Нападение листригонов на корабли Одиссея

                                Таврские пираты

Герой древнегреческого поэта Гомера Одиссей пережил множество приключений.

                                                                         Пенелопа и Одиссей

По мнению многих исследователей, одно из приключений Одиссея связано с Крымом. Порт листригонов, куда попадает герой Гомера,— это, несомненно, Балаклавская бухта, откуда жители окрестных гор — тавры — совершали пиратские нападения.

 Описание Балаклавской бухты легко узнать. Не случайно Гомер назвал тавров листригонами. Это слово происходит от греческого названия пиратов, или разбойников. Гомер жил в VIII в. до н. э. Описываемые далее события относятся к еще более раннему времени — периоду Троянской войны. Это предположительно XII в. до н.э.

Примерно к этому же времени относится широко известный сюжет о дочери аргосского царя Агамемнона попавшей в Тавриду. Миф этот обрабатывался многими греческими поэтами — Гесиодом, Стесихором, Пиндаром, Эсхилом, Софоклом. Но, пожалуй, наиболее известна «Ифигения в Тавриде» Еврипида, написанная в 414 г. до н. э. (Еврипид. Трагедии.— М.: Худ. литература, I960,— Т. 1,— С. 475-550.) Царь Агамемнон, намереваясь воевать с Троей, собрал «тысячу ахейских кораблей».

Во время сбора флота в гавани Авлиде Агамемнон на охоте удачным выстрелом из лука убил лань и похвалился, что такого попадания стрелы не могла бы добиться даже сама богиня Артемида. Богиня разгневалась и наслала на гавань сильные северные ветры, крушившие корабли прямо в порту и мешавшие началу похода. Жрецы передали Агамемнону: богиня требует, чтобы в жертву была принесена юная дочь царя Ифигения.

Одиссей, отправленный в Аргос, обманул Ифигению и ее мать Клитемнестру, сообщив, что Ифигения должна выйти замуж за Ахилла, и увез ее якобы на бракосочетание. Девушку должны были убить на алтаре Артемиды. Однако богиня, удовлетворив свое честолюбие, подменила Ифигению жертвенной ланью, а Ифигению перенесла в Тавриду и сделала жрицей в своем храме, где тавры приносили в жертву всех захваченных в плен моряков и чужестранцев:

В это время в Греции разыгрались кровавые трагедии. Отец Ифигении Агамемнон был убит своей женой Клитемнестрой; в свою очередь брат Ифигении Орест отомстил за отца и убил мать. Во искупление греха он должен привезти в Грецию из святилища тавров священную статую. Вместе со своим другом Пиладом Орест прибыл в Таврию, но, замеченный пастухами-таврами, был схвачен. Разговорившись с пленниками, Ифигения узнала брата и бежала с ним на спрятанном возле скал корабле. Греческий корабль счастливо достиг берегов Греции. Какова же действительная историческая канва этого сюжета? В примечаниях к «Ифигении в Тавриде» указывается, что как будто бы в Греции, в Аттике, до сих пор сохраняется могила Ифигении, а в соседнем населенном пункте — священная деревянная статуя тавров. Миф, таким образом, имеет реальную историческую основу. Тавры давно исчезли с исторической сцены и установить место побега Ифигении довольно трудно. Помогают решить эту проблему легенды, которые сообщают: на месте храма Артемиды, жрицей которого была Ифигения, построен Херсонес.

И как будто бы храм Артемиды довольно долго сохранялся в городе Херсонесе. Впрочем, древний Херсонес располагался близ Тройной бухты, а не возле Балаклавской или Севастопольской бухт, гораздо более удобных для мореплавателей. Археологи объясняют причину этого именно наличием храма Артемиды, близ которого жрецы по религиозным соображениям и выбрали место для города. Более того, город был на этом месте пять столетий и лишь потом, в начале христианской эры постепенно перенесен в район между Карантинной и Круглой бухтами. Впрочем, многие специалисты полагают, что Херсонес не переносился, а за древний город были приняты клеры (сельхозугодия) херсонеситов. Все это — территория современного Севастополя. Отец истории Геродот (484-425 гг. до н.э.) уделяет таврам много внимания.

Область их обитания он описывает подробно: «... Исконная Скифия ... начинается от устья Истра, обращена к югу и простирается до города, называемого Каркинитидой.

Отсюда идет гористая страна, лежащая вдоль того же моря. Она выдается в Понт и населена племенем тавров вплоть до так называемого Херсонеса Скалистого. Херсонес этот на востоке выступает в море.

Подобно Аттике две четверти границ скифской земли (на юге и на востоке) окружены морем. Тавры живут в части Скифии, соответствующей Аттической земле...». Геродот не оставляет без внимания и страшные обычаи тавров: «У тавров существуют такие обычаи: они приносят в жертву Деве потерпевших крушение мореходов и всех эллинов, кого захватят в открытом море, следующим образом. Сначала они поражают обреченных дубиной по голове. Затем тело жертвы, по словам одних, сбрасывают с утеса в море, ибо святилище стоит на крутом утесе, голову же прибивают к столбу. Другие, соглашаясь, впрочем, относительно головы, утверждают, что тело тавры не сбрасывают со скалы, а предают земле. Богиня, которой они приносят жертвы, по их собственным словам,— это дочь Агамемнона Ифигения.

С захваченными в плен врагами тавры поступают так: отрубленные головы пленников относят в дом, а затем, воткнув их на длинный шест, выставляют высоко над домом, обычно над дымоходом. Эти висящие над домом головы являются, по их словам, стражами всего дома. Живут тавры разбоем и войной». Мужеству и неукротимости тавров отдает должное российский историк В. В. Струве, цитирующий Полиэна: «Тавры, скифские племена, предпринимая войну, всегда перекапывают дороги в тылу и, сделав их непроходимыми, вступают в бой, чтобы, не имея возможности бежать, победить или умереть». В. В. Струве добавляет: «Подобный прием прекрасно согласуется с неукротимым мужеством этого воинственного племени, которое своим упорным сопротивлением отодвинуло оседание греков на побережье их области к концу V века до н. э.». Судя по античным периплам, древнегреческие суда следовали в Понте Эвксинском, как сказали бы в наши дни, по определенным рекомендованным курсам. Первые плавания греков в Понте были сугубо каботажными, и маршруты судов проходили лишь вдоль берегов. 

Однако уже в VI-V вв. до н.э. греческие суда шли из Боспора Фракийского (Босфора) вдоль западных берегов до Истра (Дуная), а затем проходили напрямую от Истра до Херсонеса. При движении вдоль южного берега Крыма суда попадали в «операционную зону действия» пиратов — тавров и нередко захватывались со всеми уже описанными ужасными последствиями . В. Ф. Гайдукевич предполагает, что греческие суда уже в V в. до н. э. совершали в летнее время переходы в открытом море между мысом Сарыч (Крым) — мысом Керемпе (побережье Малой Азии) на расстоянии 263 км; прямые переходы между Боспором Фракийским и Боспором Киммерийским, между городами северного и южного берегов Понта Эвксинского.

                                                             Погрузка греческого торгового судна

В этом случае риск оказаться в руках пиратов-тавров резко уменьшался. Недоброй известностью пользовалась вся область обитания тавров — весь южный берег, но особо зловещую славу имел район современной Балаклавы.  Мне много раз довелось проходить на разных судах мимо входа в Балаклавскую бухту. С моря она почти не видна. Розоватые скалы и все.

Море перед бухтой достаточно глубоководное, навигационных опасностей нет. В хорошую летнюю погоду вполне мирная идиллическая картина. Другое дело — шторм. Именно здесь в середине прошлого века, во время осады Севастополя, одним ударом бури море разбило о прибрежные скалы тридцать кораблей союзного флота и среди них — пресловутого «Черного принца».

Бури были для тавров своего рода помощниками и загонщиками. Спасаясь от бушующего моря, суда греков заходили в Балаклавскую бухту, такую тихую и вроде бы спокойную . Вздох облегчения вырывался у измученных штормом мореходов: «Кажется, спасены!» Увы, ночью или даже днем несколько лодок с воинами-таврами брали суда на абордаж. Бухта оглашалась громкими криками нападавших тавров и стонами раненых и захваченных в плен эллинов. И опять воцарялась тишина. Природная ловушка на торговых путях греческих мореходов продолжала работать. Гомер устами Одиссея рассказывает: «В славную пристань вошли мы: ее образуют утесы, Круто с обеих сторон подымались и сдвинувшись подле Устья великими, друг против друга из темныя бездны Моря торчащими камнями, вход и исход заграждая. Люди мои, с кораблями в просторную пристань проникнув, Их утвердили в ее глубине и связали, у берега тесным Рядом поставив: там; волн никогда ни великих ни малых Нет, там равниною гладкою лоно морское сияет. Я же свой черный корабль поместил в отдаление от прочих, Около устья, канатом его привязав ко утесам». На посланных Одиссеем трех разведчиков напали; затем нападению подверглись корабли Одиссея. Их забросали камнями, всех моряков убили. Сам Одиссей обрубил канат и спасся на своем корабле бегством. По одному из переводов «Одиссеи» погибло одиннадцать греческих судов, бежать сумел только Одиссей на своем корабле. Страбон (64 г. до н. э.— 23 г. н. э.) писал в свое время о «гавани с узким входом — Симболон лимен», где тавры чаще всего устраивали свои разбойничьи засады.

Это и есть Балаклавская бухта. Тавры были серьезными противниками не только для купеческих судов. В 45 г. н. э. римляне с помощью своего флота и войск посадили на боспорский престол Котиса. Его брат Митридат III, оспаривавший трон, бежал в Танаис (город в устье Дона). Посланная туда специальная римская экспедиция захватила его в Танаисе и отправила в Рим. Когда римский флот возвращался на свою базу в Херсонес, его постигла катастрофа. По словам Тацита, «... при возвращении счастье нам изменило: некоторые из судов (войска возвращались морем) были отнесены к берегам тавров и захвачены варварами, причем были убиты начальник когорты и большинство людей вспомогательного отряда!». По мнению А. И. Тюменева , развитие у тавров разбойничества и пиратства было предопределено суровой природой и низким уровнем материальной жизни. «Слава пиратов сохранялась за таврами, начиная с мифических времен и до позднеримского времени. О пиратстве тавров писали Салюстий, Страбон, Овидий, Тацит, Аммиан Марцелин». Кажется невероятным утверждение о суровой природе на южном берегу Крыма. Тем не менее, Страбон утверждает: «Тавры жили в суровой, гористой, подверженной зимним бурям стране». Следует, однако, помнить, что тавры были, скорее всего, оттеснены с побережья в горы, особенно после утверждения греков на берегу, жили в условиях крымской яйлы, где достаточно суровый климат. Однажды, выехав в начале июня из жаркой курортной Ялты, я попал на яйле в снегопад. Таковы контрасты крымской природы. Все сто найденных таврских поселений локализованы в предгорьях или в горах. Высокие мысы и горы служили таврам наблюдательными пунктами. Широко известный спуск с Крымских гор — «Шайтан-Мердвен» (Чертова лестница) — был дорогой, по которой пиратские отряды тавров спускались к морю.

С гор море просматривалось на многие километры, и следующие вдоль Южного берега суда были, как на ладони. В захоронениях тавров почти нет греческих вещей.

Надо думать, между греческими населенными пунктами и таврами практически не было торгового обмени. В отдельных случаях греческие вещи захватывались пиратами на греческих судах. Потребителей изделий греческих ремесленников среди тавров не было — родовая знать у тавров так и не успела сложиться. Тавры совершали постоянные набеги на Херсонес. А. И. Тюменев сообщает об опасном набеге тавров на Херсонес в III в. до н.э. во время загородной процессии с выносом статуи Диониса, о позднейших нападениях тавров совместно со скифами. Современная Балаклавская бухта, исконная база тавров, была захвачена полководцем Митридата Евпатора Диофантом где-то в I в. до н.э.

Предполагают, что именно он основал здесь город Балаклаву, на который потом много раз нападали тавры. П. Н. Шульц выделяет в истории тавров раннего периода (первая половина I тысячелетия до н. э.), тавров средней поры (V-II вв. до н. э.), поздней поры (I в. до н. э.— I-V вв. н. э.), тавров раннего средневековья (V-VIII вв. н. э.). С I в. н. э. древние авторы пишут о «скифотаврах», «тавроскифах». Эти названия, надо полагать, отражают реальные процессы смешения тавров и скифов. Наибольшую пиратскую активность тавры проявляли именно в V-II вв. до н.э. П. Н. Шульц считает, что убийства пленников означали отсутствие рабства у тавров. Греки, скифы постоянно теснили тавров, захватывая у них район за районом. Херсонес, Феодосия, многие другие населенные пункты возникли на землях тавров. Этот мужественный народ загоняли в горы на бесплодную яйлу. Здесь они вынуждены были заниматься скотоводством и малопроизводительным в условиях яйлы земледелием.

Тавры поздней поры создавали укрепления в горах. Нельзя не отметить, что значительная часть тавров обитала в горах, далеко от моря, и прямого отношения к пиратству не имела. Между таврскими укреплениями была возможна сигнализация с помощью огня и дыма. Наряду с горными крепостями тавры имели пристани в бухтах, из которых выходили на свои пиратские вылазки. Арриан пишет о многих портах «скифотавров». Плиний особенно выделяет таврский приморский город Плакия у бухты Символов (Балаклавской). В. Н. Дьяков утверждает, что «... были у тавров и еще более монументальные (по сравнению с жилищами — Е.Ш.) строения — городища с каменными мегалитической кладки стенами — настоящие циклопические постройки.

Лучше всего остатки их видны на Аю-Даге, на Ай-Тодоре и на горе Кошка под Симеизом, на Кастели — везде в тесном соседстве и явной связи с некрополями из каменных ящиков. Расположены они были на выступающих в море высоких мысах и представляли собою настоящие пиратские берлоги, откуда делались внезапные налеты на проходившие мимо торговые суда и куда затем волокли захваченную добычу.

Видимо, они были тоже заселены значительными, вероятно, по-военному организованными коллективами». Так, периплы называют некоторые из них даже «гаванями», например: «таврский город Плакия», многие таврские гавани «на восток от мыса Криу-Метопон» (Плиний, IV, 85), «гавань Афинион или гавань скифотавров», «гавань Ламнада в Таврической земле», «гавань Символов» (Арриан, за ним Перипл безымянного автора, )». Иосиф Флавий свидетельствует, что для обуздания тавров, совершавших нападения на мелких судах, Рим направил в Таврику три тысячи гоплитов и 40 военных кораблей. 

Главной базой римского флота был Херсонес, здесь же находилась военная канцелярия трибуна и командир всех римских черноморских вексилляций (вексилляция — стоящий под одним знаменем военный отряд, независимо от характера, размера и организации).

Основные силы римской эскадры составляли небольшие быстроходные либурны — суда, построенные по типу иллирийских пиратских кораблей.

Херсонес был городом рабовладельцев. В греческих надписях в Малой Азии и на Балканском полуострове часто упоминаются рабы из Тавриды и Северного Причерноморья — скифы, сарматы, меоты, боспоряне. Их продавали в течение нескольких веков.

Рабов-тавров среди херсонесского экспорта не было! Вспомните перекопанные дороги, исключающие отступление. Тавры умирали, но не сдавались. В раннем средневековье тавры, по словам Скимна Хиосского, народ многочисленный, ведущий образ жизни горцев и кочевников, «по свирепости варвары и убийцы», растворились среди многочисленных пришельцев. Вместе с таврами исчезло и пиратство.