Роковая женщина дома Романовых. Жених и невеста

Николай II и Александра Федоровна, 1908 г.

В этой статье мы немного поговорим о последней российской императрице – Александре Федоровне, которая была одинаково нелюбима во всех слоях общества и сыграла немалую роль в крушении монархии. Вначале коротко расскажем о положении дел в нашей стране накануне восшествия на престол Николая II и в годы его правления.

Накануне

На рубеже XIX и XX столетий в Российской империи все заметнее становились внутренние противоречия. Раскол в обществе нарастал. Представители среднего класса были немногочисленны и не имели большого влияния. Национальное богатство распределялось крайне неравномерно и явно несправедливо. Экономический рост практически не сказывался на благосостоянии основной части населения страны – крестьян и рабочих, и никак не улучшал качество их жизни.
Россия, которую «потеряли» либералы и монархисты, даже накануне Первой мировой войны была бедной и отсталой страной. Основная часть средств, получаемых от экспорта зерна, металла, леса и других товаров, оставалась в заграничных банках и тратилась на поддержание высокого (европейского) уровня жизни аристократов, капиталистов, финансистов и биржевых спекулянтов. Так, в 1907 году доход от продажи зерна за рубеж составил огромную сумму в 431 миллион рублей. Из них на предметы роскоши было потрачено 180 миллионов. Ещё 140 миллионов осели в заграничных банках либо остались в ресторанах, казино и борделях Парижа, Ниццы, Баден-Бадена и прочих дорогих и «весёлых» городов. А вот в российскую промышленность было инвестировано всего 58 миллионов рублей.
Неудивительно, что Россия не только не догоняла тогда промышленно развитые страны, а, напротив, все больше отставала от них. Посмотрим на данные о годовом душевом национальном доходе России в сравнении с США и Германией. Если в 1861 году он составлял 16 % от американского и 40 % от германского, то в 1913 году – 11,5 % и 32 % соответственно.
По размерам ВВП на душу населения Россия отставала от США в 9,5 раза (по промышленному производству – в 21 раз), от Великобритании – в 4,5 раза, от Канады – в 4 раза, от Германии – в 3,5 раза. В 1913 году доля России в общемировом производстве составляла всего 1,72 % (доля США – 20 %, Великобритании – 18 %, Германии – 9 %, Франции – 7,2 %).
Экономика, конечно, росла. Но по темпам ее развития Россия все больше отставала от своих конкурентов. И потому американский экономист А. Гершенкрон был абсолютно неправ, утверждая:
«Судя по темпам оснащения промышленности в первые годы царствования Николая II, Россия, несомненно – без установления коммунистического режима – уже обогнала бы Соединённые Штаты».
Французский историк Марк Ферро с беспощадной иронией называет этот тезис американца «доказательством, порождённым воображением».а и трудно ожидать объективности от Александра Гершенкрона – выходца из богатой одесской семьи, который в возрасте 16 лет бежал с отцом из России на территорию Румынии. 

Уровнем жизни подавляющего большинства своих граждан дореволюционная Россия также не могла похвастаться. Накануне Первой мировой войны он был в 3,7 раза ниже, чем в Германии, и в 5,5 раза ниже, чем в США.
В исследовании 1906 года академик Тарханов показал, что в сопоставимых ценах среднестатистический российский крестьянин потреблял тогда продуктов в 5 раз меньше английского фермера (20,44 рубля и 101,25 рублей в год соответственно). Профессор медицины Эмиль Диллон, который с 1877 по 1914 годы работал в различных университетах России, так отзывался о жизни в русской деревне:
«Российский крестьянин ложится спать в шесть или пять часов вечера зимой, потому что не может тратить деньги на покупку керосина для лампы. У него нет мяса, яиц, масла, молока, часто нет капусты, он живет главным образом на черном хлебе и картофеле. Живет? Он умирает от голода из-за их недостаточного количества».

Генерал Василий Иосифович Гурко, командовавший Западным фронтом с 31 марта по 5 мая 1917 года, арестованный Временным правительством в августе 1917 года и высланный из России в октябре того же года, был убежденным монархистом.

И он же утверждал потом, что 40 % дореволюционных российских призывников мясо, сливочное масло и сахар в первый раз в жизни попробовали, только попав в армию.
Однако центральные власти отказывались признавать проблему народной бедности и даже не пытались хоть как-то ее решать. Александр III на одном из донесений о голоде, разразившемся в русских деревнях в 1891–1892 гг. написал:
«У нас нет голодающих. У нас есть пострадавшие от неурожая».

В это же самое время спекулянты получали огромные барыши, вывозя из России зерно, цены на которое за границей были выше. Объем его экспорта был таким, что на железных дорогах, ведущих к морским портам, образовались заторы из составов с зерном.
Многим известно «предсказание» генерал-адъютанта Александра III Отто Рихтера, который, отвечая на вопрос императора о состоянии дел в России, сказал:
«Представьте себе, государь, котел, в котором кипят газы. А вокруг ходят специальные заботливые люди с молотками и старательно заклепывают малейшие отверстия. Но однажды газы вырвут такой кусок, что заклепать-то уж будет и невозможно».

Это предупреждение не было услышано императором. Александр III ещё и заложил дополнительную порцию «взрывчатки» в основание возглавляемой им империи, отказавшись от традиционных союзнических отношений с Германией и заключив союз с недавними противниками – Францией и Великобританией, лидеры которых вскоре предадут его сына.
Между тем у России и Германии не было никаких оснований для конфронтации. Со времён Наполеоновских войн немцы были отчаянными русофилами. И вплоть до начала Первой мировой войны германские генералы при встрече с российским императором считали своим долгом целовать ему руку.
Некоторые исследователи объясняют этот странный шаг Александра III влиянием его жены – датской принцессы Марии Софии Фредерики Дагмар, в России принявшей имя Марии Федоровны.

Она ненавидела Германию и немцев из-за аннексии этой страной Шлезвига и Гольштейна, ранее принадлежавших Дании (по итогам австро-прусско-датской войны 1864 года). Другие указывают на зависимость российской экономики от французских кредитов.
Но Александр III был так уверен в благополучии оставляемой им империи, что, умирая, уверенно заявил жене и детям: «Будьте спокойны».
Однако за пределами царского дворца истинное положение дел не было секретом.
Неизбежность социальных потрясений и перемен становилась очевидной даже для людей, далёких от политики. Одни ждали их с восторгом и нетерпением, другие – со страхом и ненавистью. Георгий Плеханов в некрологе, посвященном Александру III, написал, что на протяжении своего царствования император тринадцать лет «сеял ветер» и
«Николаю II предстоит помешать тому, чтобы буря разразилась».

А это прогноз знаменитого российского историка В. О. Ключевского:
«Династия (Романовых) не доживет до своей политической смерти, ...вымрет раньше... Нет, перестанет быть нужной и будет прогнана».

И вот в этих условиях на императорский трон России вступил Николай II.
Более неудачного кандидата, пожалуй, невозможно и представить. Его неспособность адекватно управлять огромной страной очень скоро стала очевидной для всех.
Генерал Михаил Иванович Драгомиров, преподававший Николаю II тактику, так говорил о своем ученике:
«Сидеть на престоле годен, но стоять во главе России неспособен».

Французский историк Марк Ферро констатирует:
«Николай II был воспитан как принц, но не научен тому, что должен уметь царь».

Государству требовался либо реформатор, готовый пойти на диалог с обществом и поступиться значительной частью своих полномочий, став конституционным монархом. Либо – сильный и харизматичный лидер, способный «железной рукой» провести болезненную «модернизацию сверху» – и страны, и общества. Оба эти пути крайне опасны. Причем радикальные реформы часто воспринимаются обществом более негативно, чем откровенная диктатура. Авторитарный лидер может быть популярным и пользоваться поддержкой в обществе, реформаторов не любят нигде и никогда. Но бездействие в кризисной ситуации гораздо разрушительней и опаснее и радикальных реформ, и диктатуры.
Николай II не обладал талантами политика и администратора. Будучи слабым и подверженным чужому влиянию человеком, он тем не менее пытался управлять государством, ничего в нем не меняя. При этом ему, вопреки обстоятельствам, удалось жениться по любви. И этот брак стал несчастьем и для него самого, и для династии Романовых, и для империи.

Алиса Гессенская и Дармштадтская

Женщина, ставшая последней российской императрицей и вошедшая в историю под именем Александры Федоровны, родилась 6 июня 1872 года в Дармштадте.

      
                                                                       Princess Alix of Hesse, 1874
Ее отцом был Великий герцог Гессен-Дармштадский Людвиг, матерью – дочь королевы Великобритании Виктории – Алиса.
На этой семейной фотографии 1876 года Аликс стоит в центре, а слева от нее мы видим ее сестру Элли, которая в будущем станет российской великой княгиней Елизаветой Фёдоровной.

The Hessian family in 1876

У принцессы было пять имён, данных ей в честь матери и четырех тёток:Victoria Alix Helena Louise Beatrice von Hessen und bei Rhein. Николай II часто называл её Аликс – что-то среднее от имен Алиса и Александра.

Королева Виктория вместе с дочерью Беатрисой (стоит сзади), внучкой Викторией Гессен-Дармштадтской и правнучкой Алисой

Когда брат будущей императрицы Фредерик умер от кровотечения, стало понятно, что от королевы Виктории женщины Гессенской семьи получили гены неизлечимой в то время болезни – гемофилии. Алисе в то время было 5 лет. А уже через год, в 1878 году, от дифтерии умерли ее мать и сестра Мэри. У Алисы тогда отобрали и сожгли все игрушки и книги. Эти несчастья произвели на прежде жизнерадостную девочку очень тяжёлое впечатление и сильно повлияли на ее характер.
Теперь, с согласия отца, заботу о воспитании Алисы взяла на себя королева Виктория (в Британию отправились также и другие его дети – дочь Элла и сын Эрни). Они были поселены в замке Осборн-хаус на острове Уайт. Здесь их обучали математике, истории, географии, иностранным языкам, музыке, рисованию, верховой езде и садоводству.
Уже тогда Алиса слыла замкнутой и нелюдимой девочкой, старавшейся избегать общества посторонних людей, официальных придворных мероприятий и даже балов. Это очень огорчало королеву Викторию, у которой были свои планы на будущее внучки. Эти черты характера Алисы усугубились после отъезда в Россию сестры Элли (Elisabeth Alexandra Luise Alice von Hessen-Darmstadt und bei Rhein). Эта принцесса была выдана замуж за великого князя Сергея Александровича (брат императора Александра III) и в историю вошла под именем Елизаветы Федоровны.

                                                                       Великая княгиня Елизавета Федоровна, фотография 1891 г.

Старшая сестра Алисы была несчастна в браке, хоть и тщательно скрывала это. По свидетельству члена Государственной Думы В. Обнинского, муж-гомосексуалист (один из главных виновников трагедии на Ходынском поле) «сухой, неприятный человек», носивший «на лице резкие знаки снедавшего его порока, сделал семейную жизнь жены его, Елисаветы Фёдоровны, невыносимой». Детей у нее не было («Житие» объясняет это обетом целомудрия, который якобы Великий князь и принцесса дали ещё до вступления в брак).
Но, в отличие от младшей сестры, Елизавета Федоровна сумела заслужить любовь русских людей. И 2 февраля 1905 года И. Каляев отказался от покушения на Великого князя, увидев, что в карете с ним сидят жена и племянники (террористический акт был осуществлён через 2 дня).

Позже Елизавета Федоровна просила о помиловании убийцы мужа.
Алиса присутствовала на свадьбе старшей сестры. Здесь 12-летняя девочка впервые увидела своего будущего мужа – Николая, которому в то время было 16лет. Но судьбоносной стала другая встреча. В 1889 году, когда Алиса ещё раз посетила Россию – по приглашению сестры и ее мужа, и провела в нашей стране 6 недель. Успевший за это время влюбиться в нее Николай обратился к родителям с просьбой разрешить ему жениться на принцессе, но получил отказ.
Этот брак был абсолютно не интересен и не нужен России с династической точки зрения, поскольку с её домом Романовы уже породнились (мы помним о браке Элли и князя Сергея Александровича).
Надо сказать, что Николай и Алиса были хоть и дальними, но родственниками: по линии отца Алиса была четвероюродной тёткой Николая, а по материнской линии – его троюродной сестрой. Но в королевских семьях такое родство считалось вполне допустимым. Гораздо важнее было то, что Александр III и Мария Федоровна являлись крестными родителями Алисы. Именно это обстоятельство делало ее брак с Николаем незаконным с точки зрения Церкви.
Александр III заявил тогда сыну:
«Ты очень молод, для женитьбы ещё есть время, и, кроме того, запомни следующее: ты – наследник Российского престола, ты обручён с Россией, а жену мы ещё успеем найти».

Гораздо более перспективным считался тогда союз Николая и Елены Луизы Генриетты Орлеанской из династии Бурбонов. Эта женитьба должна была укрепить отношения с новым союзником – Францией.

                                                                                            Елена Орлеанская

Эта девушка была красива, умна, хорошо образована, умела нравиться людям. Газета «Вашингтон Пост» писала, что Елена была «воплощением женского здоровья и красоты, изящной спортсменкой и очаровательным полиглотом».

Но Николай в то время мечтал о браке Алисой. Что, впрочем, совершенно не мешало ему находить «утешение» в постели балерины Матильды Феликсовны Кшесинской, которую современники называли «любовницей дома Романовых».                                                                      

                                                                            Матильда Кшесинская

По современным стандартам эту женщину вряд ли можно назвать красавицей. Миловидное, но мало примечательное и невыразительное лицо, короткие ноги. В настоящее время оптимальным ростом для балерины считается 170 см, а оптимальный вес определяется по формуле: рост минус 122. То есть, при идеальном росте в 170 см, современная балерина должна весить 48 кг. Кшесинская при росте 153 см никогда не весила меньше 50 кг. Сохранившиеся платья Матильды соответствуют современным 42-44 размерам.
Связь Кшесинской и цесаревича продолжалась с 1890 по 1894 гг. Потом Николай лично отвёз Матильду во дворец своего двоюродного брата Сергея Михайловича, буквально передав ее ему из рук в руки. Этот Великий князь в 1905 года стал начальником Главного артиллерийского управления и членом Совета государственной обороны. Именно он распоряжался в то время всеми военными закупками империи.
Быстро сориентировавшись, Кшесинская приобрела акции знаменитого Путиловского завода, фактически став его совладелицей – наравне с самим Путиловым и банкиром Вышеградским. После чего подряды на изготовление артиллерийских орудий для российской армии неизменно отдавались не лучшим в мире предприятиям Круппа, а французской фирме Шнейдера, бывшей партнёром Путиловского завода. По мнению многих исследователей, вооружение русской армии менее мощными и эффективными орудиями сыграло большую роль в неудачах на фронтах Первой мировой войны.
Затем Матильда перешла к великому князю Андрею Владимировичу, который был младше ее на 6 лет.

От него она родила сына Владимира, получившего фамилию Красинский. Но отчество (Сергеевич) мальчик получил от предыдущего любовника балерины и потому недоброжелатели называли его «сыном двух отцов».
Не порывая с Великим князем Андреем, Кшесинская (которой было уже больше 40 лет) закрутила роман с молодым и красивым артистом балета Петром Владимировым.

                                                                                                         Петр Владимиров

В результате в начале 1914 года Великому князю пришлось в Париже драться с безродным танцовщиком на дуэли. Закончился этот поединок в пользу аристократа. Местные острословы шутили, что «Великий князь остался с носом, а танцор – без носа» (пришлось делать пластическую операцию). Впоследствии Владимиров стал преемником Нижинского в труппе С. Дягилева, затем преподавал в США. В 1921 году Андрей Владимирович вступил со своей давней любовницей в законный брак. Говорят, накануне эмиграции из России Кшесинская сказала:
«Мои близкие отношения к старому правительству давались мне легко: оно состояло всего-навсего из одного человека. А что же я буду делать теперь, когда новое правительство – Совет рабочих и солдатских депутатов – состоит из 2000 человек?!»

Но вернёмся к Алисе Гессенской.
Ее знаменитая бабушка – королева Виктория также выступила противницей брака с наследником российского престола. Она намеревалась выдать ее замуж за принца Уэлльского Эдуарда. Таким образом, у этой немецкой принцессы был реальный шанс стать королевой Великобритании.
Наконец, в России было известно о слабом здоровье Алисы. Помимо того, что принцесса была носительницей генов неизлечимой на тот момент гемофилии (с высокой степенью вероятности это можно было предполагать после смерти ее брата), она постоянно жаловалась на боли в суставах и пояснице. Из-за этого она ещё до замужества порой не могла ходить (и даже во время свадебных торжеств новоиспеченному супругу приходилось вывозить на прогулки в инвалидной коляске). Одну из таких семейных прогулок мы видим на этой фотографии, сделанной в мае 1913 года.

А это – отрывок из письма Николая II матери, написанного в марте 1899 года:
«Аликс себя чувствует, в общем, хорошо, но не может ходить, потому что сейчас же начинается боль; по залам она ездит в креслах».

Вдумайтесь в эти слова: женщина, которой ещё не исполнилось 27 лет, «чувствует себя хорошо», только сама ходить не может! В каком же состоянии она находилась, когда ей было плохо?
Также Алиса была подвержена депрессии, склонна к истерии и психопатии. Некоторые считают, что и проблемы с подвижностью у юной принцессы и отнюдь не пожилой императрицы носили не органический, а психогенный характер.
Фрейлина и близкая подруга императрицы Анна Вырубова вспоминала, что у Александры Федоровны часто синели руки, при этом она начинала задыхаться. Многие считают это симптомами именно истерии, а не какого-то серьезного заболевания.
Сестра Николая II Ксения Александровна 11 января 1910 года пишет, что императрицу беспокоят «сильные боли в сердце, и она очень ослабела. Говорят, что это на нервной подкладке».
Бывший министр народного просвещения Иван Толстой так описывает Александру Федоровну в феврале 1913 года:
«Молодая императрица в кресле, в изможденной позе, вся красная, как пион, с почти сумасшедшими глазами».

Кстати, она ещё и курила.
Единственным человеком, желавшим брака Николая и Алисы, была сестра принцессы – Элли (Елизавета Федоровна), но на ее мнение никто внимания не обращал. Казалось, что брак между цесаревичем Николаем и Алисой Гессенской невозможен, но все расчеты и расклады спутала тяжёлая болезнь Александра III.
Осознав, что его дни подходят к концу, император, желая обеспечить будущее династии, дал согласие на брак сына с немецкой принцессой. И это было поистине роковое решение. Уже 10 октября 1894 года Алиса спешно прибыла в Ливадию. В России, кстати, один из ее титулов в народе тут же переиначили: и Дармштадтская принцесса превратилась в «даромшматскую».
20 октября император Александр III скончался, и уже 21 октября принцесса Алиса, слывшая до тех пор ревностной протестанткой, приняла православие.

Алиса Гессен-Дармштадтская и цесаревич Николай Александрович, 1894 г.

В следующей статье мы продолжим рассказ об Алисе Гессенской, которая, вступив в брак с Николаем II, стала российской императрицей Александрой Федоровной.

          Роковая женщина Дома Романовых. Императрица

В статье Роковая женщина дома Романовых. Жених и невеста мы начали рассказ о немецкой принцессе Алисе Гессенской. В частности, было рассказано, как она, вопреки обстоятельствам, стала женой последнего российского императора Николая II.
В Россию Алиса спешно прибыла накануне смерти Александра III.

Но, согласно древней традиции, сыну умершего императора нельзя было вступать в брак во время траура по отцу. Однако 14 ноября (через неделю после похорон Александра III) траур отменили на один день под предлогом празднования дня рождения вдовствующей императрицы. Заодно и провели церемонию венчания Николая и Александры. На российское общество это произвело крайне неприятное впечатление. В народе прямо говорили, что немецкая принцесса въехала в Петербург и в царский дворец на гробе покойного императора и принесёт России неисчислимые беды. Коронация Николая и Александры, состоявшаяся 14 (26) мая омрачилась трагедией на Ходынском поле. Это не помешало новоиспечённой царской семье в тот же день посетить бал, устроенный французским посланником Гюставом Луи Ланном де Монтебелло (внук наполеоновского маршала).

Бал у французского посла в день Ходынки

Московский генерал-губернатор Сергей Александрович (муж сестры новой императрицы), вопреки многочисленным требованиям, никакого наказания за безобразную организацию народных гуляний на Ходынском поле не понёс. Популярности Николаю и Александре эти события, как вы понимаете, не прибавили. День Ходынской трагедии в России тогда называли «кровавой субботой». В народе стало распространяться мрачное пророчество:
«С Ходынки царствование началось, Ходынкой и кончится.»

В 1906 году К. Бальмонт вспомнил о нём в своём стихотворении «Наш царь»:
«Кто начал царствовать Ходынкой,
Тот кончит – встав на эшафот.»

Императрица Александра Фёдоровна

Став женой Николая, Александра и здесь не изменила своему характеру, избегая и официальных дворовых мероприятий, и неформального общения с большинством из придворных. Аристократы были оскорблены холодностью новой царицы, обвиняя её в надменности и высокомерии. Фактически Александра Фёдоровна отказалась от выполнения своих обязанностей императрицы, и покинутые ею придворные отплатили «немке» презрением и даже ненавистью. В данном случае Александра буквально пошла по стопам Марии Антуанетты. Эта французская королева также избегала балов и традиционных мероприятий в Версале. Своей резиденцией она сделала Трианон, где принимала лишь избранных.

И даже её супруг – Людовик XVI, не имел права приходить в этот дворец без приглашения. Оскорблённые аристократы мстили и той, и другой насмешками, презрением и грязными слухами.
Брат Алисы Эрнст-Людвиг позже вспоминал, что её врагами стали даже многие члены императорской семьи, давшие ей презрительную кличку «Cette raede anglaise» («Чопорная англичанка»).
Статский советник Владимир Гурко пишет об Александре:
«Смущение препятствовало установлению ею простых, непринуждённых отношений с лицами, ей представлявшимися, в том числе с так называемыми городскими дамами, а те разносили по городу анекдоты про её холодность и неприступность.»

Тщетно великая княгиня Елизавета Фёдоровна, родная сестра императрицы, советовала ей (отрывок из письма 1898 года):
«Твоя улыбка, слово – и все будут Тебя обожать… Улыбайся, улыбайся, пока у тебя губы не заболят, и помни, что все, покидая твой дом, уйдут с приятным впечатлением и не забудут твою улыбку. Ты такая красивая, величественная и милая. Тебе так легко понравиться всем... Пусть заговорят о твоём сердце, которое так нужно России и которое так легко угадать в твоих глазах.»

Однако, как говорится, кого Бог хочет погубить, того он лишает разума. Императрица не смогла или не захотела последовать мудрому совету старшей сестры.
При этом Александра Фёдоровна – женщина очень властная и честолюбивая, оказалась чрезвычайно внушаемой и легко подчинялась людям с более сильным характером. Николай II к таковым не относился. Тот же Распутин так отзывался о Николае II и Александре:
«Царица уж больно мудрая правительница, я с ней всё могу делать, до всего дойду, а он (Николай II) – Божий человек. Ну, какой же он Государь? Ему бы только с детьми играть, да с цветочками, да огородом заниматься, а не царством править...»

Николай II и Александра Фёдоровна

О власти Александры Фёдоровны над императором-подкаблучником знали даже в народе. Более того, по стране ходили слухи, что императрица
«намерена по отношению к своему мужу разыграть ту же роль, которую Екатерина разыграла по отношению к Петру III.»

В 1915 году многие уверяли, что царица-немка хочет отстранить Николая от власти и стать регентшей при сыне. В 1917 году утверждали, что она уже является регентшей и правит государством вместо императора. Небезызвестный Феликс Юсупов, один из убийц Распутина, заявлял: «Государыня вообразила, что она вторая Екатерина Великая и от неё зависит спасение и переустройство России.»

Сергей Витте писал, что император: «Женился... на женщине совсем ненормальной и забравшей его в руки, что было нетрудно при его безвольности.»

И в это самое время Александра Фёдоровна безропотно подчинялась разным «пророкам» и «святым», самым известным из которых стал Григорий Ефимович Распутин.

Г. Распутин с императрицей Александрой Фёдоровной и её детьми

Благотворительная деятельность Александры не вызывала отклика в обществе. Даже личное участие императрицы и её дочерей в помощи раненым солдатам во время I мировой войны не изменило отношения к ней. Великая княгиня Мария Павловна вспоминала, что императрица, стремясь ободрить раненых, говорила им «правильные» слова, но лицо её при этом оставалось холодным, надменным, едва ли не презрительным. В результате все испытывали большое облегчение, когда Александра отходила от них. Аристократы же презрительно говорили, что «императрице больше шла горностаевая мантия, чем платье сестры милосердия», а про царевен и вовсе распускались грязные слухи об их блуде с рядовыми солдатами.
В это же время только ленивый не обвинял Александру в шпионаже на немцев, что, разумеется, было неправдой.

         
                                                  Карикатура времён I мировой войны

Слывшая прежде ревностной протестанткой, Александра теперь возомнила себя истинной православной, и стены её спальни были завешены иконами и крестами. Однако простой народ не верил в религиозность царицы, а фрондирующие аристократы откровенно насмехались над ней.

Цесаревич

Своей близкой подруге Анне Александровне Вырубовой Александра Фёдоровна как-то призналась:
«Ты знаешь, как мы оба (она и Николай II) любим детей. Но... рождение первой девочки нас разочаровало, рождение второй – огорчило, а следующих наших девочек мы встречали с раздражением.»

Шаги, которые императорская чета предпринимала для того, чтобы поспособствовать появлению на свет наследника, весьма своеобразны.
Вначале по протекции Великой княгини Милицы из Киева привезли четырёх слепых монахинь, которые окропили царскую постель вифлеемской водой. Не помогло: вместо мальчика снова родилась дочка – Анастасия.
Николай и Александра решили добавить «хардкора», и во дворец пришёл юродивый Митя Козельский (Д. Павлов) – умственно неполноценный полуслепой хромой и горбатый инвалид. Во время эпилептических припадков он издавал какие-то нечленораздельные и непонятные звуки, которые толковал ловкий мещанин Елпидифор Кананыкин. Некоторые утверждают, что причастие царским детям Митя давал изо рта (!). У одной из девочек после этого появилась сыпь, которую с трудом удалось вылечить.
Наконец, в 1901 году уже имевшая к тому времени четырёх дочерей царская чета пригласила из Франции «чудотворца» Филиппа Низье-Вашо, что, конечно, было шагом вперёд. Бывший подмастерье из лионской мясной лавки – это всё-таки не полоумный козельский юродивый: самого тунисского бея лечил в 1881 году. Правда, на родине мсье Филипп был дважды оштрафован за незаконную медицинскую деятельность (в 1887 и 1890 гг.), но российских самодержцев это обстоятельство не смутило.

Филипп Низье-Вашо

Особенно умиляет подарок Филиппа российской императрице: икона с колокольчиком, который должен был звонить при приближении к ней людей «с дурными намерениями». Также, по свидетельству Вырубовой, Филипп предсказал Николаю и Александре явление Распутина – «друга, который будет говорить с ними о Боге».
Иноземный «кудесник» сразу же приказал удалить от императрицы всех врачей. Какими-то гипнотическими способностями заезжий француз, видимо, всё же обладал. После общения с ним, у императрицы в 1902 году появились признаки новой беременности, которая оказалась ложной. Самым неприятным было то, что о беременности царицы было объявлено официально, и теперь в народе пошли совсем уж дикие слухи, о которых сообщает, в частности, государственный секретарь Половцев: «Во всех классах населения распространились самые нелепые слухи, как, например, что императрица родила урода с рогами.»

Говорили также, что монстра сразу же утопил в ведре с водой сам император. Из феерии «Царь Салтан», которая шла тогда в Мариинском театре, по требованию цензуры убрали пушкинские строки: «Родила царица в ночь не то сына, не то дочь...»

В Нижнем Новгороде получилось ещё смешнее: там конфисковали календарь, на обложке которого было изображение женщины, несущей в корзине 4-х поросят – цензоры усмотрели намёк на четырёх дочерей императрицы.
После этого В. К. Плеве предложил Николаю и Александре помолиться у мощей умершего в 1833 году старца Прохора Мошнина, который теперь больше известен как Серафим Саровский. Это предложение было встречено с энтузиазмом. Более того, решено было канонизировать старца с тем, чтобы он стал личным покровителем Николая II и Александры, а также всех последующих императоров и императриц династии Романовых.
Эта попытка канонизации не была первой. Ещё в 1883 году начальник московских женских гимназий Викторов обратился с таким предложением к обер-прокурору К. Победоносцеву, но понимания он у него не нашёл. Некоторые говорят, что причиной была симпатия Серафима к старообрядцам, другие – о недостоверности данных о чудесах у его могилы и отсутствии нетленных останков, которые считались непременным атрибутом святости. Однако теперь, весной 1902 года, Победоносцев получил категоричное приказание составить указ о канонизации. Он пытался возражать, утверждая, что поспешность в таких вопросах неуместна и невозможна, но получил в ответ решительное заявление Александры: «Государь может всё». И в 1903 году Серафим Саровский был причислен к лику святых.

Наконец, 30 июля (12 августа) 1904 года Александра всё же родила мальчика, который сразу же был назначен шефом 4-х полков и атаманом всех казачьих войск (в дальнейшем количество подшефных ему полков увеличилось до двух десятков, а также он стал шефом 5 военных училищ). Уже в месячном возрасте стало понятно, что ребёнок болен гемофилией, и надежды на то, что он доживёт до совершеннолетия и вступит на престол, практически нет. И кое-кто тогда вспомнил предание о проклятии Марины Мнишек, которая, узнав о казни трёхлетнего сына, предрекла Романовым болезни, казни, убийства (эту часть пророчества уже можно было считать сбывшейся). Но особенно пугающей была заключительная часть пророчества, гласившая, что «правление, начавшееся с детоубийства, детоубийством и закончится.»

В отличие от скромных и воспитанных сестёр, Алексей, которому родители ни в чём не отказывали, рос очень избалованным ребёнком. Протопресвитер ставки Г. И. Шавельский вспоминал: «Как болезненному, ему (Алексею) разрешалось и прощалось многое, что не сошло бы здоровому.»

Следователь Николай  Алексеевич Соколов, проводивший расследование расстрела семьи бывшего императора, в книге «Убийство царской семьи» писал, что Алексей «имел свою волю и подчинялся только отцу.»

Няня цесаревича, Мария Вишнякова, практически не отходила от него. Затем к двухлетнему Алексею был приставлен в качестве «дядьки» бывший боцман Императорской яхты «Штандарт» Андрей Деревенько. По воспоминаниям Анны Вырубовой, при обострениях его болезни, тот грел своему подопечному руки, поправлял подушки и одеяло, даже помогал изменить положение затёкших рук и ног. Скоро ему потребовался помощник, которым в 1913 году стал Климентий Нагорный – ещё один матрос с яхты «Штандарт».

      
                                    А. Деревенько везёт цесаревича Алексея

А вот как, по свидетельству той же Вырубовой, изменилось отношение Деревенько к наследнику после революции:
«Когда меня везли обратно мимо детской Алексея Николаевича, я увидела матроса Деревенько, который, развалившись в кресле, приказывал наследнику подать ему то то, то другое. Алексей Николаевич с грустными и удивлёнными глазками бегал, исполняя его приказания.»

Видимо, сильно натерпелся этот матрос от своего «воспитанника», и никакой любви к царевичу он никогда не испытывал.
К своему статусу цесаревича Алексей относился очень серьёзно и уже в шестилетнем возрасте бесцеремонно выгонял из своей комнаты старших сестёр, говоря им: «Девицы, уйдите, у Наследника будет приём!»

А премер-министру Столыпину он в том же возрасте сделал замечание:  Когда я вхожу, надо вставать.»

Известно, что в пользу своего брата Михаила Николай II отрёкся после того, как лейб-хирург Фёдоров сообщил ему, что у Алексея практически нет шансов дожить до шестнадцати лет. Доктор не ошибся. Во время ссылки в Тобольске Алексей упал и с тех пор больше не вставал до самой смерти.

Явление Распутина

Но вернёмся назад и увидим, что 1 ноября 1905 года в дневнике Николая II появляется запись: «Познакомились с человеком Божиим Григорием из Тобольской губернии.»

«Старцу» в то время было 36 лет, императору – 37, Александре –33. Именно страх за жизнь царевича Алексея открыл Распутину двери в императорский дворец. О том, что произошло дальше, вы можете узнать из статьи Русский Калиостро, или Григорий Распутин как зеркало русской революции. Скажем лишь, что знакомство с Распутиным нанесло огромный ущерб репутации царской семьи. И абсолютно не важно, был ли он любовником Александры. И действительно ли влияние «старца» было таково, что своими советами и записками он определял внешнюю и внутреннюю политику империи. Проблема была в том, что очень многие верили и в эту преступную связь, и в постоянное вмешательство Распутина в государственные дела. Даже французский посол Морис Палеолог сообщал в Париж:
«Царица признаёт за ним (Распутиным) дар предвидения, чудотворения и заклинания бесов. Когда она испрашивает у него благословления для успехов какого-нибудь политического акта или военной операции, она поступает, как поступала бы некогда московская царица, она возвращает нас к временам Ивана Грозного, Бориса Годунова, Михаила Фёдоровича, она    окружает себя, так сказать, византийской декорацией архаической России.»

             
                                          «Самодержавие», карикатура

Кстати, именно слухи о всесилии Распутина в основном и делали «старца» всесильным. В самом деле, как можно отказать в просьбе человеку, который, как уверяют все вокруг, буквально ногами открывает дверь в императорские покои?
Известный своими монархическими взглядами депутат Государственной Думы Василий Шульгин позже вспоминал слова своего коллеги Владимира Пуришкевича:
«Вы знаете, что происходит? В кинематографах запретили давать фильму, где показывалось, как Государь возлагает на себя георгиевский крест. Почему? Потому что, как только начнут показывать, – из темноты голос: «Царь-батюшка с Егорием, а царица-матушка с Григорием…» Подождите. Я знаю, что вы скажете… Вы скажете, что всё это неправда про царицу и Распутина… Знаю, знаю, знаю… Неправда, неправда, но не всё ли равно? Я вас спрашиваю. Пойдите доказывайте… Кто вам поверит?»

        
                                                   Карикатура «Самодержавие»: Распутин и Николай II

О влиянии, которое Распутин оказывал на Александру Фёдоровну, говорит вынужденное признание Николая II П. Столыпину:
«Я с вами согласен, Пётр Аркадьевич, но пусть будет лучше десять Распутиных, чем одна истерика императрицы.»

Это, кстати, свидетельство того, что отношения императора с женой были далеко не столь идиллическими, как их теперь представляют. О том же говорит хорошо информированный секретарь Григория Распутина Арон Симанович:
«Между царём и царицей возникали очень часто ссоры. Оба были очень нервны. По несколько недель царица не разговаривала с царём – она страдала истерическими припадками. Царь много пил, выглядел очень плохо и сонно, и по всему было заметно, что он не властен над собой.»

Кстати, вопреки распространённому мнению, многие советы Распутина поражают своим здравомыслием, и для России, пожалуй, было бы лучше, если бы истинное влияние «Старца» на императора соответствовало слухам, распространяемым в обществе.

Катастрофа

Некоторые аристократы именно Распутина и считали источником зла, плохо влияющим на императорскую чету. Распутин был убит, но оказалось, что многие гвардейские офицеры считали это полумерой и сожалели, что великий князь Дмитрий и Феликс Юсупов «не докончили уничтожения», то есть не расправились с Николаем II и Александрой.

Генерал Крымов в начале января 1917 г. на встрече с депутатами Думы предложил арестовать императрицу и заключить её в один из монастырей. О том же говорила с председателем Думы Родзянко великая княгиня Мария Павловна, возглавлявшая императорскую Академию художеств.
А. И. Гучков, лидер партии «октябристов», рассматривал возможность захвата царского поезда между Ставкой и Царским Селом, чтобы вынудить Николая II отречься от престола в пользу наследника. Регентом должен был стать младший брат императора – великий князь Михаил. Сам Гучков так объяснял свою антиправительственную деятельность:
«Историческая драма, которую мы переживаем, заключается в том, что мы вынуждены отстаивать монархию против монарха, церковь против церковной иерархии... авторитет правительственной власти против носителей этой власти.»

В декабре 1916 года Елизавета Фёдоровна, родная сестра императрицы, вновь пытается объяснить ей серьёзность ситуации и говорит в конце этой беседы: «Вспомни судьбу Людовика XVI и Марии-Антуанетты.»

Нет, Александра, в отличие от своего мужа, чувствовала надвигающуюся опасность. Интуиция подсказывала ей, что приближается катастрофа, и она взывает к не понимавшему серьёзности ситуации мужу в письмах и телеграммах:
«В Думе все дураки; в Ставке сплошь идиоты; в Синоде одни только животные; министры – мерзавцы. Дипломатов наших надо перевешать. Разгони всех... Прошу тебя, дружок, сделай это поскорее. Тебя должны бояться. Мы не конституционное государство, слава Богу. Будь Петром Великим, Иваном Грозным и Павлом I, сокруши их всех... Я надеюсь, что Кедринского (Керенского) из Думы повесят за его ужасную речь, это необходимо... Спокойно и с чистой совестью я сослала бы Львова в Сибирь; я отняла бы чин у Самарина, Милюкова, Гучкова и Поливанова – всех их тоже надо в Сибирь.»

В другом письме: «Вот было бы славно, чтобы его (Гучкова) удалось как-нибудь повесить.»

Вот здесь императрица, что называется, угадала. Позже представитель разведки генштаба Франции капитан де Малейси выступил с заявлением: «Февральская революция произошла благодаря заговору англичан и либеральной буржуазии России. Вдохновителем был посол Бьюкенен, техническим исполнителем – Гучков.»

        
                                                  А. И. Гучков, «технический директор» Февральской революции

В другом письме Александра наставляет мужа: «Будь твёрд, покажи властную руку, вот что надо русским... Это странно, но такова славянская натура...»

Наконец, 28 февраля 1917 г. она отправляет Николаю телеграмму: «Революция приняла ужасные размеры. Известия хуже, чем когда бы то ни было. Уступки необходимы, много войск перешло на сторону революции.»

И что же отвечает Николай II?
«Мыслями всегда вместе. Великолепная погода. Надеюсь, чувствуете себя хорошо. Любящий нежно Ники.»

Наиболее логичным в этой ситуации было распорядиться об усилении охраны семьи, блокировать мятежную столицу верными ему частями (но не вводить их в Петербург), заключить со своим кузеном Вильгельмом соглашение о перемирии, наконец. И начать переговоры с позиции силы. Николай II уехал из Ставки, где был неуязвим, и фактически оказался в плену у генерала Рузского. В последней попытке удержать власть Николай обратился к другим командующим фронтами, и был предан ими. Его отречения потребовали:
Великий князь Николай Николаевич (Кавказский фронт);
Генерал Брусилов (Юго-Западный фронт);
Генерал Эверт (Западный фронт);
Генерал Сахаров (Румынский фронт);
Генерал Рузский (Северный фронт);
Адмирал Непенин (Балтийский флот).
И лишь А. Колчак, командовавший Черноморским флотом, воздержался.
В тот же день, наконец осознавший масштабы катастрофы и окончательно павший духом Николай II подписал акт отречения, который приняли думские депутаты А. Гучков и В. Шульгин. Полагая, что его сын не доживёт до совершеннолетия и не сможет взойти на престол, Николай II отрёкся в пользу своего младшего брата. Однако в условиях нарастающей анархии Михаил Александрович Романов тоже отказался от трона.

Освящённая веками легитимность власти была разрушена. В Петербурге к власти пришли безответственные думские «говоруны», демагоги и популисты. Потерявшие претендента на трон сторонники монархии были дезорганизованы и дезориентированы, зато на окраинах подняли голову националисты всех мастей. Если бы законный наследник престола был здоров, никто не смог бы отречься за него до его совершеннолетия. Единственное, что мог бы сделать струсивший Михаил – отказаться от регентства, что было совершенно не критично, регентом был бы назначен другой человек. Им мог бы стать, например, популярный в армии великий князь Николай Николаевич. Таким образом, судьба династии Романовых была решена ещё в 1894 году – в момент женитьбы Николая II на Гессенской принцессе Алисе.
А затем Николая предали и союзники по Антанте. Лишь формальный враг – германский император Вильгельм II, согласился принять его семью. И одной из задач немецкого посла Мирбаха, прибывшего в Москву после заключения Брестского мира, была организация переезда семьи бывшего императора из Тобольска в занятую германскими войсками Ригу. Но скоро и сам Вильгельм был свергнут с престола. О том, что произошло дальше, известно всем. За весь период ссылки царской семьи не было сделано ни одной попытки освободить бывшего императора. И даже большинство «белых» не желали восстановления монархии, строя планы создания буржуазной парламентской республики. Характерны строки, написанные в эмиграции А. Вырубовой: «Мы, русские, – писала она, имея в виду не народ, а именно аристократов, – слишком часто виним в нашем несчастье других, не желая понять, что положение наше – дело наших же рук, мы все виноваты, особенно же виноваты высшие классы.»

                                                                                                               Автор:  Рыжов В. А.