Трагическая бомбардировка Новороссийска 1914 года.

16 октября (29 октября) 1914 года германо-турецкие корабли начали варварский обстрел фактически беззащитного города-порта Новороссийска. Два боевых корабля «Берк-и Сатвет» и «Бреслау» («Мидилли») открыли в тот день ураганный огонь по нефтеналивным цистернам, портовой инфраструктуре и мирным кварталам. Дым от ужасного пожарища по воспоминаниям офицеров неприятеля, ввергнувших рабочий южный город в огненный ад, был ещё долго виден, когда с горизонта пропала даже сама береговая линия.

Главное же, эта трагедия стала следствием ряда ошибок, допущенных как командованием Черноморского флота, так и высшим начальством в Санкт-Петербурге. Одной и, верно, самой обидной ошибкой, которую не исправили вплоть до Великой Отечественной войны, было халатное и невнимательное отношение к укреплению обороны города, который ни в период Кавказских войн, ни в период Крымской войны, когда пришлось оставить всю береговую линию ввиду её небоеспособности против морских сил, не брался в расчет начальством. Даже саму возможность ведения боевых действий неприятелем против приморского города с моря почему-то обходили стороной. И это, несмотря на тот факт, что город активно развивался, через него шла перевалка нефти, пшеницы и прочих стратегических товаров и сырья. 

                                                      "Бреслау" ("Мидилли") под турецким флагом

28 июля 1914-го года разразилась Первая мировая война. В самом начале Турция официально поддерживала нейтралитет, хотя неофициально взаимодействовала с Германской империей по всем направлениям, включая военно-промышленную сферу. Так, уже в августе немецкие боевые корабли начали патрулирование Дарданелл вместе с турецкими военно-морскими силами. Кроме того, заранее была оговорена военная помощь для турок.

16 августа немецкий лёгкий крейсер типа «Магдебург» «Бреслау» встал на якорь напротив Константинополя и в тот же день поднял… турецкий флаг. Официально было объявлено, что корабль продан Османской империи. В реальности же его просто передали, да ещё с сохранением значительной части немецкого экипажа. 
«Бреслау» был переименован в «Мидилли». Но опять же, стоит повторить, что это была чистая формальность, т.к. офицерский состав крейсера был практически полностью укомплектован немцами. Для фиктивной приёмки корабля на него, конечно, загнали с десяток турецких моряков, но даже командующим обновлённых турецких ВМС был назначен никто иной как германский адмирал Вильгельм Антон Сушон. Более того сам Сушон неоднократно заявлял, что не считает себя связанным решениями Османских властей.

      
                                                                                 Адмирал Сушон

Окончательно любые колебания со стороны османов рухнули после того, как в Константинополь прибыла часть германского золота. Вскоре был разработан план начала боевых действий на Чёрном море против Российской империи. Адмирал Сушон, следуя засекреченному приказу Исмаила Энвер-паши (военный диктатор, идеолог пантюркизма, панисламизма и геноцида армян и всех христиан, попадавших под влияние Османской империи), хотя по факту это было просто «согласие» с планами немцев, решил атаковать все русские порты на Чёрном море.

Всё это время из Германии через нейтральные страны в Константинополь доставлялись команды немецких морских офицеров, боеприпасы и различные материалы, требуемые для ремонта и обслуживания боевых кораблей. К тому же, чтобы хоть как-то оправдать неприкрытую агрессию, которую легко истолковать как военное преступление, против мирной страны, в Константинополе начали распространять слухи о том, что якобы русские корабли были замечены у Босфора во время минных постановок. Эта ложь была запущена с одобрения адмирала Сушона, и, как ни странно, она вращается в информационном поле по сей день.
  

В середине октября турецкие ВМС вышли в море, заранее осознавая свою цель – война против Российской империи. 

В составе эскадры находились и лёгкий крейсер «Бреслау», идущий в кильватерном строю под турецким флагом и именем «Мидилли», и минный крейсер (также его относят к классу торпедных канонерских лодок) «Берк-и Сатвет». 

Крейсер «Бреслау», входивший в Средиземноморскую дивизию Императорских ВМС Германии, был спущен на воду в 1911-м году на верфи Stettiner Maschinenbau AG Vulca.

Водоизмещение крейсера с полной боевой нагрузкой составляло 5040 тонн. Длина корабля – 138,7 метра, ширина – 13,5 метра, а осадка не превышала 4,4 метра. 

Корпус состоял из 16-ти водонепроницаемых отсеков и был опоясан бронёй. Броневой пояс был сделан из 60-мм никелевой брони, правда, местами толщина менялась, начиная от 20 мм и более. Боевая рубка имела толщину стенок до 100 мм и стальную 20-мм крышу из никелевой брони. Орудия главного калибра прикрывались щитами толщиной 50 мм. Дальномер прикрывался 30-мм бронёй.
Энергетическая установка представляла собой две паровые турбины при 16 паровых котлах Шульца-Торникрофта, обеспечивающих скорость хода в 28 (по другим данным 27) узлов. Дальность плавания составляла 5820 миль экономичным ходом. Общая численность экипажа доходила до 354 человек, включая 18 офицеров. Что примечательно, с 1914 по 1915-й годы на «Мидилли» проходил службу будущий гроза глубин – Карл Дёниц.

Когда же корабль формально продали Османской империи, командованию пришлось менять не только флаг и принять в экипаж пару десятков турок. Так, чтобы гладковыбритые «турецкие» блондины не так сильно бросались в глаза, их переодели в турецкую форму, а на голову водрузили османские фески – по обычаю флота Порты. 

                                                               "Бреслау" на турецкой открытке

Артиллерийское вооружение крейсера состояло из 12-ти 105-мм корабельными орудиями SK L/40. Два из них были помещены бок о бок на баке, восемь расположены в средней части судна по четыре с каждого борта, и два бок о бок в кормовой части. Дальность стрельбы этих орудий доходила до 12700 метров. Также имелось и торпедное вооружение в виде двух однотрубных 500-мм торпедных аппаратов с боекомплектом в 5 торпед. Корабль к тому же имел возможность принять на борт до 120 якорных мин.

Командование кораблём на тот момент было возложено на фрегаттен-капитана Пауля Кеттнера.

      
Корабль «Берк-и Сатвет» был, по сути, одним из отголосков уже прошедшей ко времени его спуска на воду моды на минные (торпедные) крейсера. Эти корабли надежд не оправдали, поэтому остались далеко за бортом истории, а само их имя трактуется по-разному – торпедные канонерские лодки, просто канонерки, минные или торпедные крейсера. 

«Берк-и Сатвет» был заложен на верфи Germaniawerft в немецком городе Киль в 1906-м году. Корабль строился по заказу Османской империи, а в 1907 году он вступил в строй в составе военно-морских сил Порты. 

Крейсер обладал следующими характеристиками: длина -80 метров, ширина – 8,4 метра, осадка – 2,5 метра. Энергетическая установка позволяла развить скорость в 18 узлов при дальности плавания 3730 миль. Водоизмещение полное – 787 тонн. Экипаж, учитывая офицеров, насчитывал 105 человек. 

                                                                             "Берк-и Сатвет"

Основным вооружением крейсера, как ясно из названия, были три 450-мм торпедных аппарата. Артиллерийское вооружение включало в себя два 105-мм орудия, шесть 57-мм орудий и два 37-мм орудия. У крейсера «Берк-и Сатвет» был и систершип с весьма синонимичным названием «Пейк-и Шевкет», их порой путают, т.к. не только названия этой парной серии похожи, но и судьбы. Обоих ждёт сдача на металл в 1944-м году. 

Но вернёмся в 1914 год. «Османская» эскадра под управлением немецкого адмирала стремительно приближается к нашим берегам. По задумке Сушона, они должны были выставить несколько минных заграждений и нанести стремительный удар по русским портам. К тому моменту каждый корабль эскадры имел свою цель. Судьба стать первой мишенью выпала Одессе.

                                                                          Общие данные

Колебания Турции в вопросе вступления в войну на Стороне Центральных держав отсрочило начало войны на черном море почти на три месяца.

Появление SMS Goeben (1911) и SMS Breslau (1911) в Босфоре и фиктивная покупка их Турцией сильно меняло соотношение сил на черноморском ТВД и не оставляло сомнений относительно намерений Турции. Между Германией и Турцией 3 августа 1914 года был заключён секретный договор, по которому Турция обязывалась начать мобилизацию, и военные приготовления. Этот договор остался неизвестным в странах Антанты, которые рассчитывали удержать Турцию нейтральной. Из Турции приходили многочисленные сведения о военных приготовлениях. Русское командование опасалось высадки турецкого десанта на черноморское побережье. Наиболее угрожаемым районам считались берега северо-западного района Черного моря, то есть района Одессы. Сначала войны Одесский округ выделил большую часть войск на главный фронт, оголив тем самым побережье. Помимо Одессы значительные опасение вызывал Николаев, где в это время строились первые русские Дредноуты, которых очень ждали на флоте, поэтому командование Черноморским флотом для защиты Одессы создало Отряд обороны северо-западного района черного моря, в которой вошли минные заградители <<Бештау>> и <<Дунай>>, которые с началом войны должны были выставить минное заграждение перед Одессой, и канонерские лодки <<Донец>> и <<Кубанец>>, из которых составили Отряд обороны северо-западного района Черного моря. Начальником отряда стал командир строящегося в Николаеве линкора <<Император Александр III>> капитан I ранга Михаил Иосифович  Федорович.

Командующий турецким флотом немецкий адмирал адмирал Сушон приказал атаковать прибрежные города России и её судоходство.В том числе на Одессу были посланы эсминцы Muavenet-i Milliye под командой капитан-лейтенанта Рудольфа Фирле и Gayret-i Vataniye, на котором понял свой брейд-вымпел корветтен-капитан Рудольф Мадлунг.

  Германские командиры турецких миноносцев. Второй справа в верхнем ряду — командир 1-й полуфлотилии              капитан-лейтенант Р. Фирле                  

                                  Характеристики участвующих сторон 

В день атаки русские корабли стояли следующим образом:

<<Донец>> у внешнего западного конца брекватера, <<Бештау>> тоже за брекватером, приблизительно у его середины, <<Кубанец>> между Военным и Платоновским молами. Все корабли стояли, ошвартовавшись кормой к молам и на 2 якорях. Старшим на рейде состоял командир канонерской лодке <<Донец>> капитан 2 ранга Захарий Александрович Шипулинский. Сведение об обстановке он получал с береговых постов у Большого Фонтана, Днестровского лимана и портовой лоцвахты, с которыми корабль имел прямую телефонную связь. На вестовой оконечности волнолома командир выставил дополнительный наблюдательный пост, который был оснащен сигнальными ракетами на случай ночной тревоги. Этот пост мог обнаружить неприятеля только после того, как последний обогнет Воронцовский маяк и окажется в одном кабельтове от <<Донца>>

16 октября 1914 года в час ночи «турецкие» эсминцы «Гайрет» и «Муавенет» (собратья по типу S-165) увидели огни Одессы. Из-за скверно организованной охранной службы на рейде порта эсминцы со включёнными ходовыми огнями умудрились пройти в гавань – их приняли за русские корабли. Вскоре командующий «турецким» соединением корветтен-капитан Рудольф Мадлунг совершил торпедную атаку канонерской лодки «Донец», а, после поражения последней, открыл артиллерийский огонь по кораблям в порту и портовой и городской инфраструктуре.                                                                  канонерская лодка «Донец»

В итоге набег был скоротечным, и, как только был открыт ответный огонь, эсминцы ретировались.

                                                                                "Муавенет"

По телеграфу понеслось сообщение о начале войны с Османской империей. Через считанные часы после обстрела Одессы аналогичному нападению подверглись Севастополь и Феодосия. При этом в Феодосии портовые власти в лице начальника порта Михаэлиса окажутся полностью не готовы к нападению, так как телеграмма о начале войны, отправленная ещё в 6 часов утра уже из Севастополя прибудет только в 9:30… 
Несмотря на крупные разрушения и пожары в Феодосии, паники и связанных с нею жертв удалось избежать благодаря действиям начальника государственного ополчения генерал-лейтенанта Николая Константиновича Крушевского. Именно по его приказу на экстренном поезде было вывезено на станцию Владиславовка местное отделение Государственного банка. Именно он подготовил эвакуацию грузов из порта и провиантских магазинов и приказал полицмейстеру задержать всех подданных Порты и организовать патрулирование улиц во избежание грабежей.
А тем временем «Бреслау», он же «Мидилли», и «Берк-и Сатвет» уже нацелились на Новороссийск. Позже в своём дневнике один из немецких матросов некий W. Wath, в котором уже в 1914-м году проснётся маленький фюрер, напишет:

«Небо проясняется, солнечные лучи играют над городом, мирно покоящимся перед нашими глазами. Невольно подымается чувство сожаления при мысли о том ужасе, который ожидает город через несколько часов. Но это только минутная слабость! Итак: око за око, зуб за зуб! Теперь для нас, немцев, наступил час расплаты, и поэтому долой всякие сожаления!»

Беззащитный портовый город удил рыбку на молах, докеры разгружали железнодорожные составы, а через элеватор шло зерно. Очень скоро город утонет в чёрном дыму пожарищ…

Ранним утром 16 октября 1914-го года на крейсере «Мидилли» («Бреслау») и торпедном крейсере «Берк-и Сатвет» кипела напряжённая работа по подготовке варварского нападения на Новороссийск. Особенное беспокойство немецкого начальства вызывало материальное состояние «Берк-и Сатвет» и профессиональные и моральные качества его экипажа, который был более «турецким», нежели почти полностью немецкий экипаж «Мидилли». Официально «Берком» командовал турок Решит Хасан. Вот что об этом командире и экипаже в целом писал старший немецкий офицер «Берка» обер-лейтенант цур зее Ганс фон Меллентин: «Турецкого командира пришлось постепенно отстранить от управления кораблем, приняв все меры предосторожности. При ухудшающейся погоде команда становилось все более беспомощной. Сказать, что корабль двигался, было бы преувеличением. И, несмотря на это, турки, как трупы, скрючившись, лежали по углам, полностью недееспособные…»
 
                                                                     «Берк-и Сатвет» у пристани

Ввиду этого немцам приходилось каждый раз подбадривать команду достоверными сведениями разведки, что город полностью беспомощен и не имеет береговой артиллерии. Однако, несмотря на это, чем ближе корабль подходил к Новороссийску, тем «большим становился их (турок) страх перед врагом и перед минами». 
Крейсер подошёл к мирному городу в 7 часов утра 16 октября.

При этом на корабле подняли российский флаг. «Берк» лёг в дрейф напротив Западного мола и спустил на воду шлюпку с турецким офицером на борту. Подойдя к пристани Горного клуба, офицер передал портовому надзирателю Лаврову сообщение на четырёх языках: английском, немецком, французском и турецком. Сообщение было немедленно доставлено начальнику торгового порта Гиршу. 
Сообщение оказалось на поверку недвусмысленным «ультиматумом», в котором говорилось, что неприятель собирается подвергнуть обстрелу «все ваши депо: хлебные, керосиновые и железнодорожные, и все заводы, которые принадлежат русскому правительству», а также «все вражеские суда, оставшиеся в порту». 

                                                                         "Мидилли" ("Бреслау")

Немедленно было созвано экстренное совещание, на котором присутствовали начальник Новороссийского порта, вице-губернатор Александр Иванович Ридель, черноморский губернатор Владимир Николаевич Барановский и прочие начальственные лица. Результатом совещания стал немедленный арест турецкого консула, уничтожение секретных документов и скорая отправка всех имеющихся ценностей на вокзал. С трудом удалось погасить панику и начать более-менее организованную эвакуацию населения, которого к тому моменту насчитывалось свыше 45 тысяч человек. Особую роль в этой эвакуации сыграла расторопность и профессионализм железнодорожников, которые в короткий срок смогли подать несколько экстренных эшелонов для спасения жителей.

Тут стоит сделать небольшое отступление. На тот момент Новороссийск был не просто портовым городом, это был административный центр Черноморской губернии со всеми вытекающими последствиями. Лишь в 1920-м году губернию «пришили» к континентальной Кубани с центром в Краснодаре. Учитывая данные факты, отсутствие защиты административного центра целой губернии в виде береговой артиллерии кажется не просто просчётом, но форменным саботажем.

Закипела подготовка к бомбардировке. Начальник городской тюрьмы отправил 20 особо важных каторжных арестантов на вокзал на поезд до Екатеринодара (ныне Краснодар), а менее опасных преступников отпустил под честное слово вернуться после обстрела. Глава местного жандармского отделения подполковник Мальдонатов с подчинёнными остался охранять канцелярию губернатора и непосредственно само здание жандармского отделения. Распустив всех служащих, начальник почтово-телеграфной конторы Чередьев также остался на своём посту, осознавая как важна в данный момент связь для оставшегося в городе гарнизона.
Отдельно стоит отметить поведение высокого губернского начальства. Чиновники губернского управления на автомобиле уехали из города на станцию Тоннельная, расположенную почти в 20 километрах от города.
Военный же гарнизон Новороссийска на тот момент состоял из 229-й Донской и 582-й Кубанской дружины государственного ополчения, 7-й особой конной сотни Кубанского казачьего войска (ККВ) и подрывной команды 2-го Кавказского железнодорожного батальона. Присутствовала в городе и артиллерия. Вот только шесть орудий артиллерийской батареи, во-первых, были устаревшими, а, во-вторых, их доставили буквально за день до прибытия эскадры. Таким образом, мизерные артиллерийские силы были просто не готовы открыть огонь по морским целям.

Командовал этим немногочисленным гарнизоном начальник 39-й бригады государственного ополчения генерал-майор Андрей Францевич Соколовский, он же был начальником Новороссийского оборонительного района (НОР). Сам НОР входил в состав Кубано-черноморского отряда Кавказской армии под начальством наказного атамана ККВ генерал-лейтенанта Михаила Павловича Бабыча.

 На «Берке» в этот момент ждали возвращения парламентёров, которых на некоторое время задержали на берегу, не зная, что с ними делать. В итоге, как только шлюпку с турецким офицером отпустили восвояси, на крейсере мигом вместо российского флага взвился красный турецкий, а сам корабль подошёл ближе к берегу.
Но где же был «Мидилли», с которого отдавали приказы «Берку»? «Мидилли» в 6 утра ушел производить минные постановки в Керченском проливе. В итоге 60 выставленных крейсером мин утопят у мыса Такиль два парохода Русского общества пароходства и торговли «Ялта» и «Казбек», погибнет десять ни в чём не повинных человек. Оставшиеся в живых моряки, к счастью, под руководством капитана «Казбека» Кригсмана доберутся до Керчи на сложенных из брёвен плотах.

После минирования входа в пролив «Мидилли» на 18-ти узлах устремится к «Берку» в Новороссийск. К этому времени с борта «Берка» сообщат обстановку в порту, указав, что в гавани находится и два иностранных судна – английское и голландское. Командир «Мидилли» фрегаттен-капитан Пауль Кеттнер приказал фон Меллентину начать обстрел радиотелеграфной станции и стоящих на рейде судов, щадя при этом (!) иностранные пароходы. После обстрела «Берк» должен был отойти на дальний рейд.
«Берк-и Сатвет» выполнил приказ в 11 часов 12 минут утра, и артиллерийские снаряды накрыли здание радиотелеграфной станции. Кроме того, под обстрел крейсера попали часть донцов 229-й дружины, располагавшихся на Суджукской косе. Из-за плохой связи между соединениями гарнизона до них не дошёл приказ Соколовского отступить в район портовой таможни с совершенно открытой местности на косе. 

Вскоре крейсер перенёс огонь на гражданские суда в гавани. Единственным отрядом новороссийского гарнизона, оказавшим сопротивление неприятелю, стала подрывная команда сапёров прапорщика Тюльпанова. Прапорщик достаточно грамотно и ловко разместил своих бойцов на восточном берегу бухты так, что с моря они не были видны. Когда, почувствовав свою безнаказанность, «Берк» достаточно близко подошёл к берегу, сапёры Тюльпанова открыли крайне меткий огонь. Учитывая моральный уровень экипажа и тот факт, что моряки никак не могли понять, откуда по ним ведут стрельбу, крейсер решил не испытывать судьбу и ушёл на дальний рейд. С берега команда Тюльпанова даже заметила серьёзное замешательство на борту неприятельского корабля. Место «Берка» вскоре занял «Мидилли». Для этого бронированного монстра стрельба отряда Тюльпанова могла вообще остаться незамеченной, поэтому бойцы ограничились наблюдением

                                                                    Пылающий Новороссийск

В это же самое время генерал-майор Соколовский здраво рассудил: так как ни о каком ответном артиллерийском огне с нашей стороны речи быть не может, то необходимо бросить все силы на противодействие возможной угрозы высадки вражеского десанта. Он, как и было указано, решил сосредоточить вверенные ему силы в районе портовой таможни. Увы, время не позволило это сделать.
Огонь главного калибра «Мидилли» погрузил город в пожары. Соединения гарнизона, пытаясь пробиться к портовой таможни, петляли между огненными вихрями. Вот как ту ситуацию описывал генерал-лейтенант Бабыч: «Миноносец (имеется в виду турецкий «торпедный крейсер». — Авт.) подошел очень близко к берегу моря, против Суджукской крепости, и открыл огонь по радиотелеграфной станции, а вслед за тем открыл огонь и турецкий крейсер, который подошел из-за Суджукской косы под русским флагом, который при входе в бухту заменил турецким, а затем, став правым бортом к воротам мола, произвел несколько холостых выстрелов, а около 12 часов начал стрелять боевыми снарядами по бакам, стоящим у пристани пароходам, элеватору и отходящим поездам…»

К 12 часам дня 16 октября 1914-го года торпедный крейсер «Берк-и Сатвет» завершил артиллерийский обстрел и, согласно приказу с «Мидилли» (бывший «Бреслау»), отошёл мористее. Разрушения в городе были ощутимыми, но пока не катастрофическими. И в это время место «Берка» занял «Мидилли». Около 12 часов он показался на горизонте и вскоре подошёл вплотную к молам бухты, ощетинившись двенадцатью 105-мм орудиями главного калибра.
Вскоре фрегаттен-капитан Пауль Кеттнер отдал приказ открыть огонь. Город медленно покрывался едким чёрным дымом. Генерал-майору Андрею Францевичу Соколовскому, который предпринимал все усилия, чтобы наладить связь с разрозненным гарнизоном и собрать все силы, оставалось только наблюдать, как крейсер расстреливает беззащитный город. У генерала не было ни одного боеспособного артиллерийского орудия в распоряжении.

                                                                         горящий Новороссийск

Снаряды сыпались на нефтяные цистерны и портовый элеватор, на цементные заводы и транспортные суда, на складские помещения и мирные кварталы. Расстрел вели практически в упор. Порой огонь вёлся с расстояния в 6 кабельтовых, т.е. чуть более километра. Новороссийск утонул в ужасе. Вот как этот октябрьский кошмар описывал один из непосредственно виновников этого военного преступления:

«На берегу свирепствуют смерть и ужас, а мы ищем новых целей — другие цистерны с керосином, склады овощей и дров, потом суда, стоящие в бухте, сменяют друг друга.
Скоро мы видим, как колеблются повсюду языки пламени и черный густой дым нависает над городом. Белоснежное облако над берегом указывает на взрыв котлов какого-то завода, где еще за несколько часов деятельно шла работа.
Виднеются бегущие по улицам города люди и бешено несущиеся экипажи, охваченные паническим ужасом. Куда же бежать? Куда упадут следующие снаряды? Снова подымаются огненные столбы, на смертельно раненых судах огонь охватывает мостики и надстройки, ярко горящие на черном фоне дыма. Два маленьких пароходика стоят к пристани. Залп — и через минуту виден лишь один их них, а из другого вырывается сноп пламени!
Дело разрушения сделано. Бушует огонь на берегу, питаемый вытекающим из цистерн керосином, который, очевидно, зажег и ближайшую часть города… Еще поздно вечером мы видим с борта кровавое облако над Новороссийском».

Обстрел закончился в 12:40. За это время крейсер выпустил по беззащитному городу свыше трёх сотен 16-килограммовых снарядов. Как доносил в Тифлис наместнику на Кавказе графу Иллариону Ивановичу Воронцову-Дашкову губернатор Владимир Николаевич Барановский — «загорелись все нефтяные баки, два парохода, перегонный завод». Кроме того, в докладе, адресованном непосредственно в штаб Кавказской армии, приводился целый список разрушенных и повреждённых объектов инфраструктуры, среди которых был элеватор, портовые краны и даже железнодорожные вагоны. 

Пламя, охватившее нефтяные цистерны, полыхало вплоть до 24 октября (6 ноября). Выгорело 19200 тонн нефти, покрывшей чёрными осадками весь несчастный город. Сильно пострадали и портовые сооружения. Так, по смете, составленной производителем работ Новороссийского порта инженером Жарским, «стоимость исправления повреждённых сооружений выразится в сумме 15167 рублей».

              «Батум» салютовал врагу, пока российские суда тонули

Трагические события затронули и гражданские суда, находившиеся в Цемесской (Новороссийской) бухте в тот момент. Так, несмотря на требования и мольбы агентов пароходства, направленные к капитанам судов, чтобы те немедля покинули акваторию, уйти из бухты смог лишь транспортный пароход «Батум». К команде данного судна позже возникла масса вопросов. Во-первых, «Батум» на выходе из бухты салютовал (!) неприятелю, который также поприветствовал внезапно столь дружелюбное судно. А, во-вторых, встретив в районе Геленджика пароход «Отважный», направлявшийся в Новороссийск с 60 пассажирами на борту, «Батум» даже не предупредил коллег об опасности.

В итоге каботажный пароход «Отважный» пересёкся с «Мидилли» в районе Пенайского маяка. Сначала капитан парохода Данилов принял этот крейсер за русский боевой корабль. Когда же над ним взвился турецкий флаг, Данилов выбросил судно на песчаную отмель у посёлка Кабардинка, чтобы не рисковать жизнями пассажиров, которых немедленно высадили на берег. Правда, стоит упомянуть, что капитан «пришвартовался» столь удачно, что на следующий день смог самостоятельно сняться с мели и дойти до Новороссийска своим ходом.

В самой бухте творился полный хаос. На восточной стороне акватории, получив множественные повреждения, затонул пароход «Фёдор Феофани». Моторная шхуна «Русь» практически выгорела. Капитан грузопассажирского парохода Русского общества пароходства и торговли «Николай» господин Артифексов, увидев творящийся артиллерийский ужас, сумел перевезти судно на мель и эвакуировать пассажиров на берег в сторону железнодорожного вокзала.
Капитан парохода «Чатырдаг» Тарланов пошёл ещё дальше. Оценив масштабы бомбардировки, Тарланов решил, что после неё последует десант, а, следовательно, его судно может оказаться в руках турок. Капитан, чтобы не допустить пленения его парохода, затопил машинное и котельное отделения, открыв кингстоны. Однако из-за обстрела на пароходе начался пожар, горел груз, состоящий из бочек с маслом и мешков с мукой.
У Каботажного мола разгоралась борьба за живучесть на пароходе «Труд», который получил едва ли ни прямое попадание снаряда в корпус. При этом его собрат по несчастью, 630-тонный парусник «Дооб», ошвартованный рядом, ушёл на дно. На швартовке у пристани номер 2 разыгралась другая трагедия. Пылал нос русского транспортного судна «Пётр Регир». Чуть более повезло пароходу «Панагий Вальяно», которого накрыло осколками, но судну удалось остаться на плаву. В итоге стоимость ремонта поврежденных судов портовый техник Астафьев оценил суммой от 5 до 35 тысяч рублей. 

В то же самое время в гавани находились и иностранные суда – два английских парохода («Фредерик» и «Волверторн») и одно голландское судно («Адмирал де-Рюйтер»). Английский грузовой пароход «Волверторн» и голландский «Адмирал де-Рюйтер» не пострадали, а вот «Фредерику» повезло меньше. Экипаж в начале принял стрельбу за салют и высыпал на палубу поглазеть на внезапное развлечение, когда же на надстройку посыпались осколки, капитан немедленно приказал команде сойти на берег. В итоге «Фредерик» пострадал от пожара и получил дифферент на нос.
К двум часам дня вражеские корабли скрылись за горизонтом, покинув место преступления. Примерно в это же время начальнику Новороссийского гарнизона генерал-майору Соколовскому поступил доклад, что в районе Широкой Балки обнаружены неприятельские суда, спустившие лодки на воду. Наблюдатели разумно предположили, что готовится высадка десанта. Соколовский немедленно отправил в район Балки казачью сотню под командованием подъесаула Крыжановского, сам же генерал в это время собирал разрозненные отряды гарнизона, чтобы лично прибыть к месту предполагаемого десанта.
Однако поквитаться с неприятелем не удалось. Подъесаул вскоре доложил Соколовскому, что два вражеских судна, в самом деле, присутствовали в районе Широкой Балки, и шлюпки также на воду спускались, но действия моряков ограничились несколькими промерами глубин без десантирования на берег. Сами корабли точно идентифицировать, кроме их принадлежности к Османской империи, не удалось.
 

                                                    орящий город, снятый с борта "Мидилли"

                                     Жертвы бомбардировки и судьбы нападавших

Несмотря на крупные разрушения и затопления части судов в бухте, больших жертв удалось избежать. Погибло только два человека, ранен был один мирный житель, не считая раненых донцов из 229-й дружины государственного ополчения. Во время обстрела, как автор указал в предыдущей части, они замешкались на открытом пространстве Суджукской косы, попав под обстрел «Берка». В итоге унтер-офицер Бедило, ефрейтор Кравцов и рядовой Денисенко получили ранения (последнему в итоге ампутировали ногу). 
Столь малые потери (как бы цинично это ни звучало) были достигнуты благодаря тем начальственным лицам (служащие порта, радиотелеграфа, железнодорожного вокзала, жандармерии), которые остались в городе и всеми силами способствовали эвакуации населения. Но в памяти эта бомбардировка осталась скорее той полной беспомощностью гарнизона, лишённого артиллерии, благодаря «мудрости» высших чинов. Увы, во время Великой Отечественной войны город вновь будет встречать врага в состоянии «аврала», возводя укрепления практически под бомбами гитлеровцев.

«Берк-и Сатвет» пережил Первую мировую войну и почти перенёс Вторую мировую, будучи списанным в 1944-м году. Крейсеру «Мидилли» повезло меньше. В 1918 году в сражении у острова Имброс с британской эскадрой «Мидилли» налетел на минное заграждении. В результате крейсер пошёл ко дну с большей частью экипажа на борту, так и не успев вернуть своё первоначальное имя – «Бреслау».

Адмирал Вильгельм Сушон, спланировавший варварские и необоснованные бомбардировки русских портов, а также являвшийся инициатором сплетен об агрессии России у Босфора, пережил даже Великую Отечественную войну. Он скончался в Бремене в 1946 году, успев сполна насладиться видом марширующих по улицам Германии русских солдат.
Энвер-паша, давший согласие на атаку русских приморских городов, по вине отчасти и собственных политических интриг, в 1918 году был вынужден бежать в Германию. После этого он бежал в уже революционную Москву, где жаждал среди большевиков найти союзников. Энвер нашёл некоторое понимание и был отправлен в качестве союзника в борьбе с басмачеством, но вскоре к нему и примкнул. В 1922-м году во время боя с красноармейцами Энвер-паша был убит Яковом Аркадьевичем Мелькумовым (Мелкумян).

Инициатор панисламизма, пантюркизма и геноцида армян был убит этническим армянином, бывшим штаб-ротмистром Русской Императорской армии и большевиком.