Э.В. Толль. Часть I

Эдуард Толль — поиски Земли Санникова

Часть I

2 (14) марта 1858 года родился Эдуард Васильевич Толль — известный российский полярный исследователь, участник и руководитель ряда научных экспедиций. Русское географическое общество высоко оценило результаты работы Толля, наградив его большой серебряной медалью имени Н.М. Пржевальского и направив в качестве своего представителя на торжества в честь знаменитого путешественника и мореплавателя Фритьофа Ведаль-Ярлсберг Нансена.

В 1886 году Эдуард Васильевич увидел призрачный остров, который, как он считал, был Землей Санникова. С тех пор вся его жизнь была подчинена мечте об открытии этого острова. Какая сила влекла Толля на Север? Это не было жаждой ни сенсационных находок, ни славы первооткрывателя. Эдуард Васильевич был исследователем, который искал разгадку тайн геологического прошлого Арктики. Он стремился добраться до сути явлений, а это — счастье и мука настоящего ученого. Возглавив экспедицию к этой призрачной и загадочной земле, Эдуард Васильевич Толль навсегда ушел в вечность.

                              Мимолетное знакомство с мечтой

Он был из дворянского рода прибалтийских немцев, родился в Ревеле, закончил естественно-исторический факультет Дерптского (ныне Тартуский) университета. Затем Толль получил большой опыт исследовательской работы и авторитет серьезного ученого.

В 1885 году Академия наук организовала экспедицию на Новосибирские острова. Ее начальником был назначен известный учёный и полярник Александр Александрович Бунге, а его помощником Э.В. Толль.

Полевые работы начались летом 1886 года.

В прекрасный летний день, работая на острове Котельном, далеко-далеко, в северо-восточной части горизонта Эдуард Васильевич ясно увидел контуры четырех гор, которые на востоке соединялись с низменной землей. Картина была настолько четкой, что Толль не только определил расстояние до гор, но и разглядел, что их породы подобны островам Земли Франца-Иосифа. И тут все, что он читал о Земле Санникова, мгновенно пронеслось в его сознании. Поздно вечером у костра Толль записал в дневнике: «Таким образом, сообщение Санникова подтвердилось полностью». С этого дня он в течение всех последующих лет постоянно занимался этой проблемой.

                                                  История призрачного острова

А проблема, действительно, была не из легких. Еще в самом начале XIX века государственный канцлер Н.П. Румянцев предложил Матвей Матвеевичу Геденштрому, который за чужую вину был только что приговорен к ссылке в Сибирь, обследовать новые земли. Геденштрому очень повезло, что среди его сподвижников оказался охотник Яков Санников. Они вместе видели неизвестный остров на северо-востоке от острова Новая Сибирь.

Еще одну землю Санников видел к северу от острова Котельного, а третья была видна с северо-западной оконечности острова Новая Сибирь. Два последних острова были помечены на составленной Геденштромом первой карте Новосибирских островов как «Земли, виденные Санниковым».

В марте 1821 года экспедиция под руководством лейтенанта флота Петра Фёдоровича Анжу приступила к работе на Новосибирских островах, а в первых числах апреля он отправился на поиски Земли Санникова.

Путь был очень трудным, но вот, у самой черты горизонта показались еле различимые контуры гор. Постепенно они становились все более четкими. Уже никто не сомневался в открытии нового острова. Прошло еще несколько часов, и вместе с изменением освещения, лежащий впереди остров пропал. Остались только причудливые нагромождения ледяных торосов. Безрезультатными оказались и все последующие поездки Анжу. После этой экспедиции с новых карт исчезли «Земли, виденные Санниковым», но загадка этой Земли стала еще более интригующей.

Следующая экспедиция усилила интригу, добавив одновременно и значительную порцию драматизма. Американская шхуна «Жаннетта» под командой Джорджа Вашингтона Де-Лонга, пройдя Берингов пролив, взяла курс прямо на Северный полюс, но была затерта льдами и в июне 1881 года затонула.

Экипаж успел высадиться на лед и пошел к материку. Большинство членов экспедиции, в том числе и Де-Лонг, погибли. Уцелевшие поведали миру о трех открытых экспедицией островах. Ученый секретарь Русского географического общества А.В. Григорьев высказал мысль, что острова Беннетта и Генриетты, открытые Де-Лонгом, — это «земли», виденные Геденштромом и Санниковым с Новой Сибири. «После этого, — писал Григорьев, — не может быть сомнений в действительности существования земли, виденной Санниковым же в 1810 году».

                                                 Надежды и разочарования

И вот теперь, через пять лет после Де-Лонга, эту землю совершенно ясно увидел Толль. Понятно, что никаких сомнений в ее существовании у него не возникло. Но до нее надо было еще дойти, а это 150-200 километров к северу от уже исследованных островов. Сделать это в рамках экспедиции А.А. Бунге не удалось, и Толль решил организовать новую экспедицию на поиски Земли Санникова.

В апреле 1898 года он разработал ее план, который высоко оценили Фритьоф Нансен и многие выдающиеся русские ученые. В след за Академией наук этот план был одобрен в правительстве, и Э.В. Толль получил необходимые ассигнования. В июне 1900 года экспедиция направилась в Арктику. В ее составе был гидролог лейтенант флота Александр Васильевич Колчак. В то время он был просто способным офицером.

Ру́сская поля́рная экспеди́ция 1900—1902 годов была снаряжена Императорской Академией наук и имела основной целью исследование части Северного Ледовитого океана к северу от Новосибирских островов и поиск легендарной Земли Санникова. Стала первым академическим предприятием России в водах Ледовитого океана, совершённым на собственном судне. Руководил экспедицией русский геолог и полярный исследователь барон Эдуард Васильевич Толль.

Одним из сотрудников и ближайших помощников Толля был молодой учёный-исследователь, лейтенант Императорского флота Александр Васильевич Колчак, принявший в годы Гражданской войны титул Верховного правителя России и звание Верховного главнокомандующего Русской армии.

Мероприятие находилось под Высочайшим покровительством президента Академии наук великого князя Константина Константиновича.

Экспедиция была важна также и с точки зрения геополитических интересов России. Все предшествующие иностранные полярные экспедиции рассматривались их организаторами также как важное национальное дело.

                                                                                     Предыстория

Выпускник Дерптского университета, естествоиспытатель Э. В. Толль в 1884—1886 годах принимал участие в экспедиции учёного-полярника А. А. Бунге, исследовавшей побережье Северного Ледовитого океана от устья Лены до Яны, а также Новосибирские острова. Толль тогда обнаружил на Котельном и Большом Ляховском островах кости мамонтов, а на острове Новая Сибирь — залежи бурого угля.

Однажды в августе 1886 года в ясную погоду с северо-западных утёсов острова Котельного исследователь разглядел контуры другого — неизвестного — острова, располагавшегося в северо-восточном направлении. На расстоянии в сто с небольшим вёрст (определённом Толлем на глаз) чётко были видны обрывистый берег со столбообразными горами, координаты которых определялись приблизительно как 77°05′ с. ш. 140°14′ в. д. Берег простирался именно там, куда указывал Яков Санников, — это была легендарная Земля Санникова, которую с тех пор стали обозначать на картах пунктирной линией. Видение неизведанного острова не давало исследователю покоя и неудержимо манило к себе.

Государь Император как-то во время очередного разговора о Земле Санникова то ли в шутку, то ли всерьёз обнадёжил смельчаков-первопроходцев: «Кто откроет эту землю-невидимку, тому и принадлежать она будет. Дерзайте, лейтенанты!».

                                                                   Высочайшее покровительство

Огромную роль в снаряжении экспедиции играла Императорской Санкт-Петербургской академии наук, и лично её президент великий князь генерал-адъютант Константин Константинович. Без ходатайств великого князя экспедиция могла и не состояться, и отнюдь не случайно его портрет украшал кают-компанию «Зари». В юности Константин Константинович был военным моряком и многие важные мелочи снаряжения мог оценивать лично и со знанием дела. Далёкий от науки, отсутствие специальных знаний он компенсировал общей культурой и вниманием к людям. Известны многие примеры его личной заботы о членах экспедиции. Именно благодаря ему Толль получил вдвое больше средств, чем первоначально планировалось: 509 тыс. рублей на март 1904 года вместо намеченных 240 тысяч. Как пишет Ю. В. Чайковский, недалеко от истины было утверждение, что Толль (и позднее по его примеру Колчак) прямо эксплуатировали обязательность президента Императорской Академии наук и не раз ставили Академию перед фактом непредвиденных расходов. Насколько можно судить по известным документам экспедиции, аппарат Академии при подготовке плавания работал слаженно и без проволочек.

Шхуна «Заря» совершала свой поход в Арктику с Высочайшего дозволения президента Императорской академии наук под его личным вымпелом. Это имело важное значение с точки зрения внимания и отношения к путешественникам со стороны организаций и отдельных лиц, в чьей власти было оказать содействие и помощь первопроходцам на их пути к берегам Восточной Сибири.

                                                         Планирование и подготовка экспедиции

По возвращении в 1893 году с Новосибирских островов, где он снаряжал эвакуационные базы для норвежского мореплавателя Ф. Нансена, барон Толль начал активно пропагандировать план морской экспедиции в район Новосибирских островов и «Земли Санникова». В Академии наук Толль выступил с подробным докладом и заявил о необходимости «организовать экспедицию для открытия архипелага, лежащего на север от наших Новосибирских островов, и исполнить её так, чтобы результаты были и счастливы, и плодотворны». Выступал он также и в печати, и на заседаниях Русского географического и минералогического обществ. 

Естествоиспытатель находил возможным достичь «Санниковой Земли» по морю в тот период, когда оно освобождается ото льда. Толль обращал внимание принимавших окончательное решение лиц на то, что результаты экспедиции будут иметь большое значение и с точки зрения национальных интересов страны, ведь исследователь хотел положить начало плаваниям пароходов из Карского моря в сибирские реки и до самого Берингова пролива, предотвратить иностранную экспансию на северо-востоке Евразии и способствовать положительному решению вопроса о плавании по Северному морскому пути. Толль, будучи большим патриотом, с сожалением отмечал, что американцы и скандинавы заняли нишу арктических первопроходцев: «Я уверен, что если мы не возьмёмся за это дело, то не пройдёт и двух-трёх лет, как отнято будет у нас последнее поле действий на севере от сибирского берега до Земли Санникова». В итоге ему удалось убедить Академию наук в необходимости послать экспедицию на восток от Таймыра для разведывания морского пути к Берингову проливу. Ему помогли ставшие известными сведения, что эту же цель в то время преследовали американцы. А канадский исследователь Бернье прямо заявлял, что во время следующей ледовой экспедиции Земля Санникова станет его опорной базой. «Неужели мы допустим, чтобы эти выскочки нас опередили?» — такой аргумент слышался в его обращениях к начальству. С ним был солидарен и патриарх российской географии Пётр Петрович Семёнов-Тян-Шанский:

«Недалеко уже то время, когда честь исследования… Земли Санникова будет предвосхищена скандинавами или американцами, тогда как исследование этой земли есть прямая обязанность России». Была ещё одна важная причина, о которой широкой публике предпочитали не сообщать. Ещё американский полярный исследователь Дж. Делонг обнаружил на острове Беннетта залежи бурого угля. Барон Толль считал, что угленосные пласты острова Новая Сибирь простираются до Беннетта и дальше — до гипотетической Земли Санникова. Этот фактор был очень важен с геостратегической точки зрения: суда, идущие из Архангельска во Владивосток Северным морским путём, могли бы пополнять запасы угля в середине своего пути, а военные корабли получали бы возможность огибать Чукотку и достигать Владивостокского порта не вокруг Африки, а кратчайшим и практически внутренним российским путём. Сторонником этой идеи был адмирал Степан Осипович Макаров.

Проект долгое время не утверждался, поскольку был довольно дорогим, однако дело сдвинулось с мёртвой точки в 1899 году, когда 31 декабря император Николай II согласовал снаряжение экспедиции «для исследования земли Санникова и других островов, расположенных за Новосибирским архипелагом», утвердив одновременно Толля её начальником.

На подходящем судне предполагалось летом 1898 или 1899 года пройти, минуя Карское море и мыс Челюскин, до удобного места зимовки в устье Лены. Следующим летом планировалось совершить поход на север на усть-ленских собачьих нартах, найти terra incognita в августе и высадить экспедицию с 2-летним запасом продовольствия. На обратном пути часть путешественников должна была соорудить продовольственный склад на острове Котельный «на случай неудачи плавания следующего года» и вернуться на материк; группе оставшихся на Земле Санникова ставилась задача возвести дом для зимовки и проводить в течение года различные научные исследования; другая группа должна была построить доставленное на судне домище для зимовки. Весной и летом 3-го года экспедиции предполагалось проводить исследования на острове Беннетта и летом же, на вторично пришедшем из устья Лены судне, обойдя Новосибирские острова с востока, вернуться на базу в устье Лены. Согласно окончательному плану, в навигацию 1903 года, после исследования Новосибирских островов, экспедиция должна была двинуться на восток, обогнуть мыс Дежнёва и, пройдя через Берингов пролив, закончить свой путь во владивостокской бухте Золотой Рог. Кроме основной, снаряжалась и вспомогательная экспедиция, аналогичная по назначению предыдущей экспедиции Толля, когда он закладывал склады для Нансена. Теперь такие же склады следовало заготовить для экспедиции самого Толля — на Новосибирских островах. Продовольственные запасы делались из расчётов на 3,5 года. В целом всё описанное комплексное мероприятие получило название Русской полярной экспедиции.

Мысль о снаряжении полярной экспедиции поддержали многие русские учёные: Ф. Б. Шмидт, А. П. Карпинский, Ф. Н. Чернышёв, М. А. Рыкачёв, Д. И. Менделеев, С. О. Макаров, Н. М. Книпович, П. П. Семёнов-Тян-Шанский и другие. В Императорском Географическом обществе выступил в апреле 1898 года с поддержкой идеи Толля и Ф. Нансен. Экспедиция обещала дать результаты колоссальной важности, ажиотаж вокруг предприятия усиливался с каждым днём, поэтому никого не удивило ассигнование 240 тыс. рублей на экспедицию по Высочайшему повелению. После того, как планом заинтересовался великий князь Константин Константинович, в начале 1899 года была создана под председательством академика Фёдор Богданович Шмидта в составе известных учёных и руководителей различных морских и научных ведомств Комиссия по снаряжению Русской полярной экспедиции.

В июле 1899 года были получены из казны первые деньги — на покупку судна. Кроме государственных ассигнований, вызвавшее большой энтузиазм по всей стране предприятие барона Толля получало поддержку от различных учреждений и просто состоятельных граждан.

                                                              Шхуна «Заря» в Норвегии. 1899 год

Корабль, на котором мореплавателям предстояло совершить свой морской поход, прежде был тюленебойным судном, использовавшимся для промысла тюленей близ Гренландии. «Харальд Харфагер», однотипный с норденшёльдовской «Вегой» парусный барк с паровым двигателем, был на предоставленные русским правительством средства куплен в Норвегии, переоборудован под новые задачи (усилен ледовый пояс, установлены паровые лебёдки, ввиду малочисленности команды была демонтирована часть парусного оборудования и прямые паруса оставались лишь на фок-мачте) и превратился с точки зрения парусного вооружения в шхуну-барк, или баркентину. По совету президента Императорской академии наук барк переименовали в шхуну «Заря». Во многих исследованиях и документах судно также называется яхтой, так как оно ходило под флагом Невского яхт-клуба. Это судно Фритьоф Нансен рекомендовал Толлю как подобное его знаменитому «Фраму». Нансен, строивший свой «Фрам» на той же самой верфи, писал Толлю в письме:

                                           Гидрологическая лаборатория на яхте «Заря»

Оборудование для проведения гидрологических исследований заказали в Англии, Швеции и России. В письме А. В. Колчака от 20 марта 1900 года в Лондон по поводу заказа гидрологического оборудования содержалась просьба прислать его «как можно скорее, поскольку мы должны быть готовы к концу апреля». Упущением было по́зднее начало организации гидрологической службы экспедиции: единственный гидролог экспедиции Колчак приступил к делам не ранее середины февраля, причём отметил, что до него «относительно… гидрологии и снаряжения, касающегося её, пока ещё ничего не было сделано». Удивительно, как он всё же успел войти в курс дел, что-то заказать и получить. (Нансен в похожей ситуации так и не смог найти геолога.) Колчак проследил, чтобы заказываемое оборудование отвечало условиям работы на больших глубинах. Для работы на глубине Русская полярная экспедиция была снаряжена лучше нансеновской Норвежской полярной экспедиции. Колчак позднее отметит: «ни разу за всё время мы не испытывали увеличения трудностей плавания от недостатков или неимения каких-либо инструментов или приборов». С точки зрения отечественной океанологии, «Заря» ознаменовала начало нового этапа в этой науке: это было первое в России научно-исследовательское судно для проведения морских комплексных исследований, полностью переоборудованное для выполнения специальных работ в арктических условиях.

Лейтенант Колчак, на которого Толль в числе прочего возложил магнитометрические наблюдения, незнакомый с данным видом научных работ, прошёл специальный курс и практику в Главной физической обсерватории (Санкт-Петербург) и Павловской магнитно-метеорологической обсерватории, а также совершил командировку в Норвегию для консультации с Ф. Нансеном, в течение некоторого времени проходил у него стажировку, после чего по поручению барона Толля ездил в Москву и Архангельск с целью завершения комплектования команды, встречался с губернатором Архангельска, посетил Онегу, другие поморские места. В результате Колчаку удалось нанять троих человек, одного из которых — Семёна Евстифеева — Толль признал впоследствии своим лучшим матросом.

                                                                                             Команда

Участники экспедиции на борту шхуны «Заря». В верхнем ряду: третий слева над Толлем — Колчак. Второй ряд: Н. Н. Коломейцев, Ф. А. Матисен, Э. В. Толль, Г. Э. Вальтер, Ф. Г. Зееберг, А. А. Бялыницкий-Бируля

Барон Толль лично подбирал участников для экспедиции, список был утверждён приказом по Академии наук от 8—10 марта 1900 года.

                                          В  научном отряде экспедиции участвовали:

барон Э. В. Толль — начальник экспедиции, геолог, зоолог.

Н. Н. Коломейцев — лейтенант, командир «Зари». Опытный участник экспедиций в Белое море, в устье Енисея.

Ф. А. Матисен — лейтенант, помощник командира и старший офицер судна. Геодезист, картограф, минералог, метеоролог и фотограф экспедиции. Принимал участие в экспедиции на Шпицберген в 1899 году.

А. В. Колчак — лейтенант, второй офицер шхуны «Заря», гидрограф, гидролог, магнитолог, гидрохимик, топограф и картограф. Плавал в Тихом океане, проводил гидрологические и гидрохимические исследования в Японском и Корейском морях, выверял карту течений. Был приглашён в экспедицию Э. В. Толлем, обратившим внимание на научные работы лейтенанта по океанографии.

А. А. Бялыницкий-Бируля — старший зоолог и фотограф, сотрудник Зоологического музея Императорской Академии наук. Принимал участие в экспедиции на Шпицберген в 1899 году. Работал на Соловецкой биологической станции, изучал морскую фауну Белого моря.

Ф. Г. Зееберг — кандидат физико-математических наук, астроном и магнитолог.

Г. Э. Вальтер — доктор медицины, врач-бактериолог и второй зоолог экспедиции, специалист в области бактериологии, в 1899 году принимавший участие в научно-промысловой экспедиции близ Мурманского побережья и Новой Земли.

К. А. Воллосович — геолог.

О. Ф. Ционглинский — студент, политический ссыльный.

М. И. Бруснев — инженер-технолог, политический ссыльный.

В. Н. Катин-Ярцев — врач, политический ссыльный.

Троим офицерам Русского флота — Коломейцеву, Матисену и Колчаку — наравне с выполнением научных работ предстояло нести и службу строевых офицеров и нести штурманские вахты, так как большая часть команды «Зари» состояла из матросов военного флота.

                                             Команда шхуны состояла из 13 человек, в том числе:

Н. А. Бегичев — боцман.

Эдуард Огрин — старший механик.

Семён Евстифеев — матрос рулевой.

В. А. Железников — рулевой старшина.

Алексей Семяшкин — матрос рулевой. Заменён впоследствии П. Стрижёвым.

Иван Малыгин — матрос рулевой. Заменён впоследствии С. Расторгуевым.

Николай Безбородов — матрос рулевой.

С. И. Расторгуев — каюр, матрос рулевой.

Пётр Стрижёв — каюр, матрос рулевой.

Сергей Толстов — матрос рулевой.

Эдуард Червинский — второй машинист.

Иван Клуг — старший кочегар.

Гавриил Пузырёв — второй кочегар.

Трифон Носов — третий кочегар.

Фома Яскевич — повар.

 В научном отряде экспедиции участвовали:

           1. Барон Э. В. Толль — начальник экспедиции, геолог, зоолог.

2. Н. Н. Коломейцев — лейтенант, командир «Зари». Опытный участник экспедиций в Белое море, в устье Енисея.

3. Ф. А. Матисен — лейтенант, помощник командира судна. Принимал участие в экспедиции на Шпицберген в 1899 году.

               4. А.В.Колчак - лейтенант, гидрограф, гидролог, магнитолог,  гидрохимик,  картограф.

                                                 5. А. А. Бялыницкий-Бируля — старший зоолог,

сотрудник Зоологического музея Императорской Академии наук.

                         6. Ф. Г. Зееберг — кандидат физико-математических наук, астроном и магнитолог.

7. Г. Э. Вальтер — врач экспедиции, специалист в области бактериологии, в 1899 году принимавший участие в научно-промысловой экспедиции близ Мурманского побережья и Новой Земли.

8. К. А. Воллосович — геолог.

9. О. Ф. Ционглинский — студент, политический ссыльный.

                                     10. М. И. Бруснев — инженер-технолог, политический ссыльный.

11. В. Н. Катин-Ярцев — врач, политический ссыльный.

Команда шхуны состояла из 13 человек, в том числе:

                                                                             1. Н. А. Бегичев — боцман.

2. С. Евстифеев — матрос.

                                                       3. В. А. Железников — рулевой старшина.

4. А. Семяшкин — матрос.

5. Малыгин — матрос.

6. Безбородов — матрос.

7. С. И. Расторгуев — каюр.

8. П. Стрижев — каюр лейтенанта (адмирала) А. Колчака, его именем названы два острова в Ледовитом океане.

9. Толстов — матрос.

10. Носов — матрос.

11. Протодьяконов — матрос.

12. Горохов — матрос.

Вспомогательная экспедиция под руководством геолога Константина  Адамовича Воллосовича состояла из 11 человек, в числе которых были двое политических ссыльных — О. Ф. Ционглинский и М. И. Бруснев.

                                                                           Последние приготовления

Члены экспедиции Толля лейтенанты А. В. Колчак, Н. Н. Коломейцев, Ф. А. Матисен, готовящие в Норвегии шхуну «Заря» к полярному плаванию

В январе в норвежский порт Ларвик отправился Коломейцев — для наблюдения за переоборудованием помещений и рангоута «Зари». Примерно 10 апреля, когда собралась вся команда, Колчак и Матисен с нижними чинами отправились по Финляндской железной дороге через Гангсуд в Стокгольм, затем через Кристианию в норвежский городок Ларвик, где на эллинге известного судостроителя Колина Арчера проходила переоборудование «Заря».

                                                                          «Заря» в норвежском доке.

В течение трёх недель судно было проконопачено и покрыто тиром. По выходе из дока была обнаружена небольшая течь. Этому обстоятельству не придали значения, связав его с только что проведённым проконопачиванием. Из Ларвика «Заря» проследовала в Кристианию, где взяла на борт уголь и заказанное научное снаряжение. По совету Толля Колчак разыскал здесь Нансена, съездил в его научную лабораторию и изучил нансеновские методы гидрологических исследований, ознакомился с новейшими океанографическими приборами профессора Хирта. Нансен, в свою очередь, побывал на «Заре». В начале мая 1900 года лейтенант флота Н. Н. Коломейцев и лейтенант флота А. В. Колчак привели шхуну из Бергена в Санкт-Петербург, забрав по пути из Мемеля начальника экспедиции барона Э. В. Толля. Пришвартовались на Неве — близ Николаевского моста — напротив здания Морского корпуса, выпускниками которого были все три офицера экспедиции. Им предстояло начать своё дальнее путешествие прямо от стен своей Альма-матер. В Петербурге незавершённые судовые работы, проводившиеся на «Заре» по дороге из Кристиании, продолжались.

Перед самым началом экспедиции Толль получил от Нансена пакет с документацией и материалами по сибирской Арктике: координаты отдельных островов, рукой Нансена сделанный набросок бухты Колина Арчера, где скандинав советовал Толлю перезимовать, рекомендации уточнить расположение долин рек северо-восточной части Таймыра и наличие их следов на морском дне, что могло объяснить происхождение огромного сибирского подводного плато-шельфа. Также Нансен рекомендовал изучить встречающееся только в Северном Ледовитом океане явление «мёртвой воды», когда вслед за кораблём над тяжёлым слоем солёной воды образуется затрудняющая движение волна опреснённой воды. Вот эту «мёртвую воду» и предстояло изучать лейтенанту Колчаку. Материалы, касающиеся этого интересовавшего Нансена вопроса, Толль сразу передал гидрографу экспедиции, чтобы тот подумал над ними и взял в экспедицию все необходимые для соответствующих исследований приборы.

Каждый день к судну подвозили различные грузы, которые аккуратно размещались на борту: приборы, инструменты, аппаратура, биологические сети, тралы, батометры, морские карты, пособия для плавания, продовольствие и т. д. Но главным грузом, от которого зависела экспедиция во всём (дальность плавания, обогрев, приготовление пищи), было топливо — уголь. Ответственным за поставку и приёмку грузов был А. В. Колчак.

29 мая готовящуюся к отправлению шхуну посетил Николай II.

Этот визит так описал командир судна:

29 мая мы были осчастливлены Высочайшим посещением Государя Императора. Его величество подробно осматривал «Зарю» и в конце обратился к начальнику экспедиции барону Толлю с милостивым вопросом, не нужно ли чего-нибудь для экспедиции. А нужда была обстоятельная. Нам не хватало угля. Вследствие монаршей милости уголь нам отпущен из складов морского ведомства, так же как и много материалов, которых нельзя было достать в продаже. Морское ведомство открыло нам свои магазины, чем мы и воспользовались.

Через несколько дней на судне побывал и покровитель экспедиции — президент Академии наук великий князь Константин Константинович. Перед самым отплытием в Академии наук состоялось заседание под его председательством, на котором присутствовали Толль, Коломейцев и Колчак.

                                                           Ход экспедиции. Первая навигация

                               Участники экспедиции на «Заре»

8 июня 1900 года путешественники отчалили от пристани на Неве. Командир шхуны Коломейцев под восторженные крики провожавших (в основном родных полярников и представителей научной общественности) и звуки оркестров провожающих «Зарю» судов искусно прошёл мимо множества других кораблей, лодок, вельботов, не прибегая к помощи буксира. Судно взяло курс на Кронштадт, где экспедицию встречал главный командир порта и военный губернатор города адмирал С. О. Макаров, пригласивший Толля на обед. Макаров в дружеской беседе поделился с Толлем своим опытом и дал ряд ценных советов. «Кронштадтский вестник» позже писал, что С. О. Макаров, в числе прочего, заметил, что из-за своего мягкого характера Толль окажется в походе «в качестве буфера между офицерами, учёными и командой». Затем Макаров с супругой посетили «Зарю» и на ней проводили экспедицию до выхода на рейд. В Кронштадте на борт был догружён уголь высшего качества, хронометры и взрывчатые вещества; для команды были закуплены книги, театральные пьесы.

Первая небольшая поломка случилась ещё в водах Финского залива. Её исправлением занялись в Ревеле. Здесь же Толль сошёл с судна, переправился через залив и поездом отправился в Кристианию, где решил ещё раз посоветоваться с Нансеном. Далее руководитель экспедиции выехал в Берген, куда уже подошла «Заря», и вновь взошёл на борт «Зари». Отсюда и до выхода из норвежских шхер близ Тромсё судно вёл специально нанятый лоцман. Здесь на борт было догружено доставленное от Нансена гидрологическое и гидрохимическое оборудование, приборы для измерения направления и скорости течения, батометры Тимченко, глубоководные термометры, а также 1500 пудов сушёной рыбы для собак и 50 т угля. В Тромсё около недели было потеряно в связи с ожиданием запаздывавших из Англии угольных брикетов. За это время один из матросов — Малыгин — на берегу устроил пьяный дебош и оказался в полицейском участке. Матроса решили списать на берег в первом же русском порту. Другой матрос Алексей Семяшкин заразился в Норвегии венерическим заболеванием и также, согласно заключению доктора Вальтера, должен был быть списан на берег..

                                     Командир яхты «Заря» лейтенант Н. Н. Коломейцев в кают-компании, 1900 г.

10 июля шхуна миновала мыс Нордкап и оказалась в открытых арктических водах. 11 июля путешественники вошли в Екатерининскую гавань Кольского залива и встали на рейде Александровска-на-Мурмане для погрузки угля.

Экспедицию встречали сотрудники зоологической станции с крупнейшим гидробиологом России Николаем Михайловичем Книповичем, членом комиссии по организации Русской полярной экспедиции. Учёный передал путешественникам ихтиологическое оборудование и карты глубин ряда морских акваторий и предложил желающим выйти на судне научно-промысловой экспедиции Книповича «Андрей Первозванный» в море для производства гидрологических и зоологических работ, чем и воспользовались Толль, Колчак и Бируля.

Во время этой стоянки в связи с поведением на берегу матросов, отмечавших списание двух своих коллег на берег, между Толлем и Коломейцевым произошла первая крупная стычка: Коломейцев в сердцах заявил Толлю, что в повиновении команду можно удержать лишь при помощи телесных наказаний (уже давно отменённых на флоте) — отношения учёного-гуманиста и строевого офицера не сложились изначально. Они ссорились ещё в Петербурге из-за разграничения обязанностей (Коломейцев пытался получить у президента точную инструкцию о своих полномочиях, но успеха не имел). Непонимание возникло также сразу после постановки вопроса о том, под каким флагом должна идти в поход «Заря»: под гражданским трёхцветным, либо военным Андреевским. Проблема была психологического порядка: Толль не учёл, что офицер, назначенный командиром судна, согласно Морскому уставу будет считать себя командиром, капитаном и требовать соответствующего к себе отношения со стороны пассажиров. Толль же видел в судне лишь транспортное средство, а его командир был для начальника экспедиции лишь «разновидностью извозчика», которому полагается везти туда, куда указывает пассажир. При этом «извозчик» запрещал Толлю заходить в рубку, считая, что у того «чёрный глаз» и с судном постоянно что-то случается при его появлении. В результате конфликта Толль заявил о списании Коломейцева с судна, а тот — о своём нежелании дальше работать в экспедиции и передаче своих обязанностей Матисену. Колчак, также относившийся весьма требовательно к команде и редко бывавший довольным её дисциплиной, попытался уговорить противников помириться, однако его усилия себя не оправдали. Тогда лейтенант пошёл к Толлю и попросил списать его на берег вместе с Коломейцевым. Экспедиция, однако, не могла продолжаться только с одним офицером, отношение Толля к ультиматуму Колчака осталось неизвестным. К утру следующего дня Вальтер и Зееберг смогли помирить двух руководителей экспедиции, хотя примирение выглядело непрочным в силу слишком большой разницы в характерах «впечатлительного и нервного Толля» и «грубоватого и далёкого от науки Коломейцева». Руководитель экспедиции, в отличие от офицеров, был одинаково ровен как со своими ближайшими коллегами, так и с командой, своим примером старался способствовать согласию между кают-компанией и кубриком. Утром на борт приняли 60 ездовых собак с двумя каюрами — Петром Стрижёвым и Степаном Расторгуевым, взятыми в экспедицию вместо списанных матросов. В обстановке конфликта начальника экспедиции и командира «Зари» проходила вся первая половина экспедиции.

18 июля после обеда и погрузки 60 ездовых собак, доставленных из Сибири, на судно, получившее после погрузки угля осадку в 18½ футов, путешественники покинули Екатерининскую гавань — поморское селение, которое послужило точкой старта для их броска к Земле Санникова.

На следующий день гидрограф Колчак, выполнявший весь комплекс гидрологических исследований, и зоолог Бируля, занимавшийся биологической программой, провели первую гидролого-зоологическую станцию. В работе Колчаку помогали боцман Бегичев и матрос Железников, тянувшиеся к молодому учёному. Несколько дней судно шло при слабом ветре и по спокойному морю. Однако вблизи острова Колгуева началось волнение, и палубу вместе с размещёнными на ней собаками часто заливало водой.

                                              Гидрограф экспедиции лейтенант А. В. Колчак в Карском море

22 июля «Заря» миновала северную оконечность Колгуева. 25 июля подошли к острову Вайгач. На мысе Гребень была назначена встреча со специально купленной для целей экспедиции поморской шхуной, которая должна была доставить уголь из Архангельска в пролив Югорский Шар. Однако шхуна, получившая повреждение при встрече со льдом после прохождения Колгуева, не пришла, и Толль принял решение её не дожидаться и как можно скорее обогнуть самую северную точку Евразии мыс Челюскин, что, по расчётам, позволяло экспедиции зазимовать на восточном Таймыре — наименее изученной территории на всём Северном морском пути. В крайнем случае, если до конца навигации мыс пройти не успевали, оставался вариант зимовки на гораздо более изученном западном Таймыре. Однако, как писал впоследствии А. В. Колчак, «этот случай подтверждал известие, полученное в Тромсё от промышленников, что в этом году Ледовитый океан по состоянию льда крайне неблагоприятен для плавания».

Пролив Югорский Шар был почти свободен ото льда, что только укрепило Толля в принятом решении, и в этот же день, 25 июля, судно вышло в Карское море. Однако уже к вечеру на пути стали всё чаще попадаться поля битого льда. На следующий день корабль попал в ледовую ловушку, выбраться из которой оказалось очень непросто, несмотря на то, что «Заря» показала себя очень прочным и манёвренным судном. Путешественники были вынуждены отклоняться от маршрута всё сильнее на юг, обходить поля льда. Вскоре мореплавателям открылся вид на полуостров Ямал.

30 июля увидели на горизонте очертания Кузькина острова. У острова Диксон решили сделать 3-дневную остановку для отдыха и чистки котлов судна. На острове путешественников встретила стая непуганых белых медведей, на которых охотникам удалось поохотиться и сделать впрок запасы провизии.

5 августа мореплаватели взяли курс в направлении Таймырского полуострова. Приходилось забираться всё севернее, ледовая обстановка становилась труднее с каждым днём. С приближением к Таймыру плыть в открытом море стало невозможно.

Борьба со льдами приняла изнурительный характер. Двигаться удавалось исключительно по шхерам, однако плавание по неглубоким и совершенно не исследованным проливам среди шхер Минина было ещё труднее: несколько раз «Заря» садилась на мель или оказывалась запертой в бухте или фьорде. Был момент, когда собрались уже останавливаться на зимовку, простояв 19 дней кряду в заливе Миддендорфа, который первоначально Толлем был принят за Таймырский пролив. Путешественники могли наблюдать, как пустеет вдоль их пути тундра. В ночь с 3 на 4 сентября команда «Зари» впервые наблюдала северное сияние. Вскоре моряки заметили впереди огонь и решили, что это «Ермак» пробился напролом к Северному полюсу, согласно известной лекции и призыву адмирала Макарова. Приглядевшись сквозь туман к далёкому пурпурному огоньку, Зееберг понял, что вахтенный увидел Венеру. Но и вырвавшись из ледового плена залива Миддендорфа, далеко путешественники продвинуться не смогли: после прохода через названный Толлем именем Фрама пролив между островом Нансена и полуостровом Таймыр, выяснилось, что в Таймырском проливе лёд не взломан. «Заря» упёрлась в перемычку из сплошного льда в том же самом месте, где в 1893 году был остановлен льдами «Фрам».

В течение сентября Колчак несколько раз совершал поездки на катере к ледяному барьеру, осматривал и изучал лёд, но никаких признаков какой-либо возможности скорого продолжения движения дальше не появлялось. Первая часть экспедиции подошла к концу.

       Продолжение смотрите на сайте : Для Продвинутых –  Флотоводцы    -  Э.В. Толь.  Часть II