Боевые действия на Черном море

                                                                          Кампания 1941 г.

Накануне войны Черноморский флот (вице-адмирал Ф. С. Октябрьский) организационно состоял из эскадры надводных кораблей (в ее составе бригада крейсеров), отряда легких сил, двух бригад подводных лодок, двух бригад торпедных катеров, береговой и противовоздушной обороны, военно-воздушных сил, а также частей специального и тылового обеспечения.

Состав Черноморского флота на 22 июня 1941 года:

                                                  Главной базой флота являлся Севастополь.

Кроме того, система базирования включала военно-морские базы: Одесскую с Очаковским сектором береговой обороны, Николаевскую, Новороссийскую с Керченским сектором береговой обороны и портами Керчь и Туапсе, Батумскую с портом Поти (с 31 августа преобразована в Потийскую ВМБ). После начала войны были созданы Керченская (с 1 сентября) и Туапсинская (с 13 ноября) ВМБ. Военному совету флота подчинялась также Дунайская флотилия, главной базой которой являлся Измаил. В конце июля была создана Азовская флотилия, и до 20 ноября в составе флота их было две, после чего Дунайскую расформировали. В состав флота входили линейный корабль «Парижская коммуна», пять крейсеров, 15 лидеров и эскадренных миноносцев, 44 подводные лодки и более 150 кораблей и катеров других классов.

В течение кампании флот пополнился кораблями, находившимися на завершающей стадии постройки на судостроительных заводах (2 эсминца, 8 подлодок) и полученными по мобилизации (4 минзага, 11 канонерских лодок, 7 сторожевиков, 26 тральщиков).

ВВС ЧФ включали две авиабригады (в их составе пять полков), разведполк и 10 отдельных эскадрилий, насчитывавших в общей сложности 639 самолетов (приложение 3). После начала войны на театре был развернут еще целый ряд частей, в результате чего к концу 1941 г. в составе ВВС ЧФ действовали уже 10 авиаполков и 13 эскадрилий. В то же время из-за больших боевых потерь (до конца 1941 г. ВВС ЧФ потеряли около 600 боевых самолетов) количество машин сократилось до 345.

                             Командующий Черноморским флотом в 1939–43 и 1944–48 гг. Ф.С. Октябрьский

Береговая и зенитная артиллерия к началу войны располагали 118 и 192 орудиями соответственно. В результате развертывания новых частей и поступлений от промышленности на 1 января 1942 г. имелось 226 и 304 орудия соответственно.

Задачи флоту на случай войны с Германией и ее союзниками были поставлены директивой наркома ВМФ Н. Г. Кузнецова от 26 февраля 1941 г.

Ею предусматривалось обеспечить господство нашего флота на море, не допустить прохода флота противника (Италии) в Черное море через проливы, подвоза войск и боевого снаряжения морем в порты Румынии, Болгарии и Турции, не допустить высадки десантов на советское побережье, блокировать побережье Румынии, уничтожить или захватить румынский флот, быть готовым к высадке своих тактических десантов, содействовать приморскому флангу нашей армии.

После начала войны стоявшие перед флотом задачи значительно скорректировались. 28 июня нарком ВМФ указал, что главной задачей ЧФ в данный период является защита морских коммуникаций, и в первую очередь обеспечение перевозок жидкого топлива. Уже 13 июля своей директивой № 9/63 нарком сообщил, что «основной задачей в ближайшие дни считать оборону побережья». И лишь 7 ноября директивой Ставки ВГК было указано: «Главной задачей ЧФ считать активную оборону Севастополя и Керченского полуострова всеми силами». 

                               Начальник штаба ЧФ в 1941–44 гг. Иван Дмитриевич Елисеев

Такая частая смена приоритетов вытекала из отсутствия сколько-нибудь серьезных разведданных относительно замыслов противника. Военно-морские силы черноморских государств нашей разведкой были изучены неплохо, но содержание последних немецких приготовлений осталось нераскрытым. И разведка ЧФ и Разведуправление ВМФ регулярно направляли в штаб флота данные о готовящихся морских десантах противника в Крым и на Кавказ, что являлось не чем иным, как вражеской дезинформацией. В первые месяцы войны эта дезинформация сыграла весьма негативную роль, заставив развернуть главные силы флота для обороны побережья, а не использовать их для ударов по вражеским коммуникациям и поддержки сухопутных войск. 

В немецком плане нападения на СССР (директива верховного главнокомандования вермахта (ОКВ) № 21 от 18 декабря 1940 г., известная как «план Барбаросса») и на состоявшемся 4 февраля 1941 г. в ставке А. Гитлера совещании по военно-морским вопросам никакого конкретного плана действий на Черноморском театре не предлагалось. Главком немецкого ВМФ гросс-адмирал Эрих Йохим  Альберт Редер лишь высказывал просьбу дать указания командованию люфтваффе нанести внезапные удары по советским военно-морским базам, а также обязать Румынию и Болгарию осуществить необходимые мероприятия по защите устья Дуная и своего черноморского побережья.  

Именно задача обороны побережья от возможных вражеских десантов была поставлена перед румынской морской дивизией командованием ВМС Румынии оперативным приказом № 44 от 21 июня в качестве главной.

В апреле 1941 г. ОКВ подготовило тезисы к докладу о значении Черного моря и проливов в операции «Барбаросса». Планировалось оборонять румынское и болгарское побережье береговыми батареями и минными заграждениями, особенно в районе портов Бургас, Варна и Констанца. Последняя представляла особый интерес, так как соседствовала с нефтеносным районом Плоешти, имела большой нефтяной терминал и являлась морскими нефтяными воротами стран «оси».

Немецкое командование считало группировку Красной армии в Северном Причерноморье небольшой по численности и не представлявшей угрозы для нацеленной на Украину группы армий «Юг». Главный удар немецко-румынских войск предполагалось нанести значительно севернее черноморского побережья. Поэтому морские перевозки в Черном море могли быть радикально сокращены. Немецкое командование не планировало проводить каких-либо специальных операций по захвату ВМБ Черноморского флота, считая, что отступавшие советские войска не окажут серьезного сопротивления. До момента захвата советских баз планировалось снизить активность кораблей ЧФ при помощи демонстративного минирования самих баз и подходов к ним.

Разведывательное обеспечение действий противника на театре было довольно слабым. Более-менее оперативно поступали данные радиопеленгования советских кораблей, а сведения воздушной разведки советских баз и коммуникаций, осуществлявшейся самолетами 4-го воздушного флота, поступали с запозданием. Дешифровальная служба направляла свои материалы в штаб военно-морской группы «Юг», которая непосредственно ведением боевых действий на театре не занималась и своим подчиненным штаба эти сведения не передавала. В результате немецкая разведка оставалась в полном неведении планов советского командования, лучшим подтверждением чему стала неожиданная для противника эвакуация войск Одесского оборонительного района в октябре 1941 г.

Поскольку военная кампания против СССР планировалась скоротечной, никакого единого штаба для руководства действиями немецкого ВМФ на Черном море не создавалось. С марта 1941 г. в Софии расположился штаб Адмирала Юго-Востока, который в июле был переименован в штаб военно-морской группы «Юг» (адмирал Карл Георг Шустер), отвечавший за ведение военных действий в Адриатическом, Эгейском и Черном морях.

В феврале 41-го были созданы морской штаб связи в Болгарии (капитан цур зее Веземанн) и немецкая военно-морская миссия в Румынии (вице-адмирал Фляйшер). Кроме того, в состав последней входило немецкое морское учебное командование в Румынии, призванное обеспечить подготовку румынского флота к участию в военных действиях. Последний состоял из морской и речной дивизий. Морская, помимо боевых кораблей (четыре эсминца, три миноносца, подводная лодка, три канонерские лодки, три минных заградителя, три торпедных катера, несколько мелких кораблей и вспомогательных судов), включала также группу береговых батарей и флотилию гидросамолетов. Речная дивизия в составе семи мониторов, двух бронированных и четырех сторожевых катеров, группы батарей и трех батальонов морской пехоты находилась на Дунае. В Болгарии немцы ограничились контролем за действиями болгарского флота (четыре миноносца постройки начала ХХ века, два охотника за подлодками, три торпедных катера), который выполнял задачи охраны своего побережья, дозорной службы и конвоирования судов «оси» в своих территориальных водах. В начале сентября военно-морской группе «Юг» также подчинили немецкую Дунайскую флотилию, вошедшую в Черное море.

К началу Великой Отечественной войны единственными немецкими кораблями в бассейне Черного моря с определенной натяжкой можно было бы считать только находившиеся в речных портах Галац, Браила и Руссе корабли Дунайской флотилии (монитор, 13 катеров-тральщиков, 3 буксира, несколько вспомогательных судов).

До конца года благодаря перевозкам и сборке на болгарских верфях в строй вступили 15 быстроходных десантных барж (БДБ), около 50 паромов Зибеля и около десятка сторожевых катеров.

Морская авиация, использовавшаяся противником на черноморском театре, централизованного руководства не имела. В оперативном подчинении командования румынских ВМС находилась флотилия гидроавиации двухэскадрильного состава (38 гидросамолетов) и одна эскадрилья истребителей ПВО ВМБ Констанца. Немцы выделили для обеспечения ПВО объектов нефтяной инфраструктуры Румынии группу истребителей трехэскадрильного состава (47 Bf109). Немецкая гидроавиация к началу войны была представлена 8-й спасательной эскадрильей (шесть Не59), самолеты которой нередко привлекались и к ближней разведке, а также поиску подводных лодок.

В начале ноября с Балтики на театр были переброшены штаб и две эскадрильи 125-й морской разведывательной авиагруппы (около 20 самолетов Ar95A, BV138, Ar196).

В качестве ударной авиации над морем использовались бомбардировочные эскадры немецкого 4-го воздушного флота. В составе 4-го немецкого авиакорпуса, поддерживавшего 11-ю армию, войска в Донбассе и одновременно действовавшего против Черноморского флота в 1941 г., насчитывалось от 300 (в период боев на Перекопе) до 100 (в период второго штурма Севастополя) боевых самолетов, в том числе от 200 до 60 бомбардировщиков. Они имели постоянные задачи по поддержке сухопутных войск и потому, как правило, наносили удары по морским целям, только если те оказывались в прибрежной полосе. Исключением являлась группа II/KG4, специально выделенная для осуществления минных постановок на театре. В начале июля она была переброшена во Францию. Лишь во второй половине августа немецкое командование выделило для действий на театре два специализированных ударных подразделения – торпедоносные эскадрильи 1/KG 28 (действовала на театре до конца ноября) и 6/KG 26.

Болгарский флот к началу войны собственной авиацией не располагал. В начале августа была сформирована эскадрилья, реорганизованная в середине октября в полк двухэскадрильного состава, где насчитывалось 12 колесных бипланов чешского производства.

Первым к развертыванию своих ВМС на театре приступил, естественно, агрессор. Еще в июле 1940 г. в период обострения советско-румынских отношений из-за Бессарабии румынское правительство объявило о минировании территориальных вод на подходах к Сулине и Констанце. Мины близ Сулины ставились в июле 40-го, январе и июне 41-го, близ Констанцы – 15–19 июня 1941 г. Фактически на подходах к главной базе румынского флота была создана целая минно-артиллерийская позиция: пять минных заграждений включали 1000 мин и 1797 минных защитников, группа береговых батарей – шесть 280-мм (немецкие), шесть 152-мм и четыре 120-мм орудия. Хотя мины и минные защитники и представляли собой экземпляры периода Первой мировой войны, поставленные с достаточной густотой (каждое заграждение состояло из двух рядов мин и двух рядов защитников; интервал между минами в каждом ряду – 100 м, защитниками – 50 м), они представляли серьезное препятствие в случае возможной попытки атаки порта.

В 01.15 22 июня по приказанию наркома ВМФ на Черноморском флоте была объявлена оперативная готовность № 1. Военные действия начались перед рассветом налетом одной эскадрильи постановщиков мин Не111 на Севастополь.

Заблаговременно приведенная в готовность противовоздушная оборона главной базы встретила немецкие самолеты плотным огнем. Это помешало противнику в первые сутки войны заблокировать Севастополь донными неконтактными минами, к борьбе с которыми наш флот оказался практически не готов. По немецким данным, с начала войны до 4 июля 1941 г. авиагруппа II/KG 4 выставила 91 мину в районе Севастополя и 49 в Днепровском лимане. По сведениям нашей стороны, начиная с первой военной ночи наблюдательным постам главной базы удалось заметить сброс 44 мин, из которых только 24 упали на выходе из Северной бухты. Таким образом, даже если допустить, что часть сброшенных мин осталась незамеченной, немцам удалось выставить в заданном районе только около четверти от намеченного числа мин, а остальные упали на сушу или на большую глубину в море, где они не представляли большой угрозы. Собственно, на Инкерманский створ, по которому шло основное движение, попадали единичные мины, и до их ликвидации входившие и выходившие корабли просто обходили отмеченные места. Хотя флот понес на минах некоторые потери (получили тяжелые повреждения эсминец «Быстрый» и несколько мелких вспомогательных единиц), парализовать выходы из баз советских кораблей немцам не удалось.

Полностью и без задержек был выполнен план оборонительных минных постановок Черноморского флота у своих берегов – до 21 июля кораблями было выставлено 7115 мин и 1404 минных защитника. Правда, в дальнейшем эти постановки причинили советскому флоту больше трудностей и потерь, чем противнику: на них в 1941–1942 гг. погибли три эсминца (в том числе один недостроенный на испытаниях), четыре транспортных судна и несколько малых боевых кораблей. Причинами этих потерь стали как недостаточная точность постановок, так и упущения в организации движения судов по фарватерам со стороны отвечавших за это штабов военно-морских баз. Потери противника на этих заграждениях, о чем речь пойдет ниже, пришлись на конец 1941 г. в связи с продлением вражеских коммуникаций в северо-западный район Черного моря.

Тем временем Черноморский флот приступил к выполнению поставленных перед ним задач, в частности, уничтожению  румынского флота. Поскольку корабли противника не покидали своей главной базы в Констанце, это вылилось в серию ударов, нанесенных силами авиации, и набеговую операцию кораблей. Использование для ударов по порту надводных кораблей было вполне оправданным, поскольку лишенные истребительного прикрытия советские бомбардировщики не могли в результате дневных налетов поразить все намеченные цели и несли серьезные потери. Так, из 14 ДБ-3 и 18 СБ, принимавших участие в налете на базу утром 24 июня, на базу не вернулось три и семь машин соответственно. 25 июня немецкие истребители сбили еще пять ДБ-3.

                                                                СБ ( АНТ-40 ) 

                                                                    ДБ-3

В этих условиях и было принято окончательное решение о нанесении удара по Констанце силами надводных кораблей, но в штабе ЧФ недооценили созданную немцами и румынами минно-артиллерийскую позицию. Утром 26 июня лидеры эсминцев «Москва» и «Харьков» обстреляли Констанцу.

Согласно германским данным от попаданий снарядов загорелось несколько нефтяных резервуаров, а также железнодорожные цистерны, взорвался поезд с боеприпасами. Встреченные огнем румынских эсминцев и немецкой 280-мм береговой батареи «Тирпиц», лидеры были вынуждены отвернуть в море и при этом вторично пересекли минное заграждение.

Ситуация усугублялась тем, что, маневрируя на больших ходах, корабли потеряли три паравана из четырех и шли противоартиллерийским зигзагом, при котором вероятность подрыва на мине резко возрастала. Лидер «Москва» взорвался и вскоре затонул.

От близких разрывов снарядов немецкой береговой батареи в котлах «Харькова» потекли водогрейные трубки, ход корабля временно упал почти в пять раз. Из-за этого ему не удалось оказать помощь экипажу погибшего корабля, и 68 советских моряков, включая командира корабля, попали во вражеский плен.

                                                                           Лидер «Харьков»

Некоторые специалисты высказывали и продолжают высказывать мнение, что обстрел Констанцы мог быть успешно выполнен одним из крейсеров со 180-мм артиллерией при условии корректировки стрельбы с самолета. Можно уверенно утверждать, что и этот замысел в условиях господства в воздухе немецких истребителей вряд ли удалось бы воплотить в жизнь. Целесообразнее всего было бы воздержаться от атаки Констанцы с моря до получения достаточно полных разведданных, а их не было. Поскольку задачу в связи с отсутствием данных разведки никто не отменил, удар все равно был бы произведен, а его результат вряд ли сильно отличался от того, что был реально достигнут 26 июня.

Узнав о результатах набега кораблей ЧФ, нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов в тот же день приказал временно прекратить удары по Констанце. С 30 июня, когда поступило указание приступить к бомбардировкам нефтедобывающего центра в Плоешти, Констанца стала запасной целью.

Дальности полета ко всем этим объектам были таковы, что сопровождение истребителями ударных самолетов исключалось. Все это обусловило весьма ощутимые потери. До конца июля ВВС ЧФ совершили около 650 самолето-вылетов бомбардировщиков, но лишились 22 ДБ-3, 17 СБ и Пе-2.

Вражеский флот понес незначительные потери, чуть больше в Констанце пострадали нефтяные терминалы и портовые сооружения. Некоторый успех сопутствовал черноморским летчикам в ходе налетов на дунайские порты, где ими был потоплен румынский минзаг «Аврора» и несколько речных судов. В Плоешти морским авиаторам удалось нанести более серьезный ущерб – там было уничтожено около 200 тыс. т нефтепродуктов, а для полного восстановления причиненных разрушений требовался полугодовой срок. 10 и 13 августа ВВС ЧФ нанесли удары по Чернаводскому мосту через Дунай, под пролетами которого пролегал нефтепровод из Плоешти в Констанцу.  

В результате удара истребителей-бомбардировщиков И-16, доставлявшихся к объекту удара под крыльями тяжелых бомбардировщиков ТБ-3, были разрушены две фермы моста.

Нефтепровод на долгое время вышел из строя, из-за чего противнику пришлось на некоторое время перенести пункт приема румынской нефти итальянскими танкерами в Варну. Дальнейшим действиям по решению рассматриваемой задачи помешало переключение с 20-х чисел августа бомбардировочной авиации ЧФ на поддержку сухопутных войск в районе Одессы.

Таким образом, первоначальная задача по уничтожению румынского флота за короткое время трансформировалась в задачу по уничтожению экономических объектов противника. Что же касается уничтожения румынского флота, то этого вряд ли удалось бы достичь, поскольку ЧФ, а точнее его ВВС, в то время оказались не готовы к решению данной задачи. Бомбардировки кораблей с горизонтального полета со средних и больших высот небольшими группами самолетов продемонстрировали свою неэффективность еще в период советско-финляндской войны, а других методов в арсенале советской морской авиации на тот момент попросту не оказалось. Сохранение румынского флота оказалось важным фактором, повлиявшим на ход последующих событий. Он, конечно же, не мог оспаривать господство на театре у ЧФ, но играл важную роль в обороне коммуникаций «оси» в западной части театра на протяжении всей войны. Лишь со второй половины 1943 г. наскоро созданный на Черном море немецкий флот смог взять на себя большую часть нагрузки по эскорту конвоев.

В еще большей степени к ошибкам можно отнести отказ немецкого командования от попытки уничтожить ядро ЧФ в первые сутки войны внезапным массированным ударом с воздуха. При этом оно, несомненно, исходило из общей авантюристической установки плана «Барбаросса», что исход войны с СССР будет решен в течение 12–14 недель вдалеке от Черноморского ТВД. В результате советский Черноморский флот превратился на все время войны в своеобразный дамоклов меч, который был постоянно занесен над вражескими коммуникациями и побережьем, заставляя противника предпринимать большие и дорогостоящие усилия по организации их обороны.

                                              Действия на советских коммуникациях

Значительное место в боевой деятельности Черноморского флота занимала оборона морских коммуникаций. Непосредственно для перевозок на Черноморском театре по состоянию на 22 июня 1941 г. имелось в строю 119 пассажирских, сухогрузных и нефтеналивных судов общим тоннажем 316,3 тыс. брт, в том числе 92 судна тоннажем более 500 брт. На второй день войны на театре была введена система конвоев, за проводку которых отвечали командиры военно-морских баз – каждый в своей зоне ответственности. Тем не менее нехватка эскортных сил и отсутствие должного внимания к организации обеспечения перевозок привели к тому, что в июле 50 % судов на трассе Севастополь – Одесса прошли без охранения. У кавказского побережья количество таких рейсов составило 60 %. В этих условиях лишь практически полное бездействие противника позволило проводить суда без потерь. Единственная неприятельская подлодка – румынская «Дельфинул» – совершила в течение 1941 г. шесть походов на наши коммуникации, но из-за слабой подготовки экипажа лишь единожды выпускала торпеды, причем, несмотря на победный доклад, эта атака даже не была зафиксирована советской стороной.

Румынские торпедные катера с августа по октябрь совершили шесть парных выходов в Одесский залив и произвели одну торпедную атаку против дозорного корабля с аналогичным результатом.

С конца июля 1941 г., с началом наступления войск противника на одесском направлении, его авиация активизировала действия против нашего судоходства. 23 июля в результате внезапной атаки с воздуха погиб теплоход «Аджария» – первое судно, потопленное люфтваффе на Черноморском театре. 

С учетом большого объема перевозок и недостаточного их прикрытия потери, даже при эпизодическом воздействии вражеских сил, были неизбежны, но они, по сравнению с числом совершенных рейсов, не были слишком большими. До 1 октября вражеская авиация в северо-западном районе Черного моря потопила пять и повредила один транспорт. С начала войны до завершения обороны Одессы транспортные суда выполнили 911 рейсов, в том числе 696 в составе конвоев. В июле – сентябре в Одессу было перевезено 58 447 военнослужащих, 26 915 т боеприпасов и 31 270 т других воинских грузов, а обратно вывезено 30 тыс. раненых, более 75,8 тыс. человек гражданского населения, 65 тыс. т военных и 327,3 тыс. т народно-хозяйственных грузов. Это полностью покрыло потребности гарнизона Одесского оборонительного района (ООР), хотя план эвакуации промышленного оборудования и сырья полностью выполнить не удалось.

С конца августа противник начал наносить удары и по нашим дальним коммуникация. 29 августа вражеские торпедоносцы добились своего первого успеха, потопив транспорт «Каменец-Подольск».

                                                                                    He-111

За этим последовало еще несколько успешных атак в октябре и ноябре. Ситуация с противовоздушной обороной коммуникаций усугублялась ограниченным количеством собственных самолетов и орудий зенитной артиллерии (как в ПВО портов, так и установленных на кораблях и судах), их низкими тактико-техническими характеристиками. Но даже в этих условиях потери могли бы стать меньшими, если бы штаб флота уделял больше внимания контролю за организацией конвойной службы со стороны штабов баз.

С 31 августа возобновились минные постановки авиации противника у наших портов. Они продолжались до 2 ноября. Всего в этот период враг выставил, по немецким данным, 65 мин у Севастополя, 50 у Новороссийска и 8 у Феодосии. В ночь на 17 сентября впервые были применены донные мины с магнитно-акустическими замыкателями, эффективных средств для борьбы с которыми на тот момент у советской стороны не имелось. Отсутствующие тралы заменялись организацией противоминного наблюдения, прокладкой фарватеров в обход зафиксированных мест падения мин, глубинным бомбометанием и размагничиванием кораблей.

В этих условиях советское командование осуществило операцию по эвакуации гарнизона Одессы. В ней участвовали 37 транспортов, большинство из которых сделали по 2–3 рейса, а всего 129 судо-рейсов. Ежедневно в море на трассе Одесса – Севастополь – Одесса находилось в среднем восемь транспортов, не считая шхун и буксиров. С 1 по 16 октября из Одессы без потерь было вывезено 86 тыс. военнослужащих и 15 тыс. человек гражданского населения, 14 танков, 36 бронемашин, 462 орудия различных калибров, 1158 автомашин, 19 103 т боезапаса и 25 тыс. т различного груза. При эвакуации от ударов авиации противника погиб лишь один транспорт, шедший в балласте. Эвакуацию одесского гарнизона часто называют одной из самых успешных операций советского ВМФ в 1941 г. С этим трудно не согласиться, но при этом стоит заметить, что ее успех объяснялся не столько тщательной подготовкой и планированием наших штабов, сколько слабостью вражеской разведки и задействованных в то время для борьбы на коммуникациях сил.

С момента оставления Одессы наиболее важной стала коммуникация Крым – Кавказ. В октябре – декабре по ней было совершено 530 транспортных рейсов. Интенсивность перевозок была весьма высокой – севастопольский порт принимал до 14 судов в сутки. Помимо этого, в перевозках участвовали и сами боевые корабли. Так, например, 79-я морская стрелковая бригада была доставлена 21 декабря в Севастополь на крейсерах «Красный Кавказ», «Красный Крым», лидере «Харьков» и двух эсминцах. Только в главную базу ЧФ было перевезено военнослужащих – 79 986 человек, боеприпасов – 11 тыс. и других грузов – 20,8 тыс. т. Из Севастополя в течение ноября и декабря было вывезено 17 тыс. человек гражданского населения, 15,5 тыс. раненых, 12,5 тыс. т промышленных грузов. Для эскортирования было произведено 24 выхода эсминцев, 71 БТЩ и 298 сторожевых катеров, тем не менее 132 судна (25 %) прошли, не имея охранения вовсе. Несмотря на некоторые потери в судах и грузах, потребности войск Севастопольского оборонительного района этими перевозками в основном удовлетворялись, что стало одной из главных причин провалов предпринятых немцами первого и второго штурма города.

 В целом ситуацию, сложившуюся на советских коммуникациях на театре в ходе кампании 1941 г., можно выразить следующими словами: слабоохраняемое судоходство использовалось с большой интенсивностью и в основном справилось с поставленными перед ним задачами. Малочисленные силы противника действовали на коммуникациях эпизодически, а в ряде случаев и неэффективно (румынские ВМС) и не могли сколько-нибудь серьезно повлиять на объемы перевозок. Например, в сентябре на всем театре было выполнено 642 рейса, и погибло всего одно судно, в октябре три погибших пришлись на 381 рейс, в ноябре – шесть погибших на 331 рейс. Тем не менее при невозможности пополнения судового состава транспортные возможности черноморских пароходств быстро сокращались. В течение кампании было потеряно 18 крупных транспортов суммарным тоннажем 50 тыс. брт, а еще 10 тоннажем 78,5 тыс. брт получили повреждения (пять от авиации, три на вражеских и два на своих минах). Еще 11 крупных судов, в основном из числа находившихся на начало войны в ремонте, были затоплены или оставлены в занятых противником портах. Гибли суда и в навигационных авариях, а в конце ноября три танкера и ледокол «Микоян» ушли с театра через черноморские проливы (один из танкеров был потоплен в Эгейском море немецкой подлодкой).

Все то привело к тому, что за первые полгода войны число исправных судов сократилось примерно на треть, и эта тенденция не имела признаков к снижению. Напротив, критически проанализировав свои неудачи под Севастополем, командующий 11-й немецкой армией генерал Фриц Зрих Георг Здвард фон Манштейн поставил вопрос о создании немецкого флота на Черном море, способного заблокировать перевозки в Севастополь.

Вопрос был решен положительно, а это предвещало советской стороне новые потери, хотя последствия и проявились только в следующей кампании.

                                                     Действия на коммуникациях стран «оси»   

Справедливо опасаясь возможных потерь торгового тоннажа от ударов ВВС ЧФ, командование противника еще до начала войны сосредоточило подавляющее большинство судов в портах формально нейтральной Болгарии. В результате на момент начала войны в Варне находилось 14, а в Бургасе – пять судов противника тоннажем более 500 брт. В Констанце находились лишь два крупных судна, одно из которых перестраивалось в минный заградитель, а другое – в судно-ловушку. Кроме того, одно болгарское судно до начала августа было задержано советскими властями в Батуми.

У противника на театре на тот момент имелась лишь одна коммуникация Констанца – Варна – Босфор, по которой осуществлялся вывоз румынских нефтепродуктов и болгарских продовольственных грузов в порты Эгейского моря. Эскортирование конвоев на север от границы румынских и болгарских территориальных вод осуществляли миноносцы и канонерские лодки ВМС Румынии, на юг – миноносцы и торпедные катера ВМС Болгарии. Итальянские танкеры, как правило, курсировали между Босфором и Констанцей в сопровождении румынских эсминцев. Кроме кораблей, к сопровождению конвоев и поиску подводных лодок привлекались немецкие, румынские гидросамолеты, а также самолеты болгарской эскадрильи. Коммуникации на север от Констанцы до конца октября 41-го отсутствовали, что предопределило невозможность использования для нарушения вражеских коммуникаций торпедных катеров типа Г-5, имевших радиус всего около 100 миль.

По причинам, изложенным выше, за весь 1941 г. не имелось ни одного случая атаки вражеского судна с воздуха. Надводные корабли после рейда на Констанцу у берегов Румынии появляться не рисковали. В этих условиях единственной силой для борьбы с вражескими перевозками стали подводные лодки.

В начале войны только три позиции подлодок ЧФ были нарезаны вблизи побережья противника, а остальные восемь являлись дозорными, нарезанными в 25–45 милях от своих берегов. Из трех «боевых» позиций одна находилась южнее Констанцы, другая севернее, а третья у болгарского побережья вне территориальных вод. Поскольку через вторую и третью позиции суда противника в это время не ходили, шансы добиться боевых успехов были невелики. Сама тактика советских субмарин в то время мало отличалась от той, что использовалась в годы Первой мировой войны – подлодки, поднимая перископ каждые 15 минут, патрулировали у берега под водой днем, а вечером уходили для зарядки батарей в море, оставляя позицию без наблюдения. В моменты рассвета и заката лодка погружалась на большую глубину, чтобы избежать случайного тарана надводного корабля. Шумопеленгаторами пользовались мало, поскольку современные их модели появились на подводных кораблях только перед войной и не успели заслужить доверия командиров. Разведывательное обеспечение практически отсутствовало – все данные об обстановке в районе позиции подводникам приходилось добывать самостоятельно. Отчасти это объяснялось тем, что лодки не могли получать радиограмм из берегового штаба, находясь в подводном положении, а передаваемые на них ночью сведения, как правило, уже успевали устареть. При торпедных атаках, в соответствии с действовавшим на тот момент наставлением, командиры лодок стреляли одиночными торпедами. Для попадания при таком способе уже со средней дистанции требовался очень точный расчет с безупречным определением элементов движения цели. Также залповой стрельбе препятствовало то обстоятельство, что при многоторпедном залпе с перископной глубины из-за резкого облегчения носовой части нос или даже рубка подлодки показывались на поверхности. Лишь некоторые подлодки типов «малютка» и «щука» были оснащены системой беспузырной стрельбы, не позволявшей появиться на поверхности пузырю воздуха, также демаскировавшему атаку.

Первая же вышедшая на единственную оказавшуюся на фарватере позицию подлодка Щ-206 пропала без вести.

Командир Щ-205, развернутой на соседней позиции, из трусости не дошел до назначенного района и после похода был предан суду военного трибунала, приговорившего его к расстрелу. Серьезной ошибкой командования ЧФ в то время стал отказ от развертывания подлодок у Варны, Бургаса и Босфора. В результате суда противника из болгарских гаваней могли осуществлять плавания по прибрежным фарватерам практически без помех, и 30 июля в Констанцу впервые с начала войны прибыли два итальянских танкера. Этот успех ободрил противника и способствовал установлению регулярного конвойного сообщения, но именно в это время командование ЧФ решило изменить нарезку позиций. С начала августа у берегов Румынии нарезалось три позиции (в т. ч. одна у Констанцы и две севернее данного порта, обслуживавшиеся подлодками типа «М») и такое же число у берегов Болгарии (2 августа нарком ВМФ разрешил подлодкам действовать в терводах этой страны). Результат не заставил себя долго ждать – уже 15 августа Щ-211 под командованием капитан-лейтенанта Александр Данилович Девятко потопила у берегов Болгарии румынский транспорт «Пелеш», совершавший переход в составе болгарского конвоя, открыв тем самым и счет атакам, и список успехов.

В дальнейшем активность черноморских подводников продолжала расти: если в августе они совершили три атаки, то в сентябре уже шесть. Подавляющее большинство из этих атак было произведено против вражеских конвоев, одиночных судов, либо эскортных кораблей на прибрежной коммуникации. 29 сентября нового успеха добилась Щ-211, потопив танкер «Суперга», перевозивший в Пирей 1800 т бензина и 2350 т нефти. Этот успех вывел А. Д. Девятко на первое место по результативности среди всех командиров советских подводных лодок в 1941 г. Помимо этого, подводные заградители Л-4 и Л-5 между августом и октябрем выставили на прибрежной коммуникации 12 минных заграждений (222 мины), на одном из которых 15 сентября погиб болгарский транспорт «Шипка». ВВС ЧФ также ставили мины – восемь у Констанцы и семь перед устьем Дуная, но они больше создали затруднения для действий своих же подлодок, чем помешали противнику.

                                            Подводная лодка Л-4

Германское командование серьезно обеспокоилось усилением подводной угрозы и силами ВМС своих союзников произвело ряд ответных шагов. В конце сентября – начале октября болгарские ВМС выставили оборонительные заграждения на подходах к Варне и Бургасу (600 мин), вслед за чем между 9 и 16 октября румынские ВМС осуществили в болгарских водах целую минно-заградительную операцию. За этим последовали новые постановки в ноябре и декабре. Всего до конца года румыны выставили вдоль прибрежного фарватера на подходах к маякам, куда субмарины периодически подходили для уточнения своего местоположения, восемь противолодочных минных полей (983 немецкие мины UMA). Каждое из этих заграждений ставилось с углублением 12 м и было опасно для подводных лодок, маневрирующих на перископной глубине, но совершенно безопасно для надводных кораблей «оси». Результаты не замедлили сказаться – в течение трех последних месяцев 41-го в болгарских водах одна за другой погибли С-34, Щ-211 и Щ-204, получили повреждения в результате подрывов Щ-212, Щ-205 и Л-4. Кроме того, на заграждениях в районе Констанцы и Сулины погибли «малютки» М-58, М-59 и М-34.   

Это заметно отразилось на активности черноморских подводников – если в октябре и ноябре подлодки произвели по шесть торпедных атак, то в декабре лишь две. Из-за недостаточной подготовки командиров успешными в последнем квартале оказались только две атаки, в результате которых был потоплен итальянский танкер «Торчелло» и турецкое судно, перевозившее военную контрабанду между Стамбулом и Бургасом.

Несколько слов нужно сказать о боевой деятельности многочисленных торпедных катеров ЧФ. Довоенное развертывание их бригад – 1-й в Севастополе, 2-й в Очакове, отдельного отряда в Новороссийске, отдельного дивизиона в Поти – имело своей целью прикрытие побережья от возможных десантов противника. Хотя эта задача с бригад не снималась, вскоре после начала военных действий один отряд катеров 2-й бригады был перебазирован в Вилково (на р. Дунай), а после его оставления – в устье Днестра для периодических поисков перед Сулиной и устьем Дуная. С этой целью с июля по октябрь было совершено 36 катеро-выходов, ни один из которых не увенчался встречей с противником, поскольку тот в этих водах показываться не рисковал. От 1-й бригады из маневренной базы в Ак-Мечети дважды в конце августа выходил единственный на флоте катер дальнего действия – головной Д-3, впрочем, с тем же успехом. 

По приказанию Военного совета ЧФ два катера волнового управления были подготовлены для удара по Констанце, но решение на проведение операции так и не было принято. В ночи на 27 сентября и 19 октября Д-3 и единственный на флоте дизельный катер типа Г-5 из состава 1-й бригады совершили два выхода на постановку мин в устье Днепра. С 21 августа 2-й бригаде пришлось перебазироваться в Севастополь (1-й дивизион до 27 сентября базировался на Тендру), а с 9 октября – в Новороссийск. 1-й бригаде также пришлось отступить – со 2 ноября она базировалась в Геленджике, а с 24 ноября в Поти за исключением 1-го дивизиона, оставшегося в Севастополе в распоряжении командира ОВРа ГБ. Ни с одной из этих баз оснащенные бензомоторами катера типа Г-5, составлявшие подавляющее большинство катеров ЧФ, достигнуть вражеских коммуникаций не могли. Несмотря на это, потери бригад составили 11 катеров, пять из которых стали жертвами авиации противника. Приостановка немецкого наступления на южном крыле советско-германского фронта осенью 1941 г., помимо прочих причин, стала результатом и перебоев со снабжением, что заставило германское командование принять срочные меры по налаживанию перевозок морским транспортом в порты Южной Украины. В сентябре противник силами румынских канонерских лодок и буксиров, а также катеров-тральщиков немецкой Дунайской флотилии протралил фарватер Констанца – Сулина, а к 9 октября дошел до Бугаза в устье Днестра. Во второй половине октября, после оставления нашими войсками Одессы, началось траление до устья Днепра. Контактные мины тралили два румынских буксира-тральщика, а также катера-тральщики и паромы Зибеля немецкой Дунайской флотилии, донные мины – самолеты-тральщики люфтваффе. Между 19 и 23 октября был проделан фарватер от Бугаза до Одессы и Очакова. Действия противника облегчались начавшейся обороной Севастополя, приковавшей к себе основные усилия морской авиации и вынудившей перевести подводные лодки для базирования в порты Кавказа. Большие проблемы причиняла полная неприспособленность к тралению немецких паромов Зибеля, особенно в условиях сколько-нибудь значительного волнения. До конца года противник потерял в результате аварий восемь таких паромов. Кроме того, во время траления на советских минах (часть из них относилась к оборонительным постановкам, часть – 370 мин – была выставлена как активная в октябре уже после оставления Одессы) погибли оба румынских тральщика, немецкие паром Зибеля, катер-тральщик и плавбаза «Терезия Вальнер».

Тем не менее противнику 25 октября удалось открыть движение по фарватерам вплоть до Херсона и Николаева. 1 ноября в Очаков и Николаев прибыли суда первого немецкого конвоя, однако при проводке второго каравана 9 ноября на мине погибло венгерское судно «Унгвар».

Гибель его стала особенно чувствительной для врага, поскольку, помимо взлетевшего на воздух груза (916 тонн авиабомб и 141 тонна бензина), были потеряны два румынских торпедных катера и находившийся на борту транспорта командир немецкой Дунайской флотилии. Третий конвой прошел без происшествий, но при движении четвертого (30 ноября – 2 декабря) снова на минах были потеряны два судна из четырех. После дополнительного траления противнику все-таки удалось наладить движение конвоев, и до конца года устья Южного Буга достигло еще два каравана.

В целом же боевые действия на коммуникациях «оси» в 1941 г. можно оценить как относительно успешные для ЧФ и неудачные для противника. Созданная советской стороной подводная и минная угрозы при отсутствии у немцев и румын достаточного количества эскортных и тральных кораблей привели к весьма ограниченному использованию им морских коммуникаций. В общей сложности по трассе Бургас – Варна – Констанца – устье Южного Буга за 1941 г. прошло не более двух десятков конвоев, 23 раза суда «оси» проходили в обоих направлениях через Босфор. Несмотря на то что противник в течение кампании ввел на театр семь судов из Средиземного моря и четыре венгерских с Дуная, общее количество транспортов тоннажем более 500 брт на театре сократилось с 22 до 17. Восемь ушло на Средиземное море, а восемь было потоплено (три торпедами и одно минами подлодок, три на минах, выставленных советскими надводными кораблями, одно погибло на болгарском оборонительном заграждении). Это вдвое превышало результат, достигнутый в следующей кампании, несмотря на ее большую продолжительность и накопленный подводниками боевой опыт.

Пяти итальянским танкерам, задействованным в перевозках румынской нефти, удалось совершить лишь четыре рейса с грузом через Босфор. При этом к концу года уцелел лишь один: два были потоплены советскими подлодками, два других – торпедированы британскими (один затонул, другой оставался не отремонтированным до конца войны) в Эгейском море. Это привело к тому, что после ухода с театра танкера «Альбаро» в январе 1942 г., перевозки нефти для итальянского флота приостановились на четыре месяца.

Интересно отметить, что сама советская сторона оценивала достигнутые успехи довольно скромно. В течение кампании подлодки ЧФ совершили 100 боевых походов на коммуникации, произвели 24 торпедные и 2 артиллерийские атаки, в результате которых считались уничтоженными семь транспортов и несколько шхун. Погибло семь подлодок. 6 января 1942 г. в директиве наркома ВМФ эти результаты были названы «абсолютно неудовлетворительными», и в пример приведен был Северный флот, успехи которого с точки зрения современных знаний представляются намного более скромными.

                                       Оборона Черноморским флотом Николаева и Очакова  

После того как 13 августа противник выходом к морю у Сычавки перерезал сухопутное сообщение с Одессой и почти одновременно с этим вышел к Бугу ниже Николаева, возникли три изолированных очага сопротивления – собственно Одесса, а также Николаев и Очаков.

Николаевская ВМБ (контр-адмирал Илья Данилович Кулишов) имела главной задачей достройку и ремонт кораблей, укомплектование их личным составом и предметами снабжения, а также прикрытие николаевских судостроительных заводов от ударов с воздуха.

На заводах № 198 и 200 на стапелях находились линкор, тяжелый крейсер, два легких крейсера, четыре эсминца, шесть подводных лодок и четыре сторожевых корабля, в достройке на плаву – два легких крейсера, два лидера, два эсминца, одиннадцать подводных лодок, на испытаниях – два эсминца.

Кроме того, ряд кораблей находился в ремонте. Собственно сама база располагала 122-м зенитно-артиллерийским полком, пулеметным и прожекторным батальонами (к началу войны 36 76-мм орудий, 20 пулеметов М-4 и 20 прожекторов, к 25 июля добавились еще 12 85-мм и 8 старых 76-мм зениток, 7 пулеметов М-4 и 53 М-1), а также 9-м истребительным авиаполком ВВС ЧФ. До 5 августа налетов на Николаев не было, не считая спорадического бомбометания с самолетов-разведчиков. В ночь на 5 августа немцы произвели налет 29 бомбардировщиками, отметив противодействие ПВО как «исключительно сильное», один самолет был сбит. Пострадали заводы и жилые районы, однако самое ценное на тот момент – корпуса недостроенных кораблей на плаву – удалось сохранить. В дальнейшем, вплоть до падения города, воздействие авиации на Николаев носило менее интенсивный характер.

                            Корпуса недостроенных и подорванных подлодок типа «С» на заводе им. Марти в Николаеве

До войны, как отметил командир базы, «эвакуация тыловой базы не мыслилась совершенно». Соответственно не было и планов эвакуации. Подготовка (сначала к эвакуации только ненужного для обороны) началась по требованию ЦК ВКП(б) лишь в середине июля. Единого органа создано не было, поэтому действия городских властей, руководства заводов и командования базы слабо согласовывались между собой. Морской транспорт для эвакуации начал подаваться 31 июля, но с перебоями и в недостаточном количестве. База подготовила к переходу морем недостроенные корабли. Их же загрузили оборудованием и ценными материалами. Несмотря на атаки авиации и наличие мин в Днепро-Бугском лимане, потерь при переводе недостроенных кораблей в Севастополь и другие порты не было. Из находившихся на плаву крупных единиц лишь стоявший в ремонте транспорт «Харьков», загруженный зерном, не смогли вывести и затопили в последние дни обороны. Впоследствии он был введен в строй противником. Помимо работ на недостроенных кораблях, база обеспечила ввод в строй мобилизованных судов, включая вспомогательный крейсер «Микоян».

Подготовка к обороне на сухопутных направлениях началась в июле, и к середине августа на подступах к Николаеву были оборудованы 26 батальонных опорных пунктов, вырыты два противотанковых рва. Силами Николаевской ВМБ был сформирован полк морской пехоты, оборудованы два бронепоезда. В городе были сформированы две дивизии народного ополчения (более 20 тыс. человек, но для них не было оружия) и ряд отдельных частей. Кроме того, в Николаев отходили войска 9-й армии, здесь же расположился штаб Южного фронта. При этом Николаевская ВМБ в оперативное подчинение фронта не поступила, об оперативной обстановке сведений не имела (только 11 августа штаб базы стал получать фронтовые оперсводки). 22 июля в Николаев прибыли основные силы Дунайской флотилии: три монитора, 17 бронекатеров, один малый охотник, минный заградитель, семь катеров-тральщиков, три катера «КМ», пять глиссеров и вспомогательные суда, а также 96-я истребительная эскадрилья. После ремонта силами базы и заводов с 1 августа флотилия стала действовать на реке вплоть до Вознесенска. Она находилась в оперативном подчинении у Южного фронта и Николаевской базе не подчинялась.

9 августа с севера на Николаев начали наступление войска 1-й танковой группы противника, с запада приближалась 11-я армия. Командующий фронтом генерал армии Иван Владимирович Тюленев приказал отвести войска из районов западнее Буга.

Переправу успешно прикрывала Дунайская флотилия. Вечером того же дня в город прибыл заместитель наркома ВМФ вице-адмирал Г. И. Левченко. По его приказу силы Николаевской базы заняли оборону на подступах к городу вместе с частями 9-й армии, для борьбы с танками были привлечены зенитные батареи базы. Флотские истребители интенсивно штурмовали колонны наступающего противника. 10 августа части базы вступили в бой с передовыми отрядами противника. В этот же день городские власти без согласования с военными начали уничтожать объекты инфраструктуры, что вызвало панику и неразбериху. 11 августа в Николаев из Севастополя прибыло затребованное Левченко подкрепление – 500 моряков. Однако они прибыли без оружия, вооружить их было нечем, и отряд отправили обратно. Командование Черноморского флота и нарком ВМФ не имели ясного представления о ситуации в Николаеве и, судя по указаниям Н. Г. Кузнецова, с оптимизмом смотрели на перспективы обороны базы. Вероятно, этим и объясняется отсутствие реакции на просьбы Левченко помочь бомбардировочной авиацией. Между тем 13 августа противник перерезал дорогу Николаев – Херсон. Аэродромы вокруг города уже были или захвачены, или находились под огнем, поэтому 9-й авиаполк перелетел на другие площадки. В ночь на 14 августа тылы базы окольными дорогами были выведены в Херсон. Николаев находился под непрерывным огнем артиллерии, город горел, пожары уже не тушили. 13–14 августа подрывными партиями базы проводилось уничтожение объектов, оборудования, материальных запасов и прочего имущества судостроительных заводов. Однако в сложившейся обстановке это удалось не полностью. В ночь на 15 августа части 9-й армии осуществили прорыв из города в восточном направлении. Одновременно с боем прорвались в Херсон и части Николаевской ВМБ. В числе прочего удалось спасти значительную часть зенитной артиллерии. Прорвалась под огнем артиллерии в море и ушла в Херсон Дунайская флотилия. Оставленные в Николаеве для прикрытия общего отхода части 9-й армии упорно обороняли город до вечера 16 августа (16-я немецкая танковая дивизия донесла о тяжелых боях), а последние очаги сопротивления были подавлены только на следующий день.

Падение Николаева – крупнейшего центра судостроения на Черном море – было предопределено поражением в районе Умани в начале августа. Две оставшиеся армии Южного фронта не имели сил удерживать Южную Украину западнее Днепра. Флот, даже если бы его командование приняло более энергичные меры, вряд ли одновременно с обороной Одессы смог бы выделить достаточные силы для продолжительной обороны еще одного плацдарма.

Гордей Иванович Левченко. В 1941-м – заместитель наркома ВМФ, его представитель на Черном море, командующий войсками Крыма

Очаковский укрепленный сектор (майор П. З. Базилевич), закрывавший вход в Днепро-Бугский лиман, имел четыре стационарные батареи (по четыре 203-мм орудия в Очакове и на острове Первомайский, четыре 75-мм и четыре 45-мм орудия), а также пять внештатных 75-мм орудий. От ударов с воздуха сектор прикрывали 2-й отдельный зенитный дивизион (20 76-мм орудий) и часть сил 9-го истребительного полка ВВС ЧФ. В городе совершенно не было армейских частей. Гарнизон, сформированный из личного состава флота, насчитывал 3545 человек. 12 августа Левченко выделил Очаковский укрепленный сектор из Одесской ВМБ в отдельное соединение, а 14 августа назначил начальником гарнизона генерал-майора береговой службы Иван Николаевич Кузьмичева.

Интересно отметить, что по своей штатной должности Кузьмичев являлся начальником отдела в Управлении боевой подготовки НК ВМФ, а на Черном море находился в командировке. Он получил задачу удерживать Очаков до последней возможности, но в случае сильного нажима переправиться на Кинбурнскую косу и острова Березань, Первомайский, продолжая контролировать вход в Днепро-Бугский лиман.

14 августа береговые батареи Очакова впервые открыли огонь по врагу. 15 августа на Очаков начала наступление 50-я немецкая пехотная дивизия. Передовые отряды попали под огонь береговых батарей и непрерывные штурмовые удары 9-го истребительного авиаполка. Один из передовых отрядов в результате штурмовок полностью лишился своего транспорта. Наступление в последующие дни развивалось очень медленно из-за эффективной поддержки советской пехоты огнем береговых батарей и многократных штурмовок истребителями. Немцы отметили трудности с подтягиванием артиллерии из-за сильного противодействия. Периодически оборону поддерживали бомбардировщики, канлодка «Красная Армения», а также монитор «Железняков» и канлодки «Буг» и «Днестр» Дунайской флотилии (основные силы флотилии в это время находились на нижнем Днепре).

                                                                         КЛ “ Красная Армения “

В результате, несмотря на превосходство в силах, немцы лишь 19 августа смогли выйти на окраины города. Атаки 19–20 августа были отражены, причем защитники Очакова провели ряд удачных контратак. Противнику потребовались сутки для приведения войск в порядок, заключительный штурм был назначен на утро 22 августа. Однако гарнизон Очакова к вечеру 20 августа понес большие потери и испытывал острую нехватку боеприпасов, поэтому в ночь на 21 августа был эвакуирован на подручных плавсредствах и вошел в состав Тендровского боевого участка.

                                             Действия флотов в ходе борьбы за Одессу

Одесская военно-морская база была создана приказом наркома ВМФ 14 февраля 1940 г. на основе Северо-Западного укрепрайона. К началу войны зона ее ответственности простиралась от устья Дуная до озера Устричное (восточнее Тендровской косы). Работы по организации базы продвигались медленно, и, как признавалось в документах того времени, нормального базирования сил флота она не обеспечивала. Под этим, по-видимому, подразумевалось отсутствие достаточных судоремонтных мощностей. Сильной стороной базы была береговая артиллерия. Непосредственно Одесская ВМБ (контр-адмирал Г. В. Жуков, с 22 августа контр-адмирал И. Д. Кулишов) имела семь стационарных (три 203-мм, шесть 180-мм, три 152-мм, три 130-мм, четыре 75-мм и четыре 45-мм орудия) береговых батарей, четыре 152-мм, десять 122-мм, три 76-мм и четыре 45-мм орудия в подвижных батареях, всего 44 ствола.

                                                                     203 мм береговое орудие

В Одесской ВМБ в начале войны было разработано «Наставление по артиллерийской поддержке сухопутных войск», в котором были изложены вопросы взаимодействия, корректировки и порядок вызова огня. В результате в ходе обороны около 76 % стрельб было проведено по наблюдению знаков разрыва и с корректировкой. Только 24 % стрельб по заявкам армейского командования было сделано по площадям на большую дистанцию.

                     Одесса в начале героической обороны. Снимок немецкого воздушного разведчика 14 августа 1941 г.

ПВО Одессы обеспечивал 69-й истребительный авиаполк ВВС Красной армии (на 1 августа 56 И-16, к 10 октября их число упало до 21) и части 15-й бригады ПВО – 638-й зенитный артполк (пять дивизионов трехбатарейного состава с 85-мм пушками), 27-й дивизион МЗА, 162-й зенитный пульбатальон, 6-й дивизион аэростатов заграждения и 21-й протекторный батальон. 

Флот имел в Одессе 73-й зенитный полк, пулеметный и прожекторный батальоны – 24 76-мм орудия, 18 зенитных пулеметов (9 М-4 и 9 М-1) и 9 прожекторов. Вблизи Одессы и в самом городе были оборудованы посадочные площадки, с которых действовали частично 93-я и 101-я истребительные (с начала сентября 1-я и 5-я эскадрильи 8-го иап), а также звено Ил-2 46-й штурмовой эскадрильи ВВС ЧФ.

Части ВВС ЧФ в Одессе находились в оперативном подчинении у командира 69-го иап.

 В июле обстановка на южном крыле фронта ухудшилась, и к началу августа обозначилась угроза Одессе. 5 августа Ставка в директиве об отводе войск Южного фронта на новые рубежи приказала оборонять город до последней возможности. Делать это предстояло Приморской армии (всего две стрелковые и одна кавалерийская дивизия) и силам Одесской ВМБ. Сначала единого командования не было. 15–16 августа командир базы и начальник гарнизона Одессы Г. В. Жуков предотвратил вывоз морем бойцов Приморской армии с оружием. За это командующий армией генерал-лейтенант Г. П. Софронов освободил его от обязанностей начальника гарнизона.

Острый конфликт дошел до самого верха. В ночь на 19 августа вышла директива Ставки № 001066 за подписью Сталина и Шапошникова, согласно которой образовывался Одесский оборонительный район (ООР), его командующим назначался контр-адмирал Жуков. Ему были подчинены все вооруженные силы под Одессой, в т. ч. и Приморская армия, сгоряча названная в директиве «бывшей», а также все гражданские организации. Этот организационный опыт оказался удачным и впоследствии неоднократно воспроизводился. Жуков получил задачи оборонять ООР до последнего бойца, развивать систему оборонительных сооружений, максимально использовать для обороны людские и материальные ресурсы Одессы, поддерживать порядок в городе и эвакуировать все ненужное для обороны. Черноморский флот получил от Н. Г. Кузнецова следующие задачи, касающиеся обороны Одессы: организовать и отработать взаимодействие с армией, удерживать город даже в случае отхода армии, в случае окружения Одессы организовать поддержку с моря, создать на Тендре маневренную базу для обеспечения перевозок в Одессу, использовать для поддержки сухопутных войск корабли и авиацию основного ядра флота.

В соответствии с этим 6 августа был сформирован Отряд кораблей северо-западного района (переведенный с Балтики бывший командующий эскадрой КБФ контр-адмирал Д. Д. Вдовиченко) в составе минных заградителей «Коминтерн» (бывший крейсер) и «Лукомский», старых эсминцев «Шаумян» и «Незаможник», трех канонерских лодок-«эльпидифоров», 2-й бригады торпедных катеров, 5-го дивизиона тральщиков, а также отряда и звена сторожевых катеров.

Отряд должен был оборонять Одессу с морского направления, поддерживать приморские фланги и обеспечивать благоприятный оперативный режим в зоне ответственности Одесской ВМБ. Поскольку надежно прикрыть с воздуха отряд в районе Одессы было затруднительно, в него включили только старые корабли, возможная потеря которых стала бы для флота менее болезненной. Оборотной стороной стала неспособность отряда решать возложенные на него задачи в полном объеме, тем более что далеко не все указанные в приказе силы прибыли в Одессу в действительности. Поэтому с 19 августа пришлось привлекать корабли эскадры ЧФ – крейсера «Красный Кавказ», «Красный Крым», «Червона Украина», лидер «Ташкент», эсминцы и вспомогательный крейсер «Микоян».

                                                                       крейсер “ Красный Крым “

Общая численность войск в районе Одессы к началу боев составляла 34,5 тыс. человек, а к окончанию эвакуации (16 октября) выросла до 86 тыс. На Одессу наступала 4-я румынская армия.

Изначально она, имея свыше 160 тыс. человек, численно превосходила защитников города почти в пять раз. Постепенно это соотношение снизилось примерно до 3:1, но все равно превосходство оставалось подавляющим. Неудивительно, что при всех проблемах румын с тактикой и боевым духом, кольцо вокруг Одессы постепенно сжималось. 13 августа противник вышел к морю у Сычавки, перерезав сообщение с Одессой по суше. Но в целом наступление развивалось темпами, не удовлетворявшими противника. Йон Виктор Антонеску, ранее по политическим соображениям отказывавшийся от участия немецких войск в осаде Одессы, теперь запросил помощь.

23 августа ему была выделена артиллерия (два дивизиона береговой артиллерии – 36 французских 155-мм пушек, дивизион чешских тяжелых полевых гаубиц, батарея дальнобойных 105-мм пушек K18), а также два саперных батальона и 6-я рота диверсионного полка «Бранденбург». При немецкой артподдержке румыны в восточном секторе дошли до 180-мм батареи БС-412 – важнейшего опорного пункта. Утром 25 августа батарея была взорвана и оставлена защитниками.

В эти дни наглядно проявились ограниченные возможности корабельной артиллерии Черноморского флота. Несколько дней корабли, включая крейсер «Красный Крым», обстреливали наступающего противника, в т. ч. и вблизи берега, но потерю 412-й батареи предотвратить не смогли. По отчету эскадры, она для поддержки ООР провела за весь период обороны 138 стрельб, израсходовав 8013 снарядов (120 – 180-мм, 4951 – 130-мм, 2885 – 102-мм, 79 – 76-мм и 78 – 45-мм). Но около 65 % стрельб было проведено по площадям – резкий контраст по сравнению с береговой артиллерией.

Противник значительно продвинулся в направлении порта, и уже вечером 25 августа порт был впервые обстрелян. 28 августа прямое попадание получил эсминец «Фрунзе». 31 августа румыны заняли Фонтанку, откуда был виден порт, т. е. появилась возможность корректировать огонь. К вечеру, подтянув артиллерию, противник начал пристрелку. Кораблям в гавани пришлось прятаться за высокими зданиями. Транспорты теперь могли входить и выходить только по ночам. В сентябре повреждения получили эсминцы «Шаумян», «Бодрый», тральщики «Райкомвод», «Пионер», транспорты «Чичерин», «Абхазия», «Грузия», учебный корабль «Днепр» и ряд более мелких единиц. На случай, если портом вообще будет невозможно пользоваться, были построены временные причалы южнее, у Аркадии.

В связи с обострением обстановки Октябрьский под давлением Н. Г. Кузнецова 22 августа принял решение об использовании на Одесском направлении основных сил ВВС ЧФ, прекратив налеты на объекты в Румынии. На следующий день под Одессой был оборудован командный пункт заместителя командующего ВВС ЧФ, и с 24-го числа началась активная поддержка. Бомбардировочная авиация делала вылеты в район Одессы с аэродромов Крыма и даже Кавказа, что существенно снижало эффективность ее использования. С 20 августа по 15 сентября ВВС ЧФ совершили 1647 боевых вылетов для поддержки ООР, включая истребители, базировавшиеся в городе. Для сравнения, 69-й истребительный авиаполк за тот же период сделал 3781 боевой вылет при наличии от 20 до 40 самолетов в боевом составе. Всего для поддержки ООР флотская авиация сделала 3309 самолето-вылетов, в т. ч. 933 бомбардировщиками и 2376 истребителями.

С огромным напряжением действовала зенитная артиллерия флота в Одессе. В отдельные дни нахождение в готовности № 1 доходило до 17 часов в сутки при расходе до 78 выстрелов на ствол. Из-за активного противодействия истребителей и зенитной артиллерии противник был вынужден отказаться от массированных дневных налетов на город и перенести основные усилия на темное время суток.

                            Григорьевский десант

В сентябре обстановка на фронте ООР продолжала ухудшаться. 15 сентября противник на юго-западном направлении продвинулся настолько, что теперь и отсюда мог обстреливать порт. В сфере огня оказались также новый порт в Аркадии и аэродромы. Положение могло исправить только контрнаступление. Еще 14 сентября Октябрьский на основании директивы Ставки поставил эскадре и ООР задачу высадить десант у Григорьевки, чтобы отодвинуть батареи противника от порта. Десант планировался на 16 сентября. В ночь на 16-е в районе Херсонесского маяка с личным составом 3-го полка моряков было проведено учение по высадке. Оно выявило столько недостатков, что высадку перенесли на 21 сентября. Все оставшееся время проводились интенсивные тренировки. Десант был составной частью плана контрудара Приморской армии.

Основной удар наносился в северо-восточном направлении силами свежеприбывшей 157-й сд, а в тылу противника, у Григорьевки, высаживался 3-й полк моряков – 1900 человек. Это был первый морской десант на Черном море. Подготовка документации затянулась до самого последнего дня, что создало серьезные проблемы, так как часть командиров не успела ознакомиться с планом. Десанту были поставлены следующие задачи: высадившись в темное время суток, наступать в западном и северо-западном направлениях и к рассвету овладеть районом Чебанка – Старая и Новая Дофиновка; не допустить отход отрезанного противника от линии фронта к Новой Дофиновке; минометно-пулеметным огнем через Аджалыкский лиман поддержать наступление 421-й и 157-й дивизий; закрепиться на достигнутом рубеже. Десантный отряд составили крейсера «Красный Кавказ», «Красный Крым», эсминцы «Бойкий», «Безупречный», «Фрунзе». Эти же корабли должны были оказать артподдержку десанту.

В Одессе был сформирован отряд высадочных средств (канлодка «Красная Грузия», 10 малых охотников, 12 катеров КМ, 10 баркасов и один буксир), который был должен перевезти десантников с боевых кораблей на берег. Поддержку и прикрытие с воздуха обеспечивали 69-й авиаполк и самолеты 63-й авиабригады ВВС ЧФ. Общее руководство операцией флота было возложено на командующего эскадрой Л. А. Владимирского. Ему подчинялись командир десанта капитан К. М. Корень и командир 63-й авиабригады, но не 69-й авиаполк. Командиром высадки стал контр-адмирал С. Г. Горшков. Для нарушения связи и управления противника северо-западнее Григорьевки была запланирована выброска воздушного десанта (23 человека во главе со старшиной А. Кузнецовым).

Неудачная прелюдия к удачному десанту у Григорьевки. Снимок тонущего эсминца «Фрунзе» с борта немецкого самолета. 21 сентября 1941 г.

20 сентября над морем начали действовать пикирующие бомбардировщики немецкой группы II./StG77, что существенно усложнило ситуацию для флота. 21 сентября командующий операцией контр-адмирал Владимирский вышел на эсминце «Фрунзе» в Одессу с документацией на операцию. В пути эсминец был потоплен пикирующими бомбардировщиками, документация погибла, Владимирский остался жив, но об этом стало известно не сразу. Командование перешло к Горшкову. Отряд высадочных средств опоздал на час, и Горшков приказал начать высадку корабельными баркасами.

Потом подошли и высадочные средства, но высадка затянулась почти на 4 часа. Эсминцы «Безупречный» и «Беспощадный» во время огневой поддержки были атакованы пикирующими бомбардировщиками и получили тяжелые повреждения. До этого от ударов с воздуха пострадал только лидер «Ташкент» (30 августа атакован тройкой румынских самолетов), и значение воздушной угрозы в штабах соединений и флота недооценивалось. Однако весь этот поток неудачных событий не смог помешать успеху. Серьезного противодействия высадка не встретила. Отчасти этому способствовало плачевное состояние румынских войск, отчасти – действия воздушного десанта. Он перерезал линии связи и вызвал панику. Совместными действиями десант и войска, наступавшие с фронта, разбили противостоящие румынские части, захватили богатые трофеи, в т. ч. одну из батарей, обстреливавших Одессу. Отброшенный на 8–10 км противник лишился возможности вести прицельный огонь по порту.

                                                                          Лидер «Ташкент»

Эта удачная операция поставила точку в попытках противника взять Одессу штурмом. Посетивший вскоре после этих событий 4-ю румынскую армию офицер штаба группы ВМС «Юг» обнаружил, что румыны полностью деморализованы неудачами и огромными потерями. С этой стороны Одессе уже ничто не угрожало. Но резко ухудшилась ситуация в Крыму, и 30 сентября Ставка приняла решение эвакуировать войска ООР. Подготовка к эвакуации прошла скрытно, а ее морской части противник, как указывалось выше, оказал лишь незначительное противодействие.

Героическая оборона Одессы продолжалась всего 73 дня, но стала несомненным успехом советской стороны. Во-первых, были скованы превосходящие силы противника. 4-я, самая сильная из румынских армий, вопреки планам больше не участвовала в кампании 1941 года. Во-вторых, наши войска нанесли противнику гораздо большие потери, чем понесли сами, что в реалиях 1941-го было огромным достижением. Румыны потеряли 98 156 человек, в т. ч. 30 201 безвозвратно и 67 955 ранеными без заболевших. Потери советской стороны, по официальным данным, составили 41 268 человек (безвозвратные – 16 578, санитарные – 24 690). Казалось бы, этому противоречат известные данные, что только до 1 октября из Одессы были вывезены 30 тыс. раненых. Но, очевидно, в числе вывезенных была большая доля тех, кто уже находился в госпиталях Одессы к началу обороны. В-третьих, из-за затянувшейся осады Одессы противник до начала осенних штормов не смог организовать снабжение морем войск южного крыла советско-германского фронта.

Черноморский флот обеспечил снабжение и эвакуацию войск ООР, поддержку войск береговыми батареями, корабельной артиллерией и авиацией, высадкой десанта способствовал успеху контрудара 21 сентября, а также обеспечивал (в первую очередь зенитной артиллерией) прикрытие города и порта от ударов с воздуха. Немаловажное значение имел и тот факт, что впервые с начала Великой Отечественной войны действиями всех видов вооруженных сил на отдельно взятом операционном направлении, таком как ООР, руководил морской, а не сухопутный начальник. Благодаря такому удачному примеру подобная схема организации командования была повторена еще неоднократно.

Флот противника, представленный в тот момент только ВМС Румынии, в борьбе за Одессу участия почти не принимал. Несколько его попыток действовать на морской коммуникации ООР описаны в соответствующем разделе. Потери, временами чувствительные, причиняли бомбардировщики люфтваффе, но в тот момент их действия на морском направлении не были целеустремленными. В частности, не существовало авиационного командования, имевшего бы задачу нарушения советских морских коммуникаций или борьбы с крупными кораблями ЧФ в числе главных.

                                     Оборона Черноморским флотом Тендровского боевого участка

Тендровский боевой участок (ТБУ) был создан решением Военного совета Черноморского флота от 19 августа, командиром был назначен хорошо показавший себя в Очакове Кузьмичев. В зону ответственности участка вошли Тендровская и Кинбурнская косы, южный берег Днестровского лимана. В его же подчинение перешли гарнизоны островов Березань и Первомайский бывшего Очаковского укрепленного сектора. Кузьмичев получил расплывчатую боевую задачу – сковывать и истреблять силы противника. Фактически удержание Тендры было необходимо для обеспечения устойчивости Одесского оборонительного района. На косе была установлена 3-орудийная 130-мм стационарная батарея, переброшены зенитные орудия. Здесь же базировался дивизион 2-й бригады торпедных катеров.

Около месяца береговые батареи ТБУ вели огонь по противнику на северном берегу Днепро-Бугского лимана и надежно перекрывали вход в лиман. 31 августа немцы форсировали Днепр в районе Берислава и после сосредоточения сил на плацдарме развернули наступление в направлении Перекопа, а частью сил в направлениях Скадовска и Кинбурнской косы.

12 сентября противник взял Скадовск, в результате чего ТБУ был отрезан от основных сил. На следующий день все сухопутные части Дунайской флотилии были переданы в оперативное подчинение ТБУ, самой флотилии поставлена задача поддержать фланг со стороны Днепро-Бугского лимана. Отрезанные противником монитор «Мартынов» и четыре бронекатера, которые действовали выше по течению Днепра, пришлось взорвать 18 сентября. По мере продвижения противника часть сил флотилии начала действовать также в Ягорлыцком лимане, вела огонь по войскам противника. ТБУ подвергался сильным налетам авиации, доставалось и флотилии. 19 сентября был потоплен монитор «Ударный», 21 сентября – заградитель «Колхозник» и бронекатер.

Для усиления ПВО Тендры, а также конвоев на трассе Севастополь – Одесса 15 сентября Октябрьский приказал построить на косе посадочные площадки для истребителей. К 22 сентября первая из них (на шесть истребителей) была готова. Артиллерия ТБУ поддерживала огнем отходящие армейские части. 19 сентября Кузьмичев получил задачу эвакуировать острова Березань и Первомайский, но при всех условиях удерживать Тендру. Острова были эвакуированы 23 и 24 сентября соответственно бронекатерами Дунайской флотилии. В ночь на 25 сентября последние отрезанные части с материка, включая Кинбурнскую косу, переправились на Тендру, после чего немцы заняли остров Первомайский. После этого Дунайская флотилия была отведена с Тендры в Севастополь и затем отправлена в Керченский пролив, где уже находились части Азовской флотилии. Тот факт, что ее корабли и части удачно действовали в начале войны, заставил командование ЧФ сохранять ее даже в то время, когда необходимость в ее существовании отпала.

24 сентября вместо Кузьмичева, вернувшегося к своим штатным обязанностям, командиром ТБУ был назначен полковник И. Р. Хвескевич. После эвакуации 16 октября Одессы удержание Тендры потеряло прежний смысл, но нарком Кузнецов приказал ее удерживать в качестве пункта базирования авиации и легких сил, которым ставилась задача не допустить использование противником коммуникаций в северо-западном районе моря. С продвижением немцев к Севастополю положение ТБУ стало неустойчивым. Кроме того, оборона косы ослаблялась переброской зенитной артиллерии и войск для нужд Севастополя. В свою очередь, противник был заинтересован в скорейшем использовании Одессы и портов в Днепро-Бугском лимане для доставки снабжения войскам 11-й немецкой армии. 17 октября подразделения 50-й пехотной дивизии переправились на остров Джарылгач и после короткого боя заняли его. Под контролем ТБУ осталась только сама Тендровская коса, которую люфтваффе усиленно бомбили.

22 октября Октябрьский запросил у наркома разрешение эвакуировать косу и через два дня получил его. Эвакуация была проведена с 29 октября по 6 ноября. В ней участвовали, помимо мелких кораблей и судов, крейсера «Червона Украина» и «Красный Кавказ», а также эсминцы «Бодрый», «Бдительный» и «Шаумян».

ТБУ сыграл важную роль в обеспечении коммуникации Севастополь – Одесса. Кроме того, он отвлекал на себя часть и без того не слишком многочисленных сил люфтваффе на крымском направлении.

                                 Читайте продолжение на сайте : ВОВ – ЧФ в ВОВ. Часть II