Юнги в ВОВ

                                  Соловецкая школа юнг военно-морского флота СССР

Вас не смяли вихри огневые, 
Жизнь свою вы прожили не зря. 
Юнги, юнги — други боевые, 
Где теперь вас держат якоря? 

 «Мы первую любовь узнали позже, чем первое ранение в бою...»

ЮНГА — ученик, подросток на судне, готовящийся стать матросом и обучающийся морскому делу.

Подростки в просоленных тельняшках, с походкой враскачку и повадкой бывалых мужчин… Юнга – своеобразный символ вечности и нерушимости флотских традиций. 

Если есть мальчик, готовый не уйти с пылающей палубы, значит – флоту быть!

Речь в статье пойдет о Соловецкой школе юнг, истории этого заведения, его создании, выпускниках и памяти.

Воспитанники Петровы Юнги в России появились почти одновременно с флотом – в 1707 году Петр Великий создал первую в стране школу, где готовили молодежь в матросы. Эта школа действовала в Кронштадте, но недолго.

Пётр I, после построения Кронштадта указал открыть в Кронштадте школу юнг (Современный адрес — Красная улица).

Этот Указ о создании школы юнг положил начало системной подготовке специалистов для русского флота. Юнги изучали русский язык, закон Божий, географию, физику, машинное дело, строевые занятия, физкультуру. В этой школе готовили минеров, артиллеристов, машинистов, рулевых, сигнальщиков.

В числе окончивших Кронштадтскую школу юнг уже после 1912 года были будущий адмирал, Герой Советского Союза Иван Степанович Юмашев (1914 год выпуска) и будущий заместитель наркома Военно-Морского флота Гордей Иванович Левченко.

Затем существовала подобная же школа при Штурманском училище, а в 1912 году была сделана попытка восстановить Кронштадское заведение.

Причина учреждения таких школ (кстати, долгое время название писали с нарушением норм русской грамматики – «школа юнгов», поскольку сам термин «юнга» голландского происхождения) – необходимость давать будущим морякам профессиональную подготовку. Матросу требовалось знать и уметь гораздо больше, чем солдату, и готовить хороших матросов из рекрутов или призывников было непросто – затрачивалось много времени.

Советская власть тоже понимала это, и в 1940 году создала свою школу юнг на острове Валаам. Да только получить хорошую подготовку ее ученики не успели – война не стала их ждать.

Какая роль Соловецкой школы юнг? Об этом мы поговорим далее.

                                                                        Товарищам на смену

Валаамские юнги погибли почти все (из 200 человек в живых осталось не более десятка), сражаясь за так называемый «Невский пятачок».

Они проявили себя патриотами и героями, но главного своего назначения не выполнили – не смогли стать кадровым резервом для флота. А проблема стремительно нарастала – в первые военные годы опытные моряки гибли массово, а заменить их призывниками из отдаленных районов, где никогда не видели моря, было невозможно. Не годились и малообразованные кандидаты – они были не способны справиться с достаточно сложной корабельной техникой.

На корабли отправляли отслуживших ранее резервистов, но те тоже успели многое подзабыть, да и техника не стояла на месте. Призывники, многим из которых уже было хорошо за тридцать, не могли считаться полноценными матросами-профессионалами. Назрела необходимость создания нового училища для подготовки матросов, что могли бы нести службу в условиях войны и справляться с корабельной техникой. Адмиральский указ о создании школы Соответствующее решение принял народный комиссар ВМФ СССР адмирал Николай Герасимович Кузнецов.

Именно в его честь назван ныне очень известный российский авианосец, выполнявший недавно поход к сирийским берегам.

25 мая 1942 года адмирал подписал указ о создании школы юнг на Соловецких островах.

В мае 1942 года приказом Народного Комиссара ВМФ СССР адмирала Н.Г. Кузнецова на Соловецких островах была создана школа юнг Северного флота, сформированная из 14-16-летних мальчишек-комсомольцев. Юнги были самыми юными профессионально подготовленными участниками войны, которые в грозные годы вместе со взрослыми с оружием в руках встали на защиту родной страны.   

В мае 1942 г. приказом наркома Военно-Морского флота адмирала Н.Г. Кузнецова при Учебном отряде Северного флота была создана Специальная Школа юнг ВМФ с дислокацией на Соловецких островах.

                                     Спасо-Преображенский Соловецкий мужской монастырь

Учебный отряд Северного флота (УО СФ), возникший в 1940 г., теперь состоял из пяти школ: Электромеханической, Школы оружия, Школы связи, Объединенной школы и Школы юнг ВМФ. Последняя действовала по всем нормативам УО СФ, юнги принимали присягу. Сначала это подразделение именовалось «Школа юнг Военно-Морского флота», позже — «Школа юнг Северного флота».

В юнги отбирали 15–16-летних юношей-добровольцев, имеющих 6–7-классное образование. Но, горя желанием воевать, некоторые мальчишки выправляли себе документы, чтобы начать учиться раньше. 

Чтобы не вызывать самовольных поездок молодежи на флоты, решено было не производить широкого оповещения о наборе в Школу юнг. Тем не менее, городские и районные комитеты комсомола были атакованы тысячами мальчишек, желающими учиться на юнг. Некоторым преимуществом пользовались дети военных и воспитанники детских домов. Кое-кто из мальчишек уже успел повоевать в партизанских отряда, кто-то был «сыном полка».

Обучение продолжалось около года. На юнг с момента зачисления в Школу полностью распространялся «Дисциплинарный устав ВМФ».

По прибытии на Соловки в 1942 г. юнги были отправлены в Савватьево (монастырский скит, находящийся от Кремля в 14 км).

Но когда через несколько месяцев выявилась недостаточная обеспеченность Школы в Савватьево в хозяйственном отношении, часть юнг была передислоцирована в Кремль. В результате Школа юнг территориально разделилась на две части.

В Савватьево юнг встретили полуразрушенное здание церкви, каменный корпус и бывшая деревянная гостиница, ранее предназначавшаяся для богомольцев. Эти здания отвели под учебные корпуса. Юнг поселили в палатках, и они сразу начали строить землянки. Мальчишкам приходилось копать землю, корчевать пни, ворочать валуны, валить лес и таскать на своих плечах бревна. К ноябрю 1942 г. строительные работы были закончены, и первый набор юнг приступил к учебе. Занятия проходили в бывших монашеских кельях, переделанных в классы, и даже в землянках.

Школа в Савватьево состояла из трех частей. В самом скиту находились жилой дом для преподавателей Школы и их семей, учебные корпуса с 42-мя классами, небольшая баня (еще монастырской постройки), прачечная и клуб. На расстоянии 1–2 км, по берегам озер и склонам сопок, в лесу, расположились жилые землянки вместимостью 52 человека каждая.

Это была не просто школа юнг, а настоящая воинская часть. Просто самая молодая по возрасту. Жилой городок подростков находился недалеко от Савватьево, на берегу лесного озера, где юнги первого набора сами построили несколько десятков больших землянок. 

Чтобы выкопать землянку, ребята должны были выкорчевать из твёрдой земли пни и камни. Шёл ноябрь и земля уже промёрзла. Перекатывали огромные валуны. Не могли перекатить – раскаляли, обливали холодной водой, стучали по ним, пока не треснет. Работали без перчаток, раздирали руки до крови, обливались слезами, но копали. Торопились, потому что жить в палатках зимой на севере нельзя. Юнгам ещё предстояло отремонтировать старое здание в Савватьево для учебной части, построить столовую, клуб. В конце ноября наконец-то переехали из палаток в новое жильё. В каждой землянке была печка и 50 нар в три яруса. Утро соловецкого юнги начиналось в 6 часов утра. Подъём происходил по общей команде. Юнги быстро одевались и выбегали на общее построение. Сразу начиналась утренняя зарядка, которая заканчивалась кроссом. Потом юнги возвращались в городок, занимались умыванием, заправляли койки, и прибирали свои кубрики. Кубриками назывались землянки, потому что юнги служили на Северном флоте. 

 В 8 часов утра все юнги завтракали. За каждым столом сидело 6 человек. На завтрак давали соевую или овсяную кашу, хлеб, компот. Все обязаны были пить отвар из хвои. Он был горький, но очень полезный, в нём много витаминов. С 8 до 13 часов юнги уходили на учебные занятия. Основные учебные корпуса «Школы юнгов» располагались в Савватьево, в 1,5 километрах от жилого лагеря юнг. В классах они изучали общеобразовательные предметы: русский язык, математику, химию, физику, историю и литературу. Часто не хватало карандашей и бумаги, а на целый класс был всего один учебник. Кроме основных школьных предметов у юнг проходили занятия по специальности. Специальности у юнг были разные. Их обучали специальностям радистов, боцманов, электромехаников, механиков. Одним из важных предметов была строевая подготовка.

Правда, 1-ый набор «Школы юнгов» ею не занимался, - был занят строительством землянок. Отдельно обучались юнги-шифровальщики, которые жили обособленно в большом здании на озере Варяжское, даже не зная имён других учеников. Эта часть истории соловецких юнг долгое время после войны была засекречена. 

В 13 часов юнги уходили на обед. На первое чаще всего давали гороховый суп или уху из трески, на второе – каши. Обязательным был компот и отвар из хвои. С 14 до 16 часов проходили практические занятия. Юнги изучали морское дело – учились вязать узлы, изучали морские сигналы и флаги, флажковую азбуку. На озёрах были построены специальные шлюпочные базы, где юнги ходили на шлюпках, под парусом и на вёслах. Вместо занятий обычной физической подготовкой у юнг была боевая подготовка: их учили приёмам рукопашного боя, метанию гранат. Изучали они и стрелковое дело: проводили сборку и разборку пулемёта, автомата, пистолета.

Также проходили тактические занятия, для чего были вырыты специальные учебные окопы, блиндажи. Ещё они приобретали навыки химической защиты и санитарного дела. С 16 до 17 часов у юнг было свободное время. В это время они писали письма родным, читали, отдыхали. С 17 до 19 часов юнги занимались общественным трудом – уборкой территорий, разными работами. 

 В это же время те, кто не был занят на работах, занимались самоподготовкой. В 18.45 те, кто был занят в нарядах (дневальные, наряд по кухне) уходили на построение и распределение нарядов. Наряды несли по очереди, провинившиеся могли получить наряд «вне очереди». В 19 часов у всех начинался ужин. На ужин обычно была солёная селёдка и картошка, и снова отвар из хвои. После ужина те, кто был распределён на наряды и заставы, уходили на службу. С 20 до 22.30 у всех юнг было свободное время, а в 22.30 начиналась вечерняя поверка, после которой следовало умывание и отбой. Они аккуратно складывали одежду рядом с койками, потому что другой мебели в землянках практически не было. Сама одежда юнг – роба – была не всегда по размеру, часто поношенная, доставшаяся им от старших курсантов, или перешитая из мешков. На зиму выдавали шинель. После отбоя «юнгаши» быстро засыпали. Ночью в любой момент могли объявить учебную (а иногда случались и боевые) тревогу или подъем с боевой выкладкой. А завтра в 6 утра уже начнётся следующий насыщенный, тяжёлый, но очень интересный день.

В полукилометре от Савватьево действовала столовая на 500 мест, камбуз, хлебопекарня и санитарная часть. Расселение юнг производилось в зависимости от получаемой специальности. Школа готовила боцманов, рулевых, радистов, артиллерийских электриков, мотористов и др. 

Юнги всех специальностей, помимо теоретической подготовки, проходили практику по военно-морскому делу: учились плаванию и спасению утопающих, оказанию первой помощи, выходили в море на шлюпках под парусом и на веслах. Такие выходы пользовалась у юнг большой популярностью.  

На время обучения в Школе на каждого юнгу устанавливалось денежное содержание 8 руб. 50 коп. в месяц, но все эти деньги, также как и сбережения преподавателей Школы, перечислялись в фонд обороны. В 1943 г. юнги, командиры и преподаватели собрали деньги на военный корабль. Ими была послана телеграмма на имя Сталина с просьбой построить катер, что и было сделано: торпедный катер «Юнга» участвовал в боях на Черном море.

Сталин ответил юнгам благодарственной телеграммой, которая сейчас находится в экспозиции Соловецкого музея, посвященной Школе юнг.

В конце учебы юнги сдавали выпускные экзамены и распределялись для дальнейшего прохождения службы на кораблях ВМФ.

Перед отъездом к местам службы мальчишки давали клятву: «Родина! Великая Советская держава! В день отправки на боевые корабли, приносим тебе свою клятву: мы клянемся с достоинством и честью оправдать оказанное нам доверие, умножать боевые традиции советских моряков, хранить и оберегать честь Школы юнг ВМФ. Мы клянемся отдать все силы, отдать жизнь, если надо, за свободу и независимость нашей Родины. Мы клянемся до полного разгрома и уничтожения врага не знать отдыха и покоя, быть в первых рядах мужественных и смелых советских моряков. Если ослабнет воля, если подведу товарищей, если трусость постигнет в бою, то пусть презирают меня в веках, пусть покарает меня суровый закон Родины!»

После обучения юнгам полагался месячный отпуск. По воспоминаниям юнги Л.В. Зыкова, когда им зачитали просьбу командования желающим сразу же отправиться на действующий флот, по команде «Шаг вперед, желающие!» — шагнул весь батальон.

Соловецкие юнги воевали на кораблях Северного, Балтийского, Черноморского, Тихоокеанского флотов, а также на Амурской, Беломорской, Волжской, Дунайской, Днепровской, Каспийской и Онежской флотилиях.

Среди них было немало настоящих героев. Далеко не все юнги вернулись из морских сражений.

За три выпуска в 1942-1944 гг. Соловецкая школа юнг подготовила 4111 радистов, рулевых, боцманов, мотористов, электриков.

В боях за Родину погиб каждый четвертый выпускник Соловецкой школы юнг.

Заведение должно было готовить матросов важнейших для военного времени специальностей: радистов, сигнальщиков, рулевых, электриков, механиков, мотористов, а также флотских боцманов.

Соловки были удобны по нескольким причинам – и близко от зоны ведения боевых действий, и сравнительно безопасно, и техническая база кое-какая имелась, и бывшие монастырские помещения было легко приспособить под классы и казармы. Учебный год планировалось начать 1 сентября – таким образом, оставалось время на проведение вступительной кампании и составление программ занятий. Набирать следовало исключительно добровольцев через посредство комсомольской организации. Впрочем, адмирал Н. Г. Кузнецов специально указал в своем приказе, что курсантами могут становиться и не комсомольцы. 

                                                         Нарушители Женевской конвенции

Надо сказать, многие кандидаты в юнги восприняли это адмиральское уточнение своеобразно. Хотя официально в школу набирали подростков 15-16 лет, но почти сразу разными правдами и неправдами там появились курсанты, откровенно не достигшие комсомольского возраста. В условиях войны было много случаев утери или порчи документов, и проверить данные не всегда представлялось возможным. Самому молодому соловецкому юнге на момент поступления на учебу было всего… 11 лет! Да, набор в юнги 15-летних мальчишек (а через год они должны были отправляться служить!) явно противоречил нормам гуманитарной Женевской конвенции, запрещавшей использование на регулярной военной службе лиц, не достигших 18 лет. 

Но зато эти действия полностью соответствовали нормам морали и патриотическим настроениям советской молодежи военного времени. Советские мальчишки твердо знали: фашиста надо бить до полного его истребления! А вот о существовании Женевской конвенции большинство из них понятия не имело и не желало иметь. Те дети СССР, что меняли в новеньких паспортах год рождения 1925 на 1923, чтобы быстрее попасть на фронт или в 11 лет клялись, что им уже 15, отличались главным качеством хорошо воспитанного ребенка – желанием как можно скорее стать взрослыми. И взросление они понимали правильно – как ответственность, труд и долг.                                                                           Жестокий конкурс

И такой молодежи в СССР оказалось очень много! Сами бывшие юнги рассказывали, что, к примеру, в Москве при разнарядке 500 мест на первый набор за несколько дней было подано 3500 заявлений.

Однако выбирали строго. Это ошибка – считать, что в суворовские училища или школу юнг во время войны отправляли исключительно беспризорников. Так тоже поступали, но только с теми детьми-бродягами, что точно не запятнали себя преступлениями. Чаще же кандидатами становились юные рабочие, бывшие маленькие партизаны и сыновья полков, а также дети погибших военнослужащих. 

                                                                             друзья-ровесники

Они должны были иметь образование не менее 6 классов (некоторые хитрецы сумели обойти эту норму) и хорошее здоровье (здесь было сложнее – медкомиссии «заворачивали» многих). Учили их от 9 до 11 месяцев, очень интенсивно, причем в программу входили не только дисциплины специальности, но и русский язык, математика, естественные науки. Устроили даже школу танцев в лучших традициях русского флота (с намеком на то, что из юнг еще вырастут капитаны – умение танцевать считалось обязательным для «правильного» флотского офицера). 

Подготовленные юноши становились действительно ценным кадровым резервом. 

                                                    Непризнанные ветераны школы юнг

Соловецкая школа юнг военно-морского флота произвела 5 выпусков (3 во время войны, и 2 уже после ее завершения – эти выпускники в основном отправлялись на тральщики, очищать моря от мин).

Позже школа была переведена в Кронштадт, и соловецкие юнги закончились – появились кронштадские. Школа соловецких юнг в годы войны выпустила 4111 человек, служивших затем на всех флотах (распределяли строго, в связи с необходимостью). Почти 1000 юнг не вернулись домой, отдав жизнь защите Родины. Больше всего среди них было радистов, но немало и мотористов, и артиллерийских электриков. Были рулевые, сигнальщики и представители других морских специальностей.

                                                                     занятие по ратьерному делу

                                                                              занятие радистов 

Часто на кораблях выпускники Соловецкой школы юнг оказывались едва ли не самыми образованными и подготовленными членами команды (напряженность с кадрами сохранялась до конца войны). В этих случаях складывалась парадоксальная ситуация – 16-17-летние мальчишки оказывались в роли наставников и руководителей 40-летних дядей. Конечно, те не забывали напоминать юнгам о субординации, но все же учились добросовестно. Впрочем, старшие призывники еще хорошо помнили кампанию по ликвидации безграмотности взрослых, когда учителями дедушек и бабушек тоже выступали 10-летние пионеры. Так что советские матросы хорошо понимали: молодой – не значит мало знающий. Награждали их не очень охотно, но награждали. Соловецкий выпускник В. Моисеенко в 1945 году получил звание Героя Советского Союза. Саша Ковалев (он был даже еще не Александр – Саша!) имел ордена красной Звезды и Отечественной войны; многих награждали медалями. А вот с послевоенным признанием дело не складывалось. До 1985 года соловецкие юнги не считались даже участниками Великой Отечественной войны! Имело место умышленное сокрытие факта принятия ими военной присяги (возможно, виновата все та же Женевская конвенция, от которой надо было прятать пятнадцатилетних капитанов). И лишь настойчивость маршала Ахромеева позволила исправить несправедливость.

                                                                           юнга Борис Кулешин 

Юнги- участники войны, слева направо: Гриша Михайлов - при освобождении Харькова взял в плен фашистского штабиста, Костя Гавришин - юнга на тральщике, ранен в голову, тонул, спас флаг корабля, Вова Федоров - партизанил под Смоленском с 12-ти лет, Петя Паровов, Саша Старичков - воевал на трёх фронтах, был связным командира полка, Коля Сенчугов - разминировал минное поле.

Но память сохранялась без оглядки на бюрократическую волокиту. Уже с 1972 года (30-летие школы) стали появляться первые памятники мальчикам с Соловков, и стал традиционным съезд бывших юнг.

                                                             Разностороннее братство 

Примечательно, что среди юнг, переживших войну, оказалось очень много разносторонне одаренных людей, многого достигших в самых различных специальностях. В. Коробов, Ю. Пандорин и Н. Усенко всю жизнь связали с флотом, дослужившись соответственно до адмирала, контр-адмирала и капитана 2 ранга. Эти три моряка уже после войны при разных обстоятельствах получили звания Героев Советского Союза. Еще четверо бывших выпускников удостоились звезд Героев Социалистического Труда. И. К. Перетрухин выбрал военную службу в другой области – стал офицером контрразведки. Прекрасно проявили себя и те юнги, что решили сменить форму с бескозыркой на цивильный костюм. Б. Т. Штоколов заслужил звание Народного артиста СССР – это был знаменитый оперный певец, исполнитель басовых партий. В. В. Леонов снялся в нескольких десятках фильмов; кроме того, он был бардом, самодеятельным исполнителем собственных песен. Г. Н. Матюшин боролся за сохранение истории родной страны так же решительно, как защищал ее от врага – ученый-археолог получил звание академика. В. Г. Гузанов писал сценарии для кино и книги; он также очень много сделал для налаживания культурных российско-японских связей, был признанным специалистом японоведом. Некоторые его книги написаны на японском языке. Но самую широкую известность приобрел один из особо злостных нарушителей Женевской конвенции. Валентин Савич Пикуль при поступлении в Соловецкую школу приписал себе год.

Ему довелось нести боевую службу, но судьба была благосклонна – юный моряк остался в живых. А позже В. С. Пикуль прославился как едва ли не самый знаменитый советский и российский писатель, специализирующийся на исторических романах. Советские читатели (вообще-то избалованные хорошей литературой) стояли за его книгами в очереди и перепечатывали их для себя на пишущих машинках. При этом едва ли не половина романов Пикуля так или иначе, но связаны с морской тематикой..

Книга о Соловецкой школе юнг "Мальчики с бантиками" Не забыл писатель и свою бурную юность на Соловках. Своим товарищам по школе юнг и их непростой судьбе он посвятил роман «Мальчики с бантиками». Описал жизнь Соловецкой школы и судьбы ее выпускников в своих произведениях и В. Г. Гузанов. Если эти произведения бывших юнг по сути являются автобиографической литературой, то существует и популярная, призванная донести до молодежи нынешнего дня память про подвиг ровесников. В качестве примера можно привести сборник «Море зовет смелых». Примечательно, что издан он в Ярославле – где Ярославль, и где Соловки! История Соловецкой школы юнг нашла отображение и в советском кино – на ее основе был снят фильм «Юнга Северного флота».

                                                            Память в камне о знаменитой школе

Этот надежный материал тоже достойно хранит подвиг юных героев в тельняшках. Самый первый памятник появился на Соловках в честь 30-летия школы. Его соорудили сами бывшие юнги, собственными силами и за свои средства. Позже, после официального признания соловецких юнг ветеранами Великой Отечественной, к увековечиванию их памяти были привлечены и власть, и широкие круги общественности. В Москве в 1995 году появилась площадь Соловецких юнг. В 1993 памятник юным морякам поставили на набережной Северной Двины, а в 2005-м – на названной в их честь площади (в обоих случаях автором выступал скульптор Ф. Согаян). Но самый интересный памятник стоит во дворе одной из московских школ (ныне – гимназия «Вертикаль»). Он появился в 1988 году, причем автором проекта стал тоже соловецкий выпускник – художник Е. Н. Горячев. Московская школа прославилась и тем, что создала первый в стране музей соловецких юнг – с помощью самих ветеранов и учительского и ученического энтузиазма. Нужно отметить, что немалую роль в его организации сыграл и комсомол – коммунистический молодежный союз занимался не только пропагандой, но и (в большей степени) моральным и патриотическим воспитанием. Музей появился в 1983 году, и до 2012 года им руководил капитан 1 ранга (в отставке) Н. В. Осокин – бывший соловецкий юнга. «Никогда я не думал, товарищи, что о юнгах откроют музей», - написал по этому случаю бард В. В. Леонов. Его стихи стали девизом этого уникального заведения.

                                                                 С юбилеем, товарищи!

В 2017 году исполнилось 75 лет Соловецкой школе юнг. Торжества по этому поводу прошли в Москве, Архангельске и, разумеется, на Соловках. В последние годы судьба бывших курсантов (13 из них ныне проживают на архангелогородщине) и сама школа Соловецких юнг Архангельск и его руководство очень заинтересовали. В торжественной обстановке прошла традиционная юбилейная встреча немногих оставшихся выпускников. Руководство области заговорило о необходимости создания на Соловках музея и мемориала.

Действительно – Соловецким островам, где жила школа юнг, должно быть совестно, что в этом плане они уступили первенство Москве. Тем более что руководство действующего ныне Соловецкого монастыря относится к инициативе создания музея юнг с пониманием и поддержкой. Ради такого благого дела монахи согласны немного «подвинуться» и оказать любую помощь в научной и организационной работе.

А еще может возродиться и сама школа. Президенту России направлено предложение перевести на Соловки некоторые структуры морского кадетского корпуса, чтобы вновь на российских судах служили геройские соловецкие юнги. Кто его знает. Возможно, история знаменитой Соловецкой школы юнг еще не завершилась... 

                                                                         Боевые подвиги юнг

Соловецкие юнги воевали геройски. Не все подвиги юнг и их участие в боевых действиях на кораблях известны сегодня. Вероятно, новые страницы ещё предстоит открыть.

ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА  МОИСЕЕНКО ВЛАДИМИР ГРИГОРЬЕВИЧ 

9 августа 1945 года началась война с Японией. Боевое крещение Владимира Моисеенко состоялось 15 августа 1945 года. Фрегат “ЭК-2“ получил приказ высадить десант морской пехоты в порт Сейсин. При высадке десантников заметили и японские артиллеристы открыли по морякам огонь. В помощь им с фрегата был выслан отряд моряков, в котором среди добровольцев находился и комсомолец Владимир Моисеенко.

Каждый шаг к высоте  давался с кровью. Моисеенко вместе со своими товарищами вызвались проникнуть в тыл врага и уничтожить огневые точки. Моисеенко метнул связку гранат в замаскированную землянку. И пока бушевал огонь Володя успел переменить позицию и забросать гранатами два дзота. Ночью значительные силы японцев предприняли яростные атаки. Малочисленный отряд моряков с трудом сдерживал их. Кончались боеприпасы, был ранен командир отряда. Командование принял на себя Моисеенко. Японцы начали окружать высоту. Именно в этот момент Володя и написал свою клятву.

          “Я, краснофлотец-комсомолец, взорвал два блиндажа, убил из винтовки 3 японца, подорвал склад с боеприпасами, уничтожил пулемётную точку. Сейчас нахожусь на вершине сопки. Клянусь: умру, но не сдам японским самураям этой высоты. Буду до последней капли крови стоять. К сему подписываюсь: Моисеенко Владимир Григорьевич. Писал и отстреливался 15.08.45 г.“

Володя Моисеенко сдержал клятву. Высота осталась в наших руках.

Вскоре в Сейсин прибыли наши корабли с главными силами десанта. Операция была успешно завершена. Все участники боевой операции были отмечены правительственными наградами, а 19-летнему комсомольцу В.Г. Моисеенко, особо отличившемуся в бою, было присвоено звание Героя Советского Союза.

КОВАЛЁВ АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ

Соловецкий юнга Саша Ковалёв пришёл в североморское соединение торпедных катеров в 1944 году и был зачислен мотористом на торпедный  катер  ТКА-209.

За четыре месяца Саша участвовал в двадцати боевых походах. За мужество и отвагу был награждён орденом Красной Звезды и медалью Ушакова.  

       Командир бригады торпедных катеров Северного флота А.В. Кузьмин вручает юнге Саше Ковалеву (                             Рабиновичу) (04.01.1927 — 09.05.1944) орден Красной Звезды

8 мая 1944 года торпедные катера ТКА-209 и ТКА-217, преодолевая сплошную стену заградительного огня, атаковали конвой противника и потопили два корабля. Но в бою с вражескими сторожевыми катерами ТКА-217 получил повреждения, загорелся и стал тонуть. Под пулемётным огнём противника ТКА-209 снял с тонущего катера экипаж, развил полный ход и пошёл на прорыв,  отбиваясь от фашистских катеров и самолётов. В разгар боя осколком снаряда на катере был пробит коллектор двигателя, из которого тугой струёй била горячая вода, перемешанная с маслом и бензином. С минуты на минуту перегревшийся мотор  мог взорваться, и неподвижный катер стал бы хорошей мишенью для врага. Чтобы обеспечить работу мотора, Саша закрыл своим телом пробоину и, превозмогая нестерпимую боль от ожога, сдерживал напор горячей смеси, пока на помощь не подоспел моторист Ю. Мыловский. Пробоина была заделана, катер не потерял ход и вырвался из окружения. Молодой моряк спас свой катер и жизни двух экипажей. Саша Ковалёв был награждён орденом Отечественной войны, но получить награду герой не успел. 

9 мая 1944 года ТКА-209 совместно с другими катерами переводили в основную базу для ремонта. Во время перехода на катере взорвалась бензоцистерна. Погибли мичман Д. Капралов и моторист Саша Ковалёв. 

          ДУДОРОВ ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ

Шли вторые сутки, как два “морских  охотника” заступили в дозор. Около двух часов ночи сигнальщик МО-413 обнаружил вражеские корабли. Командир приказал открыть огонь, фашисты также начали стрельбу. Искусно маневрируя, наши катера действовали дерзко и решительно. Вдруг катер сильно накренился. Это у самого борта разорвался вражеский снаряд. Большой осколок прошил борт, перебил топливный патрубок одного из главных  двигателей. Струйка бензина полилась на разогретый мотор. Вспыхнуло пламя, угрожая взрывом. Судьба катера и экипажа находилась теперь в руках мотористов, секунды решали всё.   

Задыхаясь от едкого дыма, в поединок с огнём вступил Иван Дудоров. Схватив асбестовые маты, он накрыл ими горящий бензин. Однако неумолимые языки пламени выползали по краям матов, обжигая руки. И тогда, пренебрегая ожогами, моторист своим телом плотно прижал маты к двигателю. Лишённый притока воздуха, огонь спал, а затем и вовсе погас. Иван Дудоров повторил подвиг Саши Ковалёва на Северном флоте. В это же время аварийная группа перекрыла подачу бензина в повреждённый патрубок и закончила заделку пробоины.

Катер остался в строю, продолжая вести бой. Иван Дудоров за этот подвиг был награждён орденом Красной Звезды.       

                                                       ПИКУЛЬ ВАЛЕНТИН САВВИЧ

Окончив в 1943 году Соловецкую школу юнг, Валентин Пикуль начал матросскую службу на Северного флота. В 17 лет стал командиром боевого поста, обеспечивая бесперебойную работу гирокомпаса, основного устройства для ориентировки корабля в море.  

Эсминец “Грозный“ - один из самых боевых крупных кораблей Северного флота. В годы войны он не раз участвовал в набеговых операциях, мощным артиллерийским огнём обстреливал позиции фашистов. Охранял от атак вражеских подводных лодок и самолётов союзные и наши конвои с военными грузами, выполнил три минные постановки, выставив 134 якорные мины

В марте 1942 года в условиях 12-ти балльного шторма оказал помощь аварийному  эсминцу  “Громкий” и отбуксировал его в базу. 27 мая 1942 года эсминец атаковал немецкую подводную лодку и двумя сериями глубинных бомб потопил её.

Зенитчики корабля сбили шесть вражеских бомбардировщиков.

В годы войны за боевые подвиги весь экипаж корабля был награждён орденами и медалями, а позже специальными знаками “За плавание в конвоях“. Один из таких наградных знаков хранится в витрине музея, посвящённой В.С. Пикулю.

6 мая 1945 года за боевые подвиги личного состава эсминец “Грозный“ был награждён орденом Красного Знамени.

 Военно-морскому флоту посвящены книги В.С. Пикуля: “Океанский патруль”,  Крейсера”, “Богатство”,  “Моонзунд” и много других. Особо следует отметить автобиографическую повесть о соловецких юнгах “Мальчики с бантиками”. 

Позже Валентин Саввич напишет о своей боевой юности: «…и поныне я ещё живу курсом, что дал мне гирокомпас, указавший дорогу в большую жизнь, в которой меня ожидали новые тревоги и новые напряжения души. Конечно, не я принёс Родине победу. Не я один приблизил её волшебный день. Но я сделал, что мог. В общем прекрасном Пиру Победы была маленькая капля и моего мёду... Мне уже давно не снятся гулкие корабельные сны. Но до сих пор я иногда думаю о себе, как о юнге. Это высокое и почётное звание даёт мне право быть вечно молодым. Юнгам флота не угрожает старость».

                                                                 ПЕРЕТРУХИН ИГОРЬ КОНСТАНТИНОВИЧ

Осенью 1944 года войска Карельского фронта и моряки Северного флота готовились нанести последний удар по фашистским захватчикам в Заполярье.

Торпедные катера должны были снять с вражеского берега наших разведчиков. Едва успели принять на борт наших бойцов, как по радио получили приказ атаковать конвой противника. Вражеские транспорта хорошо охранялись, три атаки наших катеров были отбиты. 

Только на четвёртый раз торпеды достигли цели. В бою катера сходились с врагом на 150-200 метров. Били из пулемётов. Разведчики, находившиеся на катерах, строчили из автоматов.  Игорь Перетрухин метко бил из скорострельной пушки по кораблям противника.

Из девяти человек экипажа торпедного катера ТКА-114  четверо были соловецкими юнгами: боцман Леонид Светлаков, артиллерист Игорь Перетрухин, мотористы Николай Ткаченко и Николай Рымарев.

В ночь на 13 октября 1944 года торпедным катерам ТКА-114 и ТКА-116 было приказано войти во фьорд через узкий пролив, который моряки окрестили “коридором смерти“, в порт Лиинахамари и высадить первый бросок десанта. У входа во фьорд вспыхнули лучи вражеских прожекторов. Завязалась ожесточённая перестрелка. С катеров сбросили за борт дымовые шашки. Под прикрытием дымзавесы катера на малом ходу прошли в порт и высадили десантников. На берегу завязался жестокий бой. Светлаков и Перетрухин, вооружившись автоматами и гранатами, сошли на берег и в течение двух часов вместе с морской пехотой держали оборону, пока к месту высадки не подошли основные силы десанта.

Выполнив боевую задачу, 114-й покидал фьорд последним и вновь попал под обстрел уцелевших огневых точек противника. Катер получил серьёзные повреждения, но морякам всё же удалось спасти свой корабль, он был взят на буксир торпедным катером ТКА-116 и приведён в базу.

                                                                       Валерий Иванович Лялин

На флоте сыновей полка называли юнгами. Чаще всего ими становились дети погибших моряков. Валерий, или как его называли Валька, Лялин во флот попал в весной 1943 года. К этому моменту отец его, командир, погиб на фронте, а мать, работавшая на заводе, погибла под бомбежкой, он скитался по батумскому порту и, случайно встретив капитана торпедного катера ТКА-93 лейтенанта Андрея Ефимовича Черцова, попросил того взять его на корабль.

"Вспомнил я свое детство, как беспризорничал, чувствую: в горле запершило. Жаль мальчишку", — вспоминал Черцов. Посовещавшись с механиком, решили взять ребенка с собой и при случае устроить в школу юнг. Никто и предположить не мог, что за несколько месяцев тот станет полноправным членом экипажа, освоит моторное дело и управление катером.

Свой подвиг Валька совершил в сентябре 1943 года, когда морякам-черноморцам было поручено освободить Новороссийский порт от боносетевого заграждения. Понимая всю опасность задания, лейтенант Черцов категорически запретил юнге участвовать в операции. В ночь на 11 сентября под шквальным огнем фашистов катер подошел к намеченному месту, высадил десантников, затем в Геленджике принял на борт еще 25 десантников и новые боеприпасы и вновь отправился в порт Новороссийска. Уже начало светать, немцы подтянули к порту артиллерию и минометы, но Черцов принял решение прорываться сквозь сплошную стену огня. Уже на подходе к причалам в маслопровод одного из моторов попали осколки снаряда. Пока юнга Лялин — а он проскользнул на борт, когда катер забирал вторую группу десантников — ремонтировал один мотор, заглох и второй. Снаряды рвались рядом с бортом, большая часть команды погибла, ранило и капитана. Надежды на спасение уже практически не оставалось, как вдруг Валька доложил, что починил правый мотор. Высадив десантников, полузатопленный от полученных пробоин катер отправился в обратный путь. Когда Черцов, потеряв сознание, выпустил штурвал, его место в рубке занял юнга Лялин. Чтобы увидеть ветровое стекло, ему пришлось стоять на ящике, а штурвал приходилось вращать, налегая на него всем телом. Превозмогая усталость и боль в руках, юнга довел катер до мыса, за которым был вход в Геленджикскую бухту.  

                                                                 юнга  В.И. Лялин и А.Е. Черцов

Позже Черцов все-таки устроил Вальку Лялина в Тбилисское нахимовское училище. По воспоминаниям его однокашников, он был единственным воспитанником, у кого на груди красовались четыре боевые медали. Позднее получил Валька и орден Красной Звезды, а вот звание Героя, о чем ходатайствовал лейтенант Черцов, ему так и не присвоили — командир дивизиона испугался разжалования за то, что в нарушение всех правил и инструкций на корабле служит несовершеннолетний подросток. 

С именами Вальки Лялина и капитана Андрея Черцова связана и еще одна удивительная история. После того страшного похода все выжившие члены экипажа проходили лечение в госпитале под Новороссийском. Как-то с концертом к раненым приехала Клавдия Ивановна Шульженко. А когда выступление закончилось, Клавдия Ивановна увидела, что один из моряков тянет к ней забинтованные руки. Она не поняла, что же хотел сказать раненый. Но тут подбежал юнга и объяснил, что командир просит исполнить его любимую песню "Руки". Много лет спустя, в середине 70-х годов, экипаж ТКА-93 вновь встретился с великой певицей, и случилось это на съемке "Голубого огонька". По воспоминаниям Шульженко, в группе мужчин за одним из столиков она узнала и возмужавшего Валерия Лялина, и седовласого Андрея Черцова, на груди которого красовалась звезда Героя Советского Союза, и других членов экипажа, которым довелось выжить в тот страшный поход. Певица вновь исполнила "Руки". 

В ноябре 1943 года вышел приказ о зачислении всех сыновей полков в суворовские и нахимовские училища. Однако мальчишкам в тот момент больше хотелось дойти до Берлина, а не сесть за школьную парту. Так случилось, например, с Толей Рябковым. Солдаты артиллерийского полка спасли его в буквальном смысле от голодной смерти в блокадном Ленинграде – определили маленького солдата сначала на кухню, потом в отряд связистов, а в феврале 1942 года 13-летний мальчуган принял присягу. Спустя год Толика отправили в Суворовское училище, однако оставаться там он не захотел и вернулся домой. В обычной школе мальчик тоже выдержал всего пару недель, а потом сбежал в Кронштадт.

                                                 Москва. Памятник на площади Соловецких юнг

                                             Г. Архангельск  памятник " Соловецким юнгам " 

                                                                                  г. Холмск