Кого «хватил Кондратий»

В статье «Завершение Крестьянской войны Степана Разина и судьба атаманов» мы рассказали о разгроме грандиозного восстания под руководством этого атамана и жестоких репрессиях, обрушившихся на жителей мятежных областей. Но насколько эффективными оказались эти репрессии, буквально обескровившие многие города и сёла? Гарантировали ли они стабильность царского режима, лояльность казачьего Дона и спокойное существование помещиков на местах? И могло ли царское правительство, рассчитывая на страх, посеянный в народе, продолжать прежнюю политику широкомасштабного притеснения и закабаления своих подданных?
Ответ на этот вопрос даёт восстание донских казаков под руководством Кондратия Булавина, в котором приняли участие уже не «отцы», а «дети». Новому вождю восставших на момент казни Разина было 11 лет. Представители нового поколения очень хорошо знали о жестокости московских властей и помнили многочисленные казни и пытки, но это ни в малейшей степени не помешало им снова подняться против несправедливости нового царя – Петра I, сына Алексея Михайловича.
Кто такой Кондратий Булавин

Считается, что Кондратий Афанасьевич Булавин родился около 1660 года в Трёхизбянском городке (сейчас посёлок городского типа Трёхизбенка, Луганская область). Версия, будто Кондратий родился в день казни Разина, легендарна и имеет позднее происхождение. 

        
                                                       Посёлок Трёхизбёнка на карте Луганской области

                                               Памятник Кондратию Булавину в посёлке Трёхизбёнка

Но есть и другая версия, основанная на показаниях Семена Кульбаки, который заявил на следствии, что «Булавин – салтовец, из русских людей», то есть уроженец городка Салтова «Харьковского слободского казацкого полка».
Так или иначе, в Трёхизбянском городке Кондратий Булавин действительно жил, здесь он женился (его первой женой стала Любовь Провоторова, родившая ему двух детей – сына и дочь).
Его отец был крестьянином, бежавшим на Дон, вероятно, из Ливенского уезда (территория современной Орловской области) – сведения об этом семействе имеются в документах Поместного и Разрядного приказов. Афанасий участвовал в некоторых походах Степана Разина, и позже даже появилась легенда, что он был хранителем походной булавы этого атамана, и «Булавин» – не фамилия, а прозвище. Со временем он стал станичным атаманом и во время трагических событий апреля 1670 года, вероятно, был на стороне старшин и «домовитых казаков», пленивших Степана Разина.
Таким образом, Кондратий Булавин на Дону был степенным и вполне уважаемым человеком и верно служил московским властям: в должности походного атамана участвовал в войнах против татар, в 1689 г. ходил в Крымский поход князя Василия Голицына, в 1696 году – во Второй Азовский поход Петра I. В 1704 году Булавин был поставлен во главе казачьей станицы в Бахмуте (город в современной Донецкой области, в советское время назывался Артёмовском).

                                                     Бахмут на карте Новороссийской губернии, 1800 год

                                                       Кондратий Булавин, бюст в городе Бахмуте

Бахмут считался донской станицей, однако в нём и в окрестных хуторах жили также слободские казаки, запорожцы и некоторое количество беглых крестьян из центральных губерний России. Здесь имелись солеварни – стратегическое предприятие, по тем временам: беспошлинная добыча и продажа соли традиционно считались привилегией и одним из основных источников дохода Войска Донского. 

                                      Русская солеварня XVII века, рисунок из альбома Эрика Пальмквиста

Но в стране с 1700 года шла Северная война, и Петр I решил пополнить государственный бюджет за счёт введения государственной монополии на продажу соли, железа, воска, льна, хлеба, табака и некоторых других товаров. Однако его всесильный фаворит Александр Меншиков добился указа (от 13 октября 1704 года), согласно которому доходы с бахмутских солеварен передавались Изюмскому слободскому казачьему полку, командовал которым бригадир Фёдор Шидловский – хороший знакомый Данилыча: «Теми землями и угодьями по Бахмуту, Красной и Жеребцу владеть по-прежнему им, Изюмского полку старшине и казакам».
Оцените изящество комбинации: «справедливость восстановлена», доходы от солеварен возвращаются казакам, правда, не прежним владельцам, а новым – но ведь казакам же! Не туркам и не крымским татарам. А донские казаки или слободские – кто там, в Москве или в строящемся Петербурге, разбираться станет.
                                       Яков Есенев. Карта земель Изюмского слободского казацкого полка, 1725 год

Забегая вперёд, скажем, что до добра такие «деловые связи» Шидловского не довели. В 1711 году он, в свою очередь, решил порадеть «Светлейшему»: самовольно захватил несколько деревень, лежавших во владениях польского короля, и причислил их к смежным вотчинам Меньшикова. Нарушил государственную границу между Россией и Речью Посполитой – ни больше, ни меньше»! Был арестован и лишен всех чинов и владений. Но, сами понимаете: кто ж ему разрешил бы, с такими-то связями, под арестом очень долго сидеть? Шидловского освободили, чин генерал-майора вернули, однако отошедших к государству имений не возвратили: как говорится, что упало, то пропало.

Начало противостояния Кондратия Булавина с властями

Но вернёмся на несколько лет назад. Во исполнение царского указа Шидловский захватил Бахмутские солеварни, станицу возмутившихся донцов пожёг и заодно местную церковь ограбил – чтобы два раза не ходить. После чего повысил цены на соль.
Недавно назначенный атаман Бахмута Кондратий Булавин такие действия расценил как рейдерский захват и отбил солеварни.
Шидловский не успокоился и вызвал дьяка Горчакова – чтобы тот «описал спорные бахмутские земли». Булавин дьяка арестовал и отправил под конвоем в Воронеж. При этом изо всех сил старался выглядеть лояльным Москве и пытался объяснить, что не бунтует – ни в коем случае: восстанавливает справедливость и надеется на понимание Москвы.
В 1707 году на Дон был отправлен полковник Юрий Владимирович Долгоруков, который не только должен был «розыскать подлинно про налоги и обиды, которые починены прежде бывшему Изюмского полку полковнику и брегадиру Федору Щидловскому», но и потребовать выдачи всех беглых крестьян. А это уже нарушало старинный неписаный закон, согласно которому «с Дона выдачи нет».
В 1674 году атаман Семен Буянко призывал донцов «идти на Волгу, на воровство», а «ворами» тогда называли бунтовщиков. «Поднять Волгу» хотел атаман, призвать народ «к топору» – всего через три года после казни Степана Разина! Казаки не пошли за Буянко, но, когда Московские власти потребовали выдать его, дали ответ: 

«Нет такого закона, чтоб казаков с Дону отдавать, и при прежних государях не бывало и ныне-де отдать нельзя, а если его, Буянко, отдать, то с Москвы пришлют приставы и по последнего их брата-казака».

И правительство вынуждено было отступить: новой войны на Дону тогда никто не хотел.
Но донской воевода Петр Иванович Большой Хованский писал в Посольский приказ в 1675 году:

«Если Дон не укрепить многими городками, а казаков – донцов не учинить невольниками, как мы великому государю неволею служим, от них правды и впредь не будет».

Обратите внимание: желающий сделать донских казаков «невольниками» князь и себя считает рабом царя, но ничего зазорного в этом не видит. 
В начале XVIII столетия ситуация изменилась не в лучшую для донцов сторону, и в Москве готовы были признавать казаками лишь тех, кто пришёл на Дон из «внутренних» областей России до 1695 года. 
Однако казацкие старшины брали с беглых плату за укрывательство, и взятки, получаемые от них, составляли немалую часть их дохода. И потому стольники Пушкин и Кологривов, отправленные в 1703 году на Дон для переписи беглых, особых успехов не добились. 
Стараясь выслужиться, Долгоруков действовал самым жестоким образом. Его методы сохранились в описании Булавин (которое не подвергли сомнения ни современники, ни историки):

«Князь со старшинами, будучи в городках, многия станицы огнем выжгли и многих старожилых казаков кнутом били, губы и носы резали, жён и девиц брали на постели насильно и чинили над ними всякое ругательство, а детей наших младенцев по деревям вешали за ноги, часовни (вероятно, старообрядческие) все выжгли».

Вот уж, поистине, заставь… "альтернативно одарённого" Богу молиться – он себе лоб расшибёт. И, ладно бы, только себе. Высокопоставленные коррупционеры, хапуги, дуболомы и «держиморды» старательно и целенаправленно толкали вполне лояльных Москве донских казаков к мятежу.
Ведь Кондратий Булавин был человеком совсем иного склада, чем Разин. «Стенька» – сверхпассионарный вождь «бунташного века», подчиняющий своей воле и своему обаянию всех, кто оказывался с ним рядом. Стоя перед ним, люди испытывали непреодолимое желание опуститься на колени, Булавин же был всего лишь «первым среди равных».
Разин в иных обстоятельствах мог бы стать новым Ермаком, а мог – вторым неистовым протопопом Аввакумом. В других странах и в другое время у него был бы шанс повторить подвиги Хрольва Пешехода, «отжавшего» у Карла III Верхнюю Нормандию, Бретань, Кан и Эр, героя Реконкисты Сида Кампеадора, Эрнана Кортеса, Яна Жижки, а то и Наполеона Бонапарта. Булавин оказался в роли вождя нового мятежа достаточно случайно, возглавив протест против явной несправедливости. Уже после начала активных боевых действий, когда были убиты князь Ю. Долгорукий и войсковой атаман Лукьян Максимов, а Булавин занял Черкасск и был избран там новым войсковым атаманом, он пытался вступить в переговоры с Москвой, прося лишь возвращения к прежним порядкам. Не получив ответа, он провозгласил цели «освободительной войны»: «Уничтожать делающих неправду и жить единодушным казацким братством» (предполагалось, что есть «добрые» начальники и бояре, и даже царь Пётр, разобравшись, «не велит разорять донские городки и убивать казаков»). Сохранилась народная песня, в которой подчёркивается «социальный» характер его выступления:

Я не бражничал, добрый молодец,
Темной ночью не разбойничал,
А со своею я вот голытьбою
По степям все гулял, да погуливал,
Да громил бояр, воевод царских.
И за это вот народ честной
Мне одно лишь спасибо скажет.

То есть не разбойный атаман Кондратий Булавин, а заступник народный.
В другой песне говорится о храбрости и удали этого героя:

На йдаре на реке, во Шульгином городке
Появился невзначай удалой наш Булавин,
Булавин не простак, он — лихой донской казак,
Храбрый воин и донец, он — для всех родной отец.
Он на турчина ходил, много нехристей побил.

    «Верховой донской казак». Рисунок Александра Ригельмана из книги «История или повествование о донских казаках»

Игнат Некрасов и Семён Драный были не менее пассионарны, чем Булавин, но Кондратий был образованнее, умнее и «гибче», и потому именно он вошёл в историю, как знаменитый «воровской донской атаман», став, в некотором роде, наследником Степана Разина. С. М. Соловьёв и вовсе назвал его «новым Разиным», Г. В. Плеханов – «титаном народно-революционной борьбы». А о восстании Булавина историки будут говорить, как о «Третьей Крестьянской войне».

Боевая кампания осени 1707 года

Но вернёмся к Юрию Долгорукову: самоуверенный князь тогда разделил свой отряд на четыре группы. Первая действовала от Черкасска до Паншина, вторая – по Хопру, третья – по Бузулуку и Медведице. Для себя Долгоруков выбрал район Северского Донца. Всего было «сыскано» 3000 беглых крестьян (примерно столько же сумело скрыться), причём таковыми были объявлены и многие «старожилые казаки». Это уже, как говорится, «не лезло ни в какие ворота» и обозлило всех до крайности. Вот тогда и «хватил Кондратий» Юрия Долгорукова.
В начале октября 1707 года атаман Бахмутского городка Булавин собрал казацких старшин в Ореховом Буераке на «Общий для всех рек Войсковой совет», который принял решение вступить в бой с карателями князя Долгорукова.

«Войска Донского Старшина». Рисунок из книги А. И. Ригельмана «История или повествование о донских казаках»

     
                  «Войска Донского есаул». Рисунок из книги А. И. Ригельмана «История или повествование о донских казаках»

Поздно вечером 9 октября 1707 года в городке Шульгин (в настоящее время – село Шульгинка Старобельского района Луганской области) драгуны и казаки Долгорукова были вырезаны во время внезапной лихой атаки, голову князю срубил лично Булавин:

На Айдаре на реке, во Шульгином городке
Появился невзначай удалой наш Булавин.

Теперь вы понимаете, на какие события намекает процитированная выше народная песня?
По другой версии, Кондратий «хватил» князя и его подчинённых во время переправы через реку Айдар. 
Так появился известный фразеологизм, который сейчас чаще произносится как «кондрашка хватила».
Были практически полностью истреблены и другие царские отряды, переписывавшие «беглых холопей» по Дону, Хопру, Медведице и Бузулуку.

        
                                                Донской казак в бою с солдатом армии Петра I, лубок XVIII века

Войсковые старшины И. Кваша, В. Иванов, Ф. Сафонов, станичные атаманы Ф. Дмитриев и П. Никифоров были убиты за помощь карательным войскам.
Однако Черкасск, Закотный городок, Осинова Лука, Старый Айдар, Кобанский городок и Краснянская станица не поддержали это выступление. Малый круг казацких старшин в Черкасске поручил войсковому атаману Лукьяну Максимову «примучить» булавинцев – чтобы избежать нашествия на Дон новых регулярных частей российских войск. В походе против восставших принял участие и калмыцкий князь Батыр.
18 октября 1707 года Булавин был разбит на реке Айдар близ Закотненского городка, десять есаулов и сотников повесили на деревьях за ноги, 130 казакам «носы резали», многих выслали «в иные украинные городы». 
После чего в Москву было отправлено донесение, что «воровство Кондрата Булавина искоренили и почело быть во всех казацких городках смирно».
Правительство в ответ отправило донским старшинам 10 000 рублей, князю Батыру – 200. 
Но Кондратий Булавин не был убит и не попал в плен. В конце ноября 1707 года с 13 верными ему казаками он добрался до Запорожской Сечи. 20 декабря по его инициативе была созвана Рада, на которой Булавин просил сечевиков присоединиться «к возмущению бунта в великороссийских городах». Одновременно кошевой атаман Тарас Финенко зачитал царскую грамоту, в которой Петр I требовал выдать «донского бунтовщика».
Запорожцы ответили царю, что в их войске «никогда такого не бывало, дабы таковых людей, бунтовщиков или разбойников, выдавано было». А какого ещё ответа можно было ожидать от разбойников и пиратов?
Но атаманы запорожцев в то время были заинтересованы в хороших отношениях с российскими властями, и Финенко уговорил всех отложить решение вопроса о помощи Дону до весны – «когда дороги подсохнут».
Булавин и его сторонники ждать весны не стали и в феврале 1708 года организовали новую Раду, которая кошевого Финенко «отправила в отставку», но в противостояние с Россией вступить, всё же, не решилась, ограничившись разрешением отправиться на Дон запорожцам, которые сами этого пожелают. 

    
                       Н. Овечкин. «Казак с серьгой в левом ухе», этюд к панораме «Восстание казацкой бедноты на Сечи»

Возвращение на Дон

В марте 1708 года Кондратий Булавин в Пристанском городке на Хопре организовал новый Казачий Круг. Помимо прочих, к нему приехали полковники Леонтий Хохлач, Игнат Некрасов, Никита Голый и атаман Старо-Айдарского городка Семён Драный – именно его противники боялись больше всех прочих. Было решено идти на Черкасск, чтобы перебить «скурвых старшин», которые «продали реку». 

                                       Станица Старочеркасская (ранее – Черкасск) на карте Ростовской области

Уже 8 апреля Семён Драный без боя захватил Луганский городок. А войсковой атаман Лукьян Максимов, тем временем, собрал отряд низовых казаков, к которому примкнули калмыки, и, соединившись отрядом азовского полковника Васильева, пошёл навстречу мятежникам – к реке Лисковатке. Здесь 9 апреля 1708 года у города Паншин состоялось сражение, в ходе которого многие казаки Максимова перешли на сторону Булавина. Остальные бежали, бросив 4 пушки, обоз и войсковую казну в размере 8 тысяч рублей. 
26 апреля 1708 года Булавин подошёл к Черкасску. Это была довольно сильная крепость, находившаяся на острове, образованном рекой Дон, Протокой и Танькиным ериком, а с четвёртой стороны был прорыт ров. На её стенах было более 40 пушек. 

                                                                
Однако атаманы пяти из шести станиц Черкасского острова стали на сторону восставших, город был сдан. На Войсковом Круге 6 мая было решено казнить атамана Максимова и четырех старшин, их сторонников «в воду сажали» (Людвиг Фабрициус так описывает эту казнь: «завязывали над головой рубаху, насыпали туда песку и так бросали его в воду»).

                                           Н. Овечкин, «Вольница». Музей истории Донского казачества

Новым войсковым атаманом был избран Кондратий Булавин. Одними из первых его распоряжений стали приказы о конфискации церковной казны и снижении цены на хлеб.      Войсковой атаман донских казаков. Рисунок из книги А. И. Ригельмана «История или повествование о донских казаках»

Также Булавин попытался вступить в переговоры с Москвой, прося, чтобы «всё было, как раньше». Если бы власти вступили в переговоры с ним, вероятно, на этом всё и закончилось бы: новый войсковой атаман водил бы казаков против татар и турок, отправлял «станицы» в Посольский приказ, просил выдавать на Дон больше свинца и пороха, писал отписки на требование выдачи беглых – всё, как обычно. Но жадность и глупость государственных чиновников решено было исправлять жестокостью военных. На письмо Дона власти ответили формированием армии вторжения, руководить которой поставили младшего брата убитого Булавиным Юрия Долгорукова – Василия. Приказ, отданный Долгорукову лично Петром I 12 апреля 1708 года, гласил:

«Ходить по тем городкам казацким и деревням, которые пристанут к воровству, и оныя жечь без остатку, а людей рубить, а заводчиков — на колесы и колья, ибо сия сарынь (сброд) кроме явной жесточи не может унята быть».

И без этого приказа на Дону всем было понятно, какими методами будет действовать этот князь. Поэтому уже в конце мая 1708 года Булавин под страхом смертной казни говорить о принесении повинной Петру I.
Иногда приходится читать, что Булавин был «сообщником» давно задумавшего предательство гетмана Мазепы. Даже Пушкин пишет об этом в поэме «Полтава»:

Повсюду тайно сеют яд
Его подосланные слуги:
Там на Дону казачьи круги
Они с Булавиным мутят.

Однако мы помним, что запорожские атаманы отказались от войны с Москвой, Мазепа же ещё был вполне предан Петру I, более того, в помощь Долгорукому он тогда выделил два казачьих полка. 
Об измене Мазепы было рассказано в статье «Русский поход» Карла XII, напомним, что окончательное решение о переходе на сторону шведского короля гетман принял лишь в октябре 1708 года, узнав о движении его армии на Украину, далось ему это решение очень нелегко, и пожалел он о нём задолго до Полтавы. 
Готовясь к войне, Булавин, подобно многим своим предшественникам, рассылал «прелесные письма» в которых писал: 

«Сын за отца, брат за брата, друг за друга, и умирать за одно… а которым худым людем и князем и боярам и прибыльщиком и немцом, за их злое дело отнюдь бы не молчать».

Область Войска Донского в начале XVIII века

Положение восставших было незавидным. Ещё при царе Борисе Годунове началось строительство крепостей, со всех сторон охватывавших земли Войска Донского. Постепенно от Воронежа до Астрахани появилась система городов-крепостей, разделившая территорию Войска Донского и Войска Яицкого (Уральского). А крепости, построенные от Брянска и Белгорода до верховий реки Медведица позволяли контролировать сообщение Дона с Запорожской Сечью. 

                                                                                Земли казачьих войск

                                                                      Земля донских казаков

Последнее звено в этой цепи появилось в 1696 году – им стала русская крепость Азов, за которую сами казаки в течение 15 лет (с 1637 по 1641 годы) сражались с османами. Значение её было столь высоко, что в 1702 году казакам было запрещено ловить рыбу от этой крепости до устья Северного Донца, а также «на море Азовском и по запольным рекам». Возможные последствия бездумного выполнения этого указа были ясны даже государственным чиновникам, которые тихо его просаботировали: строгость и жестокость российских законов в очередной раз была компенсирована необязательностью их исполнения.     
          «Казачка береговых станиц». Рисунок из книги Ригельмана «История или повествование о донских казаках»

В феврале 1706 года был издан ещё один царский указ: казакам запрещалось занимать «пустопорожние» земли в верховьях Дона: здесь стали селить государственных крестьян. Также участки этой земли стали арендовать российские помещики, приводившие своих крепостных.
Сейчас на севере от области Войска Донского находились русские войска стольника И. Теляшова и подполковника В. Рыкмана. На востоке, у Волги, стоял корпус князя П. И. Хованского (Меньшого), который только что подавил Башкирское восстание. К его войскам присоединился калмыцкий отряд хана Аюки. Устье Дона запирала крепость Азов с сильным гарнизоном, которым командовал И. А. Толстой – свояк царя Фёдора Алексеевича (старшего брата Петра I), прапрапрадед Ф. И. Тютчева. С запада надвигалась двадцатитысячная армия Василия Владимировича Долгорукова.

В пути к армии Долгорукого присоединились также 400 драгун из Воронежа и слободские казаки Ахтырского и Сумского полков, ведомые уже знакомым нам изюмским полковником Шидловским. Таким образом, к моменту начала боевых действий общая численность только войск Долгорукова достигла 30-32 тысяч человек. В армии восставших было 20 тысяч.
В следующей статье мы расскажем о сражениях правительственных войск с армиями восставших, гибели Кондратия Булавина и его атаманов, а также о судьбе казаков, ушедших с Игнатом Некрасовым на Кубань.

Казаки «Игнатова Завета». Вольница и война некрасовцев

В 1707 году на Дону вспыхнуло знаменитое восстание под предводительством Кондратия Булавина — сотника бахмутской казачьей сотни, позже ставшего войсковым атаманом. Причиной восстания стали жестокости, творимые царской экспедицией под руководством князя Юрия Долгорукова, прибывшего на Дон по поручению Петра I для розыска и возвращения беглых крепостных крестьян. Уже в октябре 1707 года против царского порученца выступил Кондратий Булавин со своей сотней, к которому присоединились беглецы: крестьяне и беднейшая часть казачества. Так началось знаменитое Булавинское восстание.
Одним из ближайших соратников Кондратия Булавина стал 47-летний казак станицы Голубинской Игнат Некрасов.

Однако весной 1708 г. на подавление Булавинского восстания были направлены значительные воинские силы, включая не только армейские части, но и запорожских казаков и калмыков. 7 июля 1708 г. Кондратий Булавин погиб при странных обстоятельствах. Терпя поражения от царских войск, оставшиеся силы булавинцев под командованием Игната Некрасова предприняли отступление и отошли в пределы Крымского ханства. Первоначально Некрасов и его последователи, названные некрасовцами, обосновались на Кубани — на правом берегу реки Лабы, в 7 км к юго-востоку от современного Усть-Лаинска. Здесь возникло укрепленное поселение, названное Некрасовским городищем, а позже — станицей Некрасовской. 
В то время земли Кубани находились еще под властью Крымского ханства, поэтому Игнату Некрасову пришлось получать разрешение от крымского хана на создание здесь своего поселения. Кстати, хан, заинтересованный в союзниках в борьбе против России, свое «добро» некрасовцам, разумеется, дал. На кубанской земле появилось внутренне автономное образование — казачья вольная республика некрасовцев. История некрасовской республики, к сожалению, изучена довольно поверхностно. Между тем, сам феномен уникальной казачьей вольницы под патронажем крымских ханов удивителен. Жизнь в некрасовской республике строилась по «Заветам Игната». Письменные образцы этого документа были утеряны еще в XVIII веке, а может и не существовали вообще, поэтому «Заветы» передавались устно, от старших к младшим, из поколения в поколение. Основой «Заветов Игната» было своеобразно толкуемое православие старого обряда. Никонианство и никонианское духовенство «Заветами» отвергались, некрасовцы придерживались исключительно старообрядческой традиции. При этом, в отличие от других старообрядческих общин, в некрасовской республике казачий Круг был поставлен выше духовенства. 
Если верить некрасовской традиции, «Заветы Игната» были составлены самим атаманом Некрасовым. Как бы там ни было, но они представляют собой очень интересный памятник альтернативного законотворчества. Многие историки до сих пор не могут прийти к выводу о том, что же легло в основы «Заветов Игната» — только ли старообрядство и традиции казачьего уклада и самоуправления, или же имело место и влияние того же ислама, исповедуемого турками и крымскими татарами — ведь «Заветы» слишком регламентировали не только особенности управления в казачьей общине, но и частную повседневную жизнь ее членов. 
Устои в некрасовской общине были жесткими, но справедливыми. Морально-нравственные и поведенческие установки определялись не только религией, но и своеобразными представлениями некрасовцев о социальной справедливости. Здесь следует отметить, что костяк некрасовцев формировался не только из казаков, но и из беглых крестьян, спасавшихся на Дону от крепостного гнета. В основу некрасовского общежития ложились как принципы донского казачьего самоуправления, так и бунтарские установки булавинцев, не желавших более подчиняться какому-либо государственному угнетению. 
Главным органом управления, решавшим все судебные и административные вопросы в поселении некрасовцев, признавался Круг. Именно он обладал правом принятия всех важнейших решений относительно и общины в целом, и каждого конкретного ее члена. Нравы в некрасовской общине были очень строгими. Во-первых, однозначно запрещались спиртные напитки — и производство, и торговля, и употребление. Во-вторых, устанавливалась очень жесткая иерархия взаимоотношений между старшими и младшими, родителями и детьми, мужьями и женами. Нарушение принятых правил поведения каралось, в зависимости от тяжести проступка, или поркой, или побиением батогами. 
Очень серьезные наказания полагались за разврат и прелюбодеяния. Изменявшую мужу женщину могли закопать в землю по шею, сбросить в мешке в воду. С другой стороны, нещадно карали и мужей, которые обижали своих жен. Однако Круг был волен и освободить преступника от наказания. Кстати, после наказания преступник считался восстановленным в правах и уже никто не мог напоминать ему о былом преступлении или проступке. Это не относилось к убийцам или предателям, которых тоже закапывали в землю или топили. Такая же участь ждала и детей, посмевших поднять руку на родителей. 

Очень жесткие наказания были предусмотрены и за попытку создания семьи с иноверцами — полагалась смертная казнь. С помощью столь жестких санкций небольшая по численности некрасовская община стремилась сохранить свою этническую и религиозную идентичность, обезопасить себя от растворения в чуждой в культурном, языковом, этническом и религиозном отношениях тюркско-кавказской среде. 
Социальная справедливость в некрасовской общине также поддерживалась достаточно жестко. Например, некрасовским казакам было запрещено использовать труд своих братьев в целях собственного обогащения. Если подавали нищим, то обязательно ту еду, которую сами употребляли в пищу. Каждая семья треть дохода отдавала на общие нужды — в казну войска, откуда средства расходовались уже на обучение детей, помощь сиротам и вдовам, покупку оружия, содержание церковных учреждений. 
Полноправными членами общины считались мужчины-казаки в возрасте от восемнадцати лет и старше. Каждый казак был обязан не только лично участвовать в походах, но и обсуждать вопросы общины на Круге. Есаулом войска мог быть избран достойный казак в возрасте старше 30 лет. Уважаемый человек мог рассчитывать на избрание полковником или походным атаманом — но только если ему уже исполнилось сорок лет. Войсковым атаманом мог стать казак в возрасте пятидесяти лет и старше, которого избирали сроком на один год. Таким образом, в основе демократического принципа управления казачьей общины лежала возрастная иерархия. 
Примечательно, что Некрасову удалось добиться признания фактической автономии созданной им казачьей республики со стороны крымского хана и османского султана. Также он сумел выстроить относительно мирные отношения с ближайшими соседями — черкесами и ногайцами. Крымские ханы фактически уравняли некрасовских казаков в правах с мусульманским населением ханства, не только разрешив ношение оружия, но и организовав снабжение оружием и боеприпасами некрасовской общины. В ответ некрасовцы приступили к выполнению привычных для казаков функций — охране пограничных рубежей, только уже Крымского ханства, а не России. Кроме того, некрасовцы обязывались участвовать в походах в составе крымских войск в качестве отдельной войсковой единицы, отличаясь высокой доблестью и превосходными боевыми качествами. 
В 1711 г. Игнат Некрасов с внушительным отрядом казаков (по некоторым данным — до 3,5 тысяч сабель) предпринял дерзкий рейд на российскую территорию, вторгшись в пределы поволжских губерний. В ответ Петром I была даже снаряжена карательная экспедиция под командованием Петра Апраксина, но она потерпела неудачу и вернулась назад, так и не сумев разгромить некрасовцев. 
Кстати, крымский хан Менгли-гирей даже распорядился создать в составе собственного войска казачью сотню для личной охраны, укомплектовав ее некрасовцами. Казаки продолжали исповедовать православие старого обряда и были освобождены от обязанностей по несению службы по воскресеньям. Решение создать охранное подразделение из казаков было весьма дальновидным поступком хана, поскольку казаки не были интегрированы в крымско-татарские расклады и не были связаны с противоборствующими кланами. За службу в составе ханской сотни ханское правительство жаловало казакам большие земельные наделы на Темрюке, предоставляло необходимое вооружение и обмундирование. 
В 1737 г. 77-летний атаман Игнат Некрасов, как и подобает казаку, погиб в бою во время небольшого столкновения с русскими войсками. Однако и после его гибели некрасовцы сохранили османское подданство. Но в середине XVIII века, учитывая продвижение России на Кубани, некрасовцы стали переселяться в более далекую область Османской империи — в Добруджу, где было основано несколько некрасовских станиц. Здесь казаки — некрасовцы занялись привычным делом — несли сторожевую службу, периодически участвовали в османских походах. Однако казаков — некрасовцев ждало растворение в более многочисленной среде липован — тоже переселенцев из России, староверов, начавших массово переселяться в Молдавское княжество еще в начале XVIII в. Поскольку вера и устои липован и некрасовцев во многом совпадали, последние вскоре были ассимилированы в среде липован. 
Другая группа некрасовцев в 1791 г. с Дуная переселилась в Малую Азию — в район Майноса (озера Куш), где также появилась весьма многочисленная некрасовская община. Именно она дольше всех сохраняла приверженность изначальным устоям, заложенным Игнатом Некрасовым. Подразделения казаков-некрасовцев принимали участие во многих русско-турецких войнах — на стороне Османской империи. Однако свою роль в дальнейшей судьбе некрасовской общины сыграли политические преобразования в самой Османской империи. Модернизация государственного устройства и вооруженных сил Османской империи не могла не отразиться на положении некрасовцев. 

В 1911 г. были упразднены их привилегии и некрасовцы, как и представители других этноконфессиональных групп, получили обязанность отправлять призывников не в собственные отряды, а в части регулярной турецкой армии. Это обстоятельство не могло понравиться некрасовской общине, очень бережно хранившей свою автономию. К этому времени «прегрешения» некрасовцев перед Российской империей были уже забыты и российские власти дали разрешение на возвращение некрасовцев в Россию. Стоит отметить, что российские власти давно стремились вернуть казаков-некрасовцев. Наличие внушительной общины казаков на территории одного из главных противников России того времени — Османской империи — наносило серьезный удар по имиджу российского государства. Тем более, что они еще и принимали участие в боевых действиях против российских войск. Первую попытку организовать возвращение некрасовцев в Российскую империю предприняла еще императрица Анна Иоанновна — практически сразу же после смерти основателя общины атамана Игната Некрасова. Однако и это, и последующие приглашения некрасовцев в Россию не нашли поддержки у казаков, обосновавшихся в османских владениях. Лишь к началу ХХ в. ситуация стала меняться. Да и сами казаки — некрасовцы уже понимали, что в России им не грозит никакая опасность, а в Турции они всегда будут чужими, особенно в условиях нарастающего стремления турецкой элиты к подавлению национальных меньшинств. 
Не противились возвращению казаков-некрасовцев в Россию и турецкие власти, которые к этому времени уже принимали новую парадигму государственного устройства. В Россию потянулись первые переселенцы, которым были выделены земли в Грузии. Однако в 1918 году, когда Грузия получила политическую независимость, некрасовцы стали переселяться из Грузии на Кубань — в район станицы Прочноокопской. Переселенцы были зачислены в состав кубанского казачества. 

Репатриация некрасовцев в Россию была прервана Гражданской войной, последующим становлением советской государственности. Лишь в начале 1960-х гг. возвращение некрасовцев из Турции в Советский Союз возобновилось. В сентябре 1962 года из селения Коджа-Гёль в СССР вернулись 215 семей некрасовцев общей численностью в 985 человек. Они расселились преимущественно в поселке Новокумский Левокумского района Ставропольского края. Кроме Ставрополья, некрасовцы расселились в Ростовской области, в Краснодарском крае — в Ново-Некрасовском хуторе Приморско-Ахтарского района; в хуторах Потемкинском и Новопокровском того же района и селе Воронцовка Ейского района Краснодарского края. Еще 224 некрасовца, не захотевшие возвращаться в Советский Союз, эмигрировали в Соединенные Штаты Америки, и лишь одна семья изъявила желание остаться в Турции. То есть, к началу 1960-х гг. закончилась «турецкая» эпоха в жизни некрасовцев, длившаяся более двух с половиной веков. 
Разумеется, возвращение в СССР не способствовало сохранению некрасовских устоев в первозданной чистоте. Несмотря на то, что переселенцы старались придерживаться собственного уклада, интеграция в советское общество привела к достаточно печальным для общины результатам. Младшие поколения казаков-некрасовцев постепенно ассимилировались в окружающей среде, переходили на обычный для советских людей того времени образ жизни. Тем не менее, до сих пор многие казаки-некрасовцы стараются хранить память о необычной истории своей общины и в меру сил верность своим традициям.

                                                                                                                                Автор: Рыжов В.А.