Спасение Руси Изначальной и первая княжеская кровь (летописный обзор деяний легендарного воеводы Свенельда)

Другой вариант названия статьи был такой — «Русский Делатель Королей». Но отвергнут. Потому как — это пафосная английская придумка и термин их языка. Автору не зашло, капризничаю. В истории целый сонм «серых кардиналов», что вертели династиями ханов, царей, императоров, падишахов и прочей венценосной шушеры. Но впервые детально, аргументировано и документально введено в оборот это определение было… во время ботанической «Войны Роз» аглицких. Когда под корень было изведено почти все рыцарство с аристократией. Звали «династического наперсточника» — граф Уорик.

Честно, персонаж во всех отношениях блёклый. То ли дело наш родной татарин-беклярбек Мамай.  

Вот кто в Золотой Орде ураганил, потомков Чингисхана на тот свет пачками отправляя, да сажая на белый войлок Хана то лягушку, то неведому зверушку. Граф Уорик… тьфу, немочь бледная. Делатель безрукий…

Имя русского «кардинала». Мамаем мы скоро займемся, а сегодня говорить и спорить будем о другом Человечище. Самом богатом и могущественном Воеводе на Руси Х века. Уж не знаю, был ли он Князем великим, подозрения одолевают… Но в руках держал судьбу династии «Рюриковичей» и Древней Руси крепко. Минимум (только в версии летописной) — трижды. Имя ему, скорее всего, таки Свен Гельд. Хотя историческая традиция нарекла — Свенельдом. Пусть так и будет, сегодня ПВЛ щедрой рукой попастись выпущена на страницы канала... (неуклюжая шутка).

Другие варианты в летописях: Свеналд, Свентелд, Свенделд, Свингелд, Свенелд, Свинделд, Свендел, Свиндел, Сведелад, Свенд, Спентелд, Свентолд, Свентеад, Свелд. Форма имени «СвенГельд» кажется правдоподобной по византийскому варианту летописей. Они помнили о знатном руссе, подле князя Святослава — Сфенкеле (Сфангеле). Лингвисты вроде кивают согласно, такой вариант перетолмачивания возможен. Но не точно, само собой.

Происхождение имени. Всё непросто. Долго был уверен, что оно исключительно скандинавское. Норманисты указывают на старо-норвежские корни. Что рунами писано, как — Svainaltr, Svinaltr. А латинскими буквицами оно вот этак выглядит — Svenaldus, Svanaldus. Но «антинорманисты» тоже свою копеечку в кассу занесли — в балтских и славянских языках встречается имя Swiętold. Пусть не широко, но можно найти в Чехии и Польше до сих пор. Кому верить, не знаю (буду признателен просвещению в комментариях).

Явление Свенельда. Сегодня будем использовать ПВЛ и столь не любимые вашим покорной слугой русские летописи. Вытряхнув из них явный религиозный шлак — постараемся выстроить логическую цепочку событий. Без особых отклонений и альтернативных забегов на сторону. Дело трудное, но других источников по теме — попросту нет. А собирать в единый пазл разрозненные и обрывочные лохмотья — лень. Позже потопчемся…

Итак, Свенельд появляется неожиданно. Сразу в высоком статусе, он — главный воевода у юного князя Игоря. Вполне может быть — опекун, «старший дядька» (на пару с варягом Асмудом) по традиции воинской «русов». Занят нормальной мужской работой, «примучивает» племена окрест Киева. Ему предоставлено право сбора дани в некоторых землях. Судя по всему, вытряс немало. Поскольку его дружина «изоделась оружием и порты», вызывая черную зависть личных Игоревых воев-оборванцев.

Свенельд покорил славянское племя угличей (уличей), живших … наверняка в «Углу». Если понимать такую историческую местность в низовьях Днепра. Браво воеводе, поскольку племенной союз этот в IX-Х веке был весьма силен. Какой-то баварский Аноним-географ так писал около 830 года: «Угличи — народ многочисленный: у него 318 городов». Точность потрясающая, конечно. Улыбает. Но если речь идет о городищах — то верить можно. Стольным градом угличей был Пересечен.  

Свенельд город разорил, отряды аборигенов разогнал по другим «углам», дань взял (опять же) себе. Князь Игорь в сторонке стоит, лишь кивает согласно… 

Следующий поход направлен на воинственных древлян. Не без труда погромив их… Свенельд снова присвоил «дань древлянскую». Запахло бунтом среди воев киевского князя: «…и сказала дружина Игорю: дал ты одному мужу слишком много». Тот ничего не придумал лучше, как выскочить из-под опеки воеводы самым бестолковым образом: поживиться в том же курятнике, где Свенельд яички собирает регулярно. То есть — у древлян. Поступок, с точки зрения его пернатых обитателей — абсолютно наглый. Игорь перегнул палку: взяв две дани, вернулся с малой дружиной за… третьей. Был захвачен и казнен (березками порван, как разбойник с большой дороги), а его жене Ольге отправились послы с кратким отчетом мероприятия: «Мужа твоего убили, потому что он, как волк, расхищал и грабил».

Языческие традиции. А вот тут нужно пристально приглядеться к событиям, даже в изложении «Повести временных лет». Киевское «княжение», если таковое и было, — оказалось обезглавлено. Страшная проблема во все времена. Особенно на территориях, что удерживаются «мягкой силой». Юный Святослав пока не годился в полноценные наследники отцу. Дело не в его малолетстве. А в сакральных воззрениях «русов» и братьев их славян.

Согласно языческим поверьям — наследник Святослав лишился отеческого покровительства. Неупокоенный дух Игоря становился даже опасен. И точно — не мог оказывать Роду помощь, пока не отмщен. Налицо «сакральная брешь» в броне государства и правящей династии. Крайне опасная для «руссов» ситуация. Хочется правильно прочитать Летописца и не ошибиться в таких (кажущимися наглыми) древлянских словах:

«Вот, мы князя убили русского! Возьмем жену его Ольгу за нашего князя Мала, и Святослава, и сделаем с ними, что захочем».

Торжество победителей? Самонадеянные мечтания? Или все-таки древний обычай? Сплошь и рядом это присутствует в культурах. Не только славянских: тот, кто убивает вождя вражеского племени, — наследует его сакральную силу. Это власть, имущество, жены, наложницы. И прямая ответственность за семью поверженного, хочешь того или нет. Обязанность такая. В Степи было незыблемым законом со времен незапамятных. Славяне и русские князья тоже не брезговали таким обычаем.

                                                    Поединок Мстислава с Редедей 

Ясна Звездочка Владимир завладел женой убитого Ярополка. Касожский князь Редедя перед поединком с князем Мстиславом ставит условие:

«Если одолеешь ты, то возьмешь именье мое, и жену мою, и детей моих, и землю мою».

И «добрый христианин» Мстислав соглашается: «Да будет так». Значит, традиция жила и работала. Становится понятно тогда, что именно сильно поразило русов-славян в последующих действиях Ольги…

Вдова не пожелала покориться сакральному языческому канону. Пошла наперекор предначертанной традицией вдовьей судьбе. Но сама ли? Или за чьей-то широкой спиной удалось храбрости такой набраться?

Языческое возмездие. Приготовления «руси» к карательному походу в Древлянскую землю, наверняка, шли по двум направлениям. Первое — военное, тут всё понятно. А вот второе… Началось серией человеческих жертвоприношений. Что хотела сказать Ольга ритуальными казнями неприкосновенных послов-древлян? Обеспечить достойную тризну при погребении останков Игоря, наверное. Доказать дружинам, что благорасположение богов на их стороне. Династия крепка, покойный князь будет отмщен, Свенельд и юный Святослав станут гарантами этого.

Следую логике подобных страшненьких ритуалов из других мест Северной Евразии. Убитый Игорь превращается в предка-покровителя Рода и Руси в целом. Наделен немалой сакральной силой, которую передает по наследству сыну Святославу. Поскольку такие формальности оказались соблюдены поминальной Тризной, суровые русы-варяги решились на военный поход против древлян. Но оставался еще один …нюанс.

                                    Святослав со своими наставниками Асмудом и Свенельдом

Во главе дружины Свенельд. Решающее сражение с отцеубийцами, согласно традиции, начал малолетний Святослав. Рядом стоят опекуны — княжий воспитатель Асмуд и сам легендарный Воевода. Можно только воображать, насколько внимательно тысячи глаз наблюдали за этой сценой. Вышло «на тоненького». Варяги подсадили мальчика на коня и вывели пред строем. Нужно было, чтобы Князь подал сигнал к началу битвы — совершил символический бросок копья в сторону врага или каким другим способом обозначил вызов. Пущенное слабой ребячьей рукою, копье чуть не задело уши коня, ударилось в копыта. Но обычай был соблюден: «Князь уже начал битву, — крикнул Свенельд к войску, — последуем, дружина, за князем».

Раскодирование смыслов. Эта сцена многим покажется литературным трюком Летописца, безделицей. Ан нет… Бросок копья в сторону врагов предводителем воинского сословия «русов» воспринимался — символом власти. Божественной, если хотите. В духе древнейших языческих представлений это мог сделать только вождь. Что в походах и на войне выполнял функции верховного Жреца. Традиции тысячи лет, наверно. Самый документированный эпизод: поведение гунна Атиллы перед битвой на Каталаунских полях. Он, по свидетельству византийского историка VI века Иордана, крикнул воинам:

«Я бросаю дротик в неприятеля. Если кто-нибудь может остаться спокойным в то время, когда бьется Аттила, тот уже погиб».

Даже христианские «искоренители язычества» изначально уважали подобные символы. Победу Святослава (махрового язычника) над древлянами напрямую связывали с покровительством небесных сил. Своих, само собой. В Архангелогородской летописи данный текст имеет продолжение: «И пособи Бог Святославу, и победи древляны...». Кто там больше вышней подмоги насыпал сверху — Тэнгри только ведает. Но традиция Летописью обозначена.

                                          Голубиный спецназ» Ольги под Искоростенем, столицей древлян 

Вот так Свенельд спас Ольгу и ее малолетнего сына от забвения. В опасном для жизни статусе. Игорь был отмщен, русы-дружинники удовлетворены. Не только добычей, но и фактом преемственности Рода. Древляне разбиты и усмирены. Но потом отношения Ольги со Свенельдом дадут огромную трещину. В вопросе религиозном.

Первый обман Руси. Другой эпизод из «Повести временной …» тоже требует объяснения с позиций бытовавшего язычества. И его столкновением с византийским христианским коварством. Придется рассматривать отношения Ольги с сыном Святославом, пусть в логике ПВЛ. А складывались дела семейные непросто. Властолюбивая регентша не собиралась отдавать «княжеский престол» даже взрослому Святославу. Дело дошло до открытой размолвки. Как обычно бывает — «шерше ля фам»…

Святослав сошелся с Ольгиной «милостницей-рабыней», служанкой в княжеском тереме — Малушей. Появился сын, будущий креститель Руси — Владимир. В благородном семействе грянул скандал, поскольку Ольга вознамерилась стать «владычецой морскою», т.е. устроить «Крым Наш». Или крепко окопаться на берегах Черного моря. Сближение Святослава с «рабыней», его бравирование этим достижением бросало тень на одну изощренную политическую комбинацию.

В это время Ольга готовилась принять крещение из рук Басилевса Константина VII Багрянородного. Мечталось о равноправном союзе двух государств. Святославу в жены прочили целую византийскую принцессу Феодору. А тут такой «шкандаль» — сын прилюдно путается с «рабыней», на намерение матери окреститься не менее прилюдно и оскорбительно поплевывает, «на мать гневается». Подробностей нам не оставлено. Но эта грызня, наверняка, расколола дружину киевскую. Ситуация обострилась еще больше, когда Ольгу хитрые ромеи …прокатили с военно-политическим союзом.

                                                                         Крещение Ольги 

Поездка Регентши в Константинополь стала катастрофой. Личное крещение не помогло Руси. Византийцы не признали прав «русов» на Северное Причерноморье, даже замыслили грандиозную подлость. Константин Багрянородный, памятуя о походах варягов времен Олега-Игоря и тоннах выпитого валидола подданными, — заключил союз с печенегами. В противовес устремлениям Руси. А дома Ольгу ждали неприятные объяснения с сыном и варягами-язычниками. Во-первых, Святослав наотрез отказался креститься. Поскольку Базилевс не соизволил выдать принцессу Феодору ему в жены. Это можно было расценить как оскорбление. Так и случилось.

Во-вторых, молодой князь крепко «лопухнулся» в глазах воинов и патриархального общества. Поскольку пошел на поводу у «крещеной бабы», позволил разлучить себя с женой Малушей, отдал сына в далекий Новгород. Злые языки наверняка шептали — в заложники угодило чадо. Все жертвы во благо Руси оказались принесены напрасно. Незачем было изменять старым богам. Христианство, как выяснилось, — вовсе не ключ, что отпирает двери международной политики. Поддавшись на угрозы-уговоры матери, Святослав многое потерял и ничего не приобрел. Болезненный урок. После этого всего принимать крещение? Уж нет. Святослав восстал...

Бунт язычников. Все последующие события предпочитаю рассматривать через призму начавшейся на Руси борьбы язычества и христианства. В своем бунте Святослав четко обозначил свои позиции. Стал знаменем для приверженцев старых богов. Расколол дружины по этому признаку. Большинство военной «руси» вряд ли одобряли христианство. Относились к нему враждебно. Или, по крайней мере, настороженно-неприязненно. На беду Ольги — в числе этих людей оказался могущественный Свенельд.

Регентша часто говорила сыну: «Я Бога познала и радуюсь, если и ты познаешь, то тоже радоваться начнешь». Но Святослав объяснил неразумной женщине простую аксиому: «Если крещусь, дружина моя надо мною смеяться начнет». В конце концов, перепалка и скандалы матери с сыном обернулись настоящим языческим восстанием. Согласно туманным и отрывочным записям летописей, Святослав перебил многих христиан в Киеве. Но не смог одолеть сторонников матери. Был изгнан вместе со сторонниками. Свенельд не долго думая, отправился по следам своего воспитанника. После этого Святослав:

«ходил легко, как гепард, творя многие войны. В поход котлов не брал, но, нарезав конину, зверину или говядину, жарил на углях и ел; не имея шатра, спал с седлом в головах, как все воины».

Были успешные походы на касогов, вятичей, хазар. Победа над Болгарским царством в 969 году, пополнение дружин сторонниками Ольги (к тому времени благополучно умершей). Святослав начал распоряжаться силами всей Русской земли и… бросил вызов могучему Царьграду. Вторгся на Балканы, замыслил устроить новую дунайскую столицу «русов». Тут новый князюшко явно переоценил силушку. Басилевс Иоанн Цимисхий лично повел против Святослава большую армию

. Флот из 300 боевых кораблей захлопнул ловушку; перекрыв Дунайскую горловину и пути отступления «русам».

Спас Русь от позора поражения… все тот же Свенельд. Принял на себя первый удар ромеев в болгарском стольном граде Преславе. Почти все «русы» погибли, но захватили с собой немало византийцев. Византийский историк Лев Диакон называет его «Сфенкелом» («третьим по достоинству после Сфендослава (Святослава)). Другой историк, Иоанн Скилица — нарекает Великого Воеводу «Сфангелом» («вторым после Сфендослава»). Так или иначе, Свенельд каким-то чудом уцелел в кровавой мясорубке, ушел к Святославу.

Под Доростолом произошла не менее чудовищная резня.

Базилевс не смог овладеть мощной крепостью, под стенами города «русы» оказали столь бешеное сопротивление, что умывшиеся кровью византийцы предпочли заключить мир. После имени Святослава в русско-византийском договоре 971 г. стоит имя Свенельда.

Закат легенды и первая усобица на Руси. Обняв брата-базилевса (поскольку договор выглядит именно так — как равный с равным) Святослав оставил Доростол и повел ошмётки дружин домой. Дальше история известна: печенежская орда, нанятая коварными ромеями, подлое ночное нападение…  

Смертный бой и истреблением почти всей дружины Святослава. Гибель самого князя. Свенельд, с отборной частью воинов, пробивает заслоны кочевников и уходит. Немного странный эпизод, поскольку дружинная честь предписывала воеводе (и старшей «гриди») пасть вместе с князем. Но не исключен вариант — это была последняя воля Святослава. Выжить любой ценой и взять под опеку его малолетних детей.

Свенельд, придя в Киев, привычно (какой уж раз) принял под свое опеку Русскую Землю, с сыном очередного Великого князя. Наследником русские летописи называют Ярополка.

Хоть категорически не верю в такую версию — но пусть будет. Важно другое. Оставшись без преданной дружины, Свенельд не смог восстановить былое влияние. Идя логикой повествования Летописца — ему была уготована роль пусть и первого, но все же советника. Что подталкивает Ярополка к совершению тех или иных действий. О «послушании» молодого князя речи не идет.

Последний раз легендарное Имя упоминается под 975 год. Ему уже явно за 60 лет. Спаситель Руси и «делатель князей» теряет единственного сына Люта. Взывает к мести… И вовлекает молодое государство «русов» в первую братоубийственную распрю. Которая вытаскивает из новгородского медвежьего угла, на свет божий … «самого захудалого» из Святославичей, сына «рабыни» Владимира. 

Вот вам стройная история киевской летописной истории. Верит ли в нее автор? «Нет» в большей части. Прочие сомневающиеся тоже найдут немало прорех и откровенных ляпов «Повести временных лет». Набор фактуры, версий, точек зрения и предположений — нижайше прошу ссыпать в комментарии.