с зарубежными странами. В своё время историки Романовых создали миф о незнатном, храбром и талантливом воеводе, но слабом политике, лишенном честолюбия. Который совершил подвиг, а затем ушел в сторону, не став претендовать на трон. В реальности Пожарский по знатности превосходил Романовых, будучи потомком великого князя Всеволода Большое Гнездо. Было очевидно, что в Ярославле новым русским царем избрали бы Дмитрия Пожарского, которого любили и уважали в ополчении.

Пожарский был не только умелым и храбрым полководцем, но хорошим политиком. Он понимал, что у него нет сил сразу бороться со всеми врагами — казаками Заруцкого, боярскими кланами в Москве, поляками и шведами. Поэтому он вёл свою дипломатическую игру. В мае 1612 года из Ярославля в Новгород был отправлен посол Степан Татищев с грамотами новгородскому митрополиту Исидору, князю Одоевскому и шведскому командующему Делагарди. У митрополита и Одоевского земское правительство спрашивало, как у них дела со шведами? Делагарди написали, что если король шведский даст брата своего на государство и позволит окрестить его в православную веру, то они рады быть с новгородцами в одном совете.

Одоевский и Делагарди отпустили Татищева с ответом, что вскоре в Ярославль прибудет посольство. Татищев сообщил в Ярославле, что от «шведов добра ждать нечего». Переговоры со шведами о кандидате Карле-Филиппе стали для Пожарского и Минина поводом к созыву Земского собора. В июле прибыли послы. Они сообщили, что шведский королевич в пути и скоро прибудет в Новгород. Новгородские послы предлагали «быть с нами в любви и соединении под рукой одного государя». Однако тут Пожарский раскрыл свои карты. В суровой речи он напомнил послам, что такое Новгород, и что такое Москва. Избирать же иностранных принцев в государи опасно. «Уже мы в этом искусились, чтоб и шведский король не сделал с нами также как польский», — сказал Пожарский. Тем не менее, как мудрый политик, Пожарский не пошёл на открытый разрыв со шведами и направил в Новгород нового посла Перфилия Секерина. Он должен был «тянуть резину». Стоит отметить, что так же поступал шведский король, он тоже считал, что время работает на него.

Планы Пожарского и Минина на избрание царя в Ярославле были разрушены поляками. На Москву двинулось войско гетмана Яна Кароль Ходкевича.

Узнав о наступлении польских войск, многие казачьи атаманы из подмосковных лагерей-таборов стали писать письма со слезными просьбами о помощи. Схожую просьбу высказал и такой важный политический центр того времени, как Троице-Сергиев монастырь. В Ярославль срочно выехал келарь Авраамий Палицын, который долго уламывал Минина и Пожарского не медлить, идти спасать Москву. В итоге рать Пожарского и Минина выступила раньше, чем планировали.

Дальнейшие события хорошо известны. Второе ополчение и остатки Первого ополчения дали бой Ходкевичу, после яростного и упорного боя поляки вынуждены были отступить, а заморенный голодом вражеский гарнизон в Кремле, окончательно потеряв надежду, что его выручат, в октябре 1612 г. капитулировал.

Вместе с поляками из Кремля вышли несколько десятков бояр, сидевших с ними в осаде. Эти люди поддерживали самозванца, свергли царя Василия Шуйского, привели поляков в Москву, целовали крест королевичу Владиславу, но сейчас они не только каялись, а наоборот, решили управлять Россией.

В ноябре 1612 года Минин, Пожарский и Трубецкой разослали грамоты во все концы страны о созыве Земского собора в Москве. Боярин Фёдор Мстиславович агитировал за избрание шведского королевича. Но иностранца уже никто не хотел, ни Пожарский и Минин с земцами, ни казаки, ни сторонники Романова. В итоге партия Мстиславского проиграла и покинула Москву.
Самым лучшим выбором для России и народа был князь Дмитрий Пожарский — умелый воин, освободитель Москвы от интервентов и прямой потомок Рюриковичей. Выдвижение юного Романова, довольно слабого умом, да ещё с кланом, который с начала века участвовал во всех интригах и поддерживал всех самозванцев, явно было в интересах ряда элитных семейств, но не в интересах России. Однако в Москве (не зря Минин и Пожарский хотели провести выборы в Ярославле, свободном от засилья боярских кланов) против Пожарского сплотились практически все силы, которые сами были виновниками и поджигателями Смуты: и московские бояре, призвавшие поляков, и Трубецкой, который сам претендовал на престол, и казаки. Серьёзной ошибкой Пожарского был роспуск значительной части Второго ополчения — дворянских полков, которые разошлись по домам. Часть войск была отправлена на запад, воевать с поляками.

Зато в Москве и Подмосковье остались многие тысячи «воровских казаков», казаков не донских, не запорожских, а «местных». Это были бывшие холопы, крестьяне, посадские люди, которые были оторваны от обычной жизни в ходе Смуты, которые привыкли к войне, разбоям и насилию в рядах самых различных отрядов. За годы Смуты они отвыкли от мирной жизни, жили разбоем и подачками самозванцев и различных атаманов, вождей. Пожарского и дворянскую рать они люто ненавидели, так как тот восстанавливал порядок, где им не было места. Приход к власти Пожарского или даже шведского королевича для них был личной катастрофой. К примеру, донские казаки получали царское жалованье и могли уйти в родные места. А куда деваться «воровским казакам»? Наследили они изрядно, вся Русь была в руинах. Могли и к ответу призвать. Возвращаться в родные места, к примеру, в зависимые крестьяне и холопы, они не хотели. Они почувствовали вкус воли и крови. Привыкли быть «хозяевами жизни» для крестьян и горожан. Сильная власть вела к наказанию за преступления или возвращению в холопы. Идеальным выбором для «воровских казаков» стал Романов. Слабый царь, при котором долгие годы не будет порядка. Царь, родственники которого по уши в крови и предательстве, свои люди, с которыми казаки общались в Тушинском лагере. Михаил Романов не мог наказать преступников, кроме некоторых «козлов отпущения» вроде атамана Заруцкого. Его родственники служили тушинскому вору, а казаки выполняли приказы тушинского патриарха Филарета.
В результате в феврале 1613 года произошёл новый переворот. Казаки, сломав двери, ворвались к митрополиту Ионе, который в то время исполнял обязанности местоблюстителя патриарха, и потребовали — «Дай нам, митрополит, царя!» Дворец Пожарского и Трубецкого был блокирован сотнями казаков. Казаки не отходили от Кремля, пока Дума и земские чины не присягнули Михаилу Романову. Польский канцлер Лев Сапега прямо сказал пленному Филарету: «Посадили сына твоего на Московское государство одни казаки». Шведы также доносили из Москвы, что казаки выбрали Романова, принудив Пожарского и Трубецкого дать согласие после осады их дворов. Французский капитан Жак Маржерот, служивший в Росси со времен Годунова, в 1613 году в письме к английскому королю подчеркивал, что казаки выбрали «этого ребенка», чтобы манипулировать им.
Таким образом, «воровские казаки», при организующей инициативе Романовых и поддерживающих их боярских кланов, силой поставили царем Михаила Фёдоровича Романова.

В дальнейшем придворные историки сочинили красивый миф о князе-бессребренике Пожарском, юном и невинном Романове, которого поддерживал весь «народ». Главные виновники Смуты (боярские кланы) ушли в тень, во всех грехах обвинили поляков и шведов, хотя если бы России не развалилась изнутри, никакой интервенции не было. Любые документы, которые противоречили этой картине, изымали и уничтожали.

                                                                Шведское наступление

Шведский королевич Карл-Филипп приехал в Выборг в июле 1613 года. Но к нему прибыло только непредставительное новгородское посольство. Королевич уяснил ситуацию и вернулся в Стокгольм. Тогда шведский король изменил тактику. Новый командующий шведскими войсками в Новгороде Эверт Карлссон  Горн (Делагарди уехал в Швецию) в январе 1614 года предложил новгородцам присягнуть шведскому королю, так как королевич Филипп отказался от русского престола.

Тем временем в сентябре 1613 года из Москвы к Новгороду было отправлено войско под началом князя Д. Трубецкого. Двигалось оно медленно. В апреле русское войско расположилось в лагере под Бронницей на реке Мсте. Рать состояла в основном всего из ополченцев (казаков), которые отличались слабой дисциплиной и занимались поборами местного населения. Они не хотели воевать с сильными шведскими войсками. Между дворянами и казаками постоянно были трения. Делагарди решил действовать на опережение и в июле нанёс армии Трубецкого серьёзное поражение. Шведы блокировали русский лагерь, где вскоре начался голод. Трубецкому поступил царский указ прорвать блокаду и отступить к Торжку, что тот и сделал, понеся крупные потери.
После этого шведы осадили Гдов. В 1613 году шведы дважды подступали к Гдову, но из-за вылазок гарнизона и с псковской помощью их атаки отразили. В августе 1614 года главные шведские силы во главе с Эвертом Горном сосредоточились у Гдова, куда 25 августа прибыл и король Густав II Адольф. Русскому гарнизону в Гдове удалось отбить два приступа, при которых шведы понесли серьёзные потери. Однако вскоре положение осаждённых стало безнадежным. Шведские снаряды и подрывные мины планомерно разрушали крепостную стену. Когда она была разрушена более чем на четверть, гарнизон принял решение согласиться на почетную сдачу города со свободным уходом в Псков.
Затем шведский король отбыл на родину, планируя продолжить боевые действия в следующем году с осады Пскова, если русские не согласятся на выгодный для Швеции мир. Густав Адольф действительно хотел мира, не видя никой выгоды продолжать войну, делать новые захваты и даже удерживать часть уже занятых земель. В частности, он не хотел удерживать Новгород, так как вместо богатой области, шведы получили разоренные Смутой земли, и новгородцев, которые ненавидели пришельцев. «Этот гордый народ, — писал король о русских, — питает закоренелую ненависть ко всем чуждым народам». Шведский король дал приказ оставить Новгород, если русские будете сильно наседать, предварительно разорив его. «Я гораздо больше забочусь, — писал Густав, — о вас и о наших добрых солдатах, чем о новгородцах».
О причинах, которые вынуждали Швецию, как можно скорее закончить войну с Москвой, хорошо было сказано в письме канцлера Оксенштирна к Горну. «Король польский без крайней необходимости не откажется от прав своих на шведский престол, а наш государь не может заключить мира, прежде чем Сигизмунд признает его королем шведским: следовательно, с Польшей нечего надеяться крепкого мира или перемирия. Вести же войну в одно время и с Польшею и Москвою не только не разумно, но и просто не возможно, во-первых, по причине могущества этих врагов, если они соединятся вместе, во-вторых, по причине датчанина, который постоянно на нашей шее. Итак, по моему мнению, надобно стараться всеми силами, чтоб заключить мир, дружбу и союз с Москвою на выгодных условиях».
Чтобы заставить Москву искать мира и улучшить стартовые условия для ведения переговоров, шведы продолжили боевые действия. 30 июля 1615 года Густав-Адольф с 16-тыс. армией осадил Псков.

Русским гарнизоном из 1 тыс. бойцов при поддержке 3 тыс. посадских людей руководили боярин Василий Морозов и Федор Бутурлин. Шведы попытались взять крепость сходу, однако первый натиск был отражён псковским гарнизоном с большими потерями для противника. На глазах у короля со стены был смертельно ранен выстрелом в голову знаменитый полководец, новгородский наместник и фельдмаршал Эверт Горн. Это событие с самого начала подорвало боевой дух шведского войска. После неудачного штурма король распорядился перейти к серьёзной осаде, создав вокруг города лагеря, укреплённые траншеями и турами. Также шведы навели два моста через Великую реку.

Шведы обстреливали город из артиллерии. Однако если им и удавалось пробить где-нибудь брешь, то псковичи сразу же создавали за ней земляную насыпь, укрепленную бревнами, а по ночам заделывали стены. Также псковичи неоднократно предпринимали дерзкие вылазки, мешая возведению укреплений и причиняя шведам немалые потери в живой силе. Так, был убит полковник и инженера Роберт Мур. При одной из таких неожиданных вылазок едва не были захвачены осадные орудия. В сентябре к шведам подошло подкрепление, но и к осаждённым сумел прорваться отряд воеводы Ивана Плещеева.

9 октября 1615 года шведские войска предприняли второй решительный штурм Пскова, предварительно выпустив по городу сотни зажигательных ядер. Приступ проводился сразу с нескольких сторон, со стороны реки использовались плоты и лодки. Шведам удалось занять часть городской стены и одну из башен. Однако псковичи перешли в яростную контратаку и сумели взорвать башню вместе с находившимися в ней шведами. К концу дня шведы были выбиты со всех занятых ими позиций, понеся серьёзные потери. Прошло ещё около двух недель, и шведы из-за наступающих холодов, а также больших потерь в бою, смертности от болезней и голода, сняли осаду и покинули псковские предместья в сторону Нарвы. Густав II Адольф, по свидетельству современника, «пошел с великим стыдом, многих у него людей побили, а иные с нужи померли и побрели врознь».
Таким образом, Псковская героическая оборона стала стратегическим поворотным пунктом русско-шведской войны. Псков в очередной раз дал врагу прикурить. Шведам пришлось начать переговоры. Русские тоже были слишком слабы, чтобы вести серьёзное наступление. Переговоры затянулись и только 5 декабря 1615 года было заключено перемирие. Затем обе стороны приступили к мирным переговорам.

                                                                                       Псковский Кром

                                                                         Столбовский мир

В январе 1616 года в Старой Руссе съехались делегации Швеции и России для проведения мирных переговоров. Посредниками выступали англичанин Джон Уильям Мерик и голландские послы. Права, через два месяца из-за выявившихся глубоких разногласий переговоры были сорваны, и в феврале члены делегаций разъехались по домам. Войну продолжать никто не хотел и почти через год, в декабре 1616 года, по инициативе шведской стороны, переговоры были возобновлены в деревне Столбово, близ Тихвина. После двух месяцев бурных дебатов переговоры были завершены в январе 1617 г., а 27 февраля (9 марта) был подписан мирный трактат, получивший название Столбовского мира.                                    

— Все ссоры, произошедшие между двумя государствами от Тявзинского и до Столбовского мира, предавались вечному забвению;
— новгородские земли разделялись между двумя державами: Русскому царству возвращали захваченные в годы Смуты Великий Новгород и всю Новгородскую вотчину, в том числе Старую Руссу, Ладогу, Порхов, Гдов с уездами, а также Сумерскую волость (район озера Самро, ныне Сланцевский район Ленинградской области) и всё захваченное шведами на этой территории казённое и церковное имущество;
— Шведскому королевству отходили русские города Ивангород, Ям, Копорье, Корела, вся Нева и Орешек с уездом. Кроме того, Москва обязалась уплатить шведской короне 20 тыс. серебряных рублей (большую сумму по тем временам). Также Москва отказывалась от претензий на Ливонию и Карельскую землю;
— Было утверждено право свободной торговли для торговых людей двух сторон. Обе договаривающиеся страны обязывались не переманивать перебежчиков из-за рубежа и передавать тех, кто уже перешёл границу.

Таким образом, Столбовский мир совершенно отрезал Россию от Балтийского моря, что позволило королю Густаву Адольфу считать договор крупной победой Швеции. Выступая в шведском парламенте — риксдаге, он сказал: «Одно из величайших благ, дарованных Богом Швеции, заключается в том, что русские, с которыми мы издавна были в сомнительных отношениях, отныне должны отказаться от того захолустья, из которого так часто беспокоили нас. Россия — опасный сосед. Её владения раскинулись до морей Северного и Каспийского, с юга она граничит почти с Чёрным морем. В России сильное дворянство, множество крестьян, народонаселённые города и большие войска. Теперь без нашего позволения русские не могут выслать ни одной лодки в Балтийское море. Большие озёра Ладожское озеро и Пейпус, Нарвская поляна, болота в 30 вёрст ширины и твёрдые крепости отделяют нас от них. Теперь у русских отнят доступ к Балтийскому морю, и, надеюсь, не так-то легко будет им перешагнуть через этот ручеёк». Границы, установленные Столбовским миром, сохранялись до начала Северной войны 1700-1721 гг., когда Россия в ходе упорной и кровопролитной борьбы снова пробилась к Балтике. Кроме того, заключив мир с Россией, Швеция могла заняться европейскими делами, борьбой с Польшей. Вскоре шведы вытеснят поляков из Лифляндии, захватят Ригу.

Московское правительство также было довольно заключением мира, хотя и на тяжёлых условиях. Во-первых, Россия добилась возвращения Великого Новгорода с его землями. Во-вторых, Москва, обеспечив тыл, получила возможность беспрепятственно продолжать войну с Польшей. Столбовский мир, бесспорно, был тяжелым для России, ухудшил её военно-стратегическое и экономическое положение. Он стал одним из негативных последствий Смуты. Тем не менее, противостояние со Швецией не было так опасно, как борьба с Польшей.