Русь уходит из Киева. XII век. Курс русской истории.

                     Лекции Егора Холмогорова. Лекция 6

Двенадцатый век начался на Руси с настоящих крестовых походов на половцев.

Князья осознали, что если они и дальше будут тратить все время на династические распри за власть, то скоро властвовать будет не над кем – купцы по небезопасным торговым путям проходить перестанут, а всех мужиков угонят и продадут в рабство через Крым.

По инициативе Владимира Мономаха решено было принять новую тактику – вместо того, чтобы отбивать кочевников на своей территории, самим совершить глубокие походы в Степь в то время, когда половецкие кони слабы после зимней бескормицы, а удара со стороны русских никто не ждет, так как это время подготовки к севу. Чтобы этот план был принят, Мономаху пришлось переспорить дружинников Святополка. Вот как об этом рассказывает летопись. 

                                                             Кившенко. Съезд князей. Речь Мономаха о крестьянах.

«Вложил Бог Владимиру мысль, и начал он говорить брату своему Святополку, побуждая его пойти на поганых весною… сказал Владимир: «Брат, ты старший, говори первый, как бы нам защитить Русскую землю». И сказал Святополк: «Брат, уж ты начни». И сказал Владимир: «Как я стану говорить, а со мной станет пререкаться твоя дружина и моя, что хочет, мол, он погубить смердов и пахоту смердов. Но то мне дивно, брат, что смердов жалеете и их коней, а не подумаете о том, что вот весной начнет смерд этот пахать на лошади той, а половец, приехав, поразит смерда стрелою и заберет лошадь ту и жену его, и детей его, и гумно его подпалит. Об этом-то почему не подумаете?» И сказала вся дружина: «Право же, воистину так оно и есть».

Походы в Степь 1103 года, закончившиеся победоносной битвой на Сутени и 1111 года, закончившиеся победой на Сальнице напоминали настоящее религиозное действо, особенно второй.

«И облеклись в доспехи, и построили полки, и двинулись к городу Шаруканю. Князь Владимир повелел священникам, едучи перед войском, петь тропари и кондаки в честь креста честного и канон святой Богородицы. И вечером подъехали к городу, и в воскресенье вышли люди из города с поклонами к князьям русским и вынесли рыбу и вино. И на другой день, в среду, пошли к Сугрову и, приступив, зажгли его, а в четверг двинулись от Дона; в пятницу же, на другой день, марта 24-го, собрались половцы, построили полки свои и пошли в бой. Князья же наши, возложив надежду свою на Бога, сказали: «Здесь смерть нам, так станем же крепко». И прощались друг с другом и, возведя очи на небо, призывали Бога вышнего. И когда сошлись обе стороны, и завязалась битва жестокая, Бог вышний обратил взор свой, исполненный гнева, на иноплеменников, и пали они перед христианами. И так были побеждены иноплеменники, и пало множество врагов наших, супостатов, перед русскими князьями и воинами».

Этот крестоносный дух летописного рассказа совершенно удивителен не был. Совсем незадолго до этого в 1096 году крестоносцы франки при поддержке византийского императора взяли Алексея Комнина Иерусалим. Это в XIII веке, после разорения четвертым крестовым походом Константинополя и агрессии тевтонцев и меченосцев в Прибалтике, «божьи рыцари» начали ассоциироваться с чем-то враждебным Руси и православию. А первые десятилетия после освобождения Святой Земли все были в полном восторге.

Хождение игумена Даниила

В 1107 году Святую Землю посетил Даниил, «Русской Земли игумен», как он написал о себе в своем рассказе о паломничестве. Он рассказывает в частности о своей встрече с королем иерусалимским Балдуином Фландрским.

«Я пошел ко князю тому Балдуину и поклонился ему до земли. Он же, видя меня подозвал меня к себе с любовью и сказал мне: «Чего хочешь, русский игумен?» Он меня хорошо узнал и полюбил меня очень, поскольку муж он добродетельный, и смиренный весьма, и ничуть не гордый. Я же сказал ему: «Князь мой, господин мой! Молю тебя Бога ради и князей ради русских: повели мне, чтобы и я поставил свою лампаду на Гробе Святом от всей Русской земли!» Тогда он серьезно и с любовью повелел мне поставить лампаду на Гроб Господень».

Русь была захвачена этим охватившим в тот момент Европу духом боевого возрожденного христианства и внесла свою лепту в виде отражения половцев. И в самом деле, масштабные терроризирующие Русь набеги половцев после этого пошли на убыль. Теперь они, чаще всего, приходили воевать тогда, когда их приглашали соперничающие князья, или пакостили по окраинам. Из смертельной угрозы они превратились в неудобных, но привычных соседей. Впрочем эта угроза была фактором сплачивающим Русь, так сказать бодрящим национальное сознание, как мы увидим позднее в Слове о Полку Игореве.

Вступление Мономаха в Киев. Миниатюра Лицевого свода. Справа: Владимир Мономах. Рельеф памятника "Тысячелетие России".

Через два года после крестового похода умер Святополк Изяславич. Этот князь был упрямым и скупым, и при нем Киев был опутан сетями иудейских ростовщиков. После смерти князя в городе начались натуральные еврейские погромы. При этом боролись две партии, одна из которых звала на престол Мономаха, вторая – черниговских Святославичей, которые были формально старше в роду. Когда Владимиру сказали, что если он замедлит, то с евреев грабеж перекинется на монастыри, он пришел в город, утихомирил бунтовщиков и издал свой знаменитый устав о резах, который ограничил ростовщические проценты. Нельзя было брать больше 50 % годовых. Нельзя было держать должников в качестве работников, если они просили дать им свободу, чтобы найти средства для возврата долга. Выплачивать долг должники должны были не более трёх лет, после чего выплаты прекращались, а долг и проценты считались уплаченными.

Этот устав вошел в изданную раньше «Русскую Правду», законодательный сборник, который от правового урегулирования драк дружинников на пиру постепенно расширялся до все более широкого круга вопросов, имевших. Как видим, принципиальную социальную значимость.

Правление Владимира Мономаха, длившееся до 1125 года и его сына Мстислава Великого, правившего до 1132 года удивительно бедно летописными событиями. И это, конечно, не случайно – великий и мощный правитель он тем и был велик, что при нем не было смут и княжеских раздоров, почти не было войн. Русь наслаждалась миром и всеобщим уважением.

Позднее Слово о погибели земли русской так описывало картину мономаховой Руси.

«Отселѣ до угоръ и до ляховъ, до чаховъ, от чахов до ятвязи и от ятвязи до литвы, до немець, от нѣмець до корѣлы, от корѣлы до Устьюга… и за Дышючимъ моремъ; от моря до болгаръ,[волжских] от болгарь до буртасъ, от буртасъ до чермисъ, от чермисъ до моръдви,— то все покорено было Богомъ крестияньскому языку, поганьскыя страны, великому князю… Володимеру и Манамаху, которымъ то половоци дѣти своя полошаху в колыбѣли. А литва из болота на свѣтъ не выникываху, а угры твердяху каменые городы желѣзными вороты, абы на них великый Володимеръ тамо не вьѣхалъ, а нѣмци радовахуся, далече будуче за Синимъ моремъ. Буртаси, черемиси, вяда и моръдва бортьничаху на князя великого Володимера. И кюръ Мануилъ цесарегородскый опасъ имѣя, поне и великыя дары посылаша к нему, абы под нимъ великый князь Володимеръ Цесарягорода не взял».

В этом рассказе есть только один анахронизм – Мануил Комнин при Владимире еще не был императором, царствовали его отец и старший брат но русский князь действительно воевал с Комнинами. Он принадлежал к роду Мономахов и захвативший власть род Комнинов казался ему узурпаторами, против которых он поддержал какого-то самозванца и стремился установить русскую власть на Дунае. Однако в итоге все закончилось миром и мономах выдал дочь за наследника константинопольского престола.

Мстислав Великий еще больше укрепил центральную власть над Русью, присоединив полусепаратное Полоцкое княжество. Но после его смерти начался неудержимый распад. Ни его младшему брату Ярополку, ни кому другому не удалось удержать целостность страны. Князья в Киеве, не говоря уж о Новгороде менялись по нескольку раз в год.

Почему так получилось? В теории смена власти в Киеве и на других важнейших столах должна была подчиняться лествичной системе, то есть старший стол должен был принадлежать старшему в роде, и князья должны были перемещаться по старшинству.

Однако, во-первых, в самой лествице была роковая неясность. Кто старше? Старший сын старшего брата или младший брат? Война дядьев и племянников стала настоящим проклятьем для Рюриковичей, например долгие годы длилась война между сыном Мстислава Великого Изяславом Мстиславичем и братом, младшим из сыновей Мономаха – Юрием Долгоруким. Во-вторых, никуда не девалась упомянутая в прошлой летописи проблема изгоев. Выброшенные из лествичного порядка княжичи отнюдь не собирались сдаваться, и начинали выбивать свою часть силой. Во-вторых, князья начали сбиваться в кланы, как Мономашичи или черниговские Ольговичи, и тянуть каждый в свою сторону. В-третьих, все большую роль начинали играть города, городские веча, у которых появились свои любимые и, напротив, нелюбимые князья, и они их поддерживали не обращая никакого внимания на княжеское старшинство.

Вообще, демократия стала настоящим фактором хаоса в жизни Руси XII века. В Европе это точно так же время подъема городов, восстаний городских коммун, которые свергали власть графов и герцогов и получали хартии, переходя под прямую власть королей и императоров. Однако на Руси это городское движение очень рано приобрело очень экстремальные формы. Русские города освобождались не для того, чтобы вместо местного князя находиться под формальным суверенитетом короля, как во Франции, и не для того, чтобы создавать городские республики, как в Италии, а для того, чтобы произвольно выбирать себе князей из обширного и запутанного пасьянса Рюриковичей. И в самих городах далеко не быстро и не всегда складывались полноценные олигархии из высших классов, бояр и купцов, слишком часто важнейшие вопросы решались подчиняясь крикам черни на вече. А это только в советском учебнике когда политические вопросы решает народ, это всегда хорошо. В реальности это часто приводило к хаосу, резне на улицах и грабежу.

Самый радикальный вариант демократии установился в Новгороде. В 1136 году после поражения князя Всеволода, еще одного сына Мстислава Великого, от суздальского войска в битве у Жданой горы, новгородцы его изгнали и с этого момента начали сами приглашать себе князей зачастую меняя их по нескольку раз в год. По пути Новгорода пошел и Псков, так же ставший республикой.

Фактически в Новгороде возникла республика. Её главой оказался археиепископ новгородский, Новгород мыслился как Дом Святой Софии, и в этом смысле перед нами, по крайней мере формально, теократия. Исполнительная власть была сосредоточена в руках посадника, военная в руках тысяцкого. Своего рода сенатом был Совет Господ, куда наряду с высшими должностными лицами входили старосты городских концов и сотен (в каждом конце былои две сотни, которые делились на улицы). Также в Господу входили бывшие посадники и тысяцкие, что делало её уж совсем похожей на римский сенат. Князь и дружина отвечали за оборону города и их наличие все-таки подчеркивало, что Новгород входит в состав Руси, князей не из Рюриковичей первые столетия республики не бывало никогда.

Но главным органом власти все-таки было вече. Его круг полномочий был фактически безграничен, то есть это была самая крайняя демократия, не ограниченная ничем, в том числе правом и процедурой. Бояре конечно могли влиять на вечевые решения, иной раз они выводили на площадь перед Софийским собором сплоченные банды своих сторонников и навязывали решение, но в целом новгородской толпе не мог противиться никто. Ярлык «боярская республика» любили советские историки, для того, чтобы спасти свою концепцию русского средневековья как феодализма. На деле это была вечевая республика с значительным влиянием бояр, но и церковь, и князья тоже имели свои инструменты влияния. Во все периоды, когда новгородцы сами решали свою судьбу, жизнь города была крайне нестабильной.

Характерно, что Новгород был по сути пионером североевропейской демократии. Его ближайший торговый партнер - Ганзейский союз, образованный входящими в германскую Империю вольными городами, сложился лишь в XIII веке и там никогда такой вольницы не бывало.

Новгородские земли, управляемые администрациями городских концов, раскинулись на невообразимые пространства северной Руси – в определенный момент в сферу влияния новгородцев входили и земли по Северной Двине, и Карелия, и Коми, и Прибалтика, и Финляндия (скажем название финского города Турку – это, по всей видимости, искаженное русское слово Торг, так сказать сводный брат Торжка). Собираемые с этой земли меха были главной статьей новгородского экспорта.

Однако у вольного Новгорода были свои ограничения, пострашнее любого княжеского деспотизма. Это голод. Весьма многолюдный город стоял по сути среди болот, на землях, где обеспечить продовольствием такое количество людей было попросту невозможно. Регулярный голод стал для новгородцев повседневностью – трупы на улицах, людоедство, продажа себя в рабство.

Битва новгородцев с суздальцами. Новгородская икона.

В 1168 году новгородцы разгромили покушавшегося на их автономию князя Андрея Боголюбского. Этой победе посвящена знаменитая икона «Битва новгородцев с суздальцами. Чудо от иконы Божией Матери Знамение». Началась массовая распродажа пленников - «Купляху суждальцы по 2 ногате», для сравнения коза стоила 6 ногат. Однако победные торжества длились недолго – на той же самой странице Новгородской первой летописи написано: «Бысть дороговь в Новегороде: и купляху кадь ржи по 4 гривне, а хлеб по 2 ногате.... И сдумавше новгородьци показаша путь князю Роману, а сами послаша к Ондрееви по мир».

Андрей Боголюбский попросту перекрыл поставки продовольствия Новгороду и теперь уже хлеб стал по цене пленника, после чего новгородцам ничего не осталось как капитулировать. Фактически новгородцы очень рано попали в зависимость от князей Владимиро-Суздальской, Низовской, как они её называли, Руси и внешнеполитической независимостью новгородская республика обладала едва лишь столетие.

Владимиро-Суздальская, или, первоначально, Ростовская земля, развивалась в направлении в чем-то противоположном Новгороду. Эти русские владения раскинулись на верхней Волге. Если путь из Варяг в Греки постепенно хирел, так как Византия становилась все менее привлекательным торговым партнером, а её торговлю захватывали венецианцы и генуэзцы, то путь из Варяг в Персы по Волге и Каспию оставался привлекательным еще много столетий. На пути, конечно, имелась Волжская Булгария, но она была не настолько сильна, чтобы всерьез мешать русской торговле и с нею регулярно воевали.

В Суздальской земле укреплялась, постепенно превращаясь в самовластие, власть князей из одного рода – потомков сына Владимира Мономаха Юрия Долгорукого. Сам Юрий всю жизнь провоевал за Киев и был в нем отравлен в 1157 году, но он отлично понимал, что для воплощения амбициозных планов ему нужен крепкий тыл, поэтому развивал свою землю, строил крепости, в частности Москву, бывшую тогда пограничьем Суздальской и Черниговской земель.

Новый масштаб всему происходившему на Северо-Востоке придал сын Юрия, Андрей Боголюбский. Юга он не любил, драки за киевский престол – не понимал. Еще когда отец посадил его князем на Юге, в Вышгороде под Киевом, Андрей Самовольно вернулся назад в Суздаль. Причем забрал с собой чудотворную Владимирскую икону Божией Матери.

Андрей начал отстраивать собственную новую столицу, город Владимир. Там был построен Успенский собор, где была помещена чудотворная икона, появились как в Киеве Золотые Ворота, рядом возникла княжеская резиденция-дворец Боголюбово, из которой открывался вид на чудесную церковь Покрова на Нерли, которая во второй половине ХХ века, в период оживления интереса к зодчеству Северо-Восточной Руси, станет своего рода символом русской идентичности как таковой.

Боголюбово. Реконструкция великокняжеской резиденции.

Кстати, именно в строительстве связанном с именем Андрея происходит настоящая архитектурная революция. Русское зодчество становится непохожим на византийское. Для греков характерно основное внимание внутреннему содержанию храма, который как бы охватывает собой прихожан – его купол это небо, его стены с росписями – это мир Божий. А вот извне византийский храм как правило невыразителен, будучи зажат на узких городских улицах.

Церковь Покрова на Нерли

Русский храм после архитектурного поворота Андрея Боголюбского, - обращен вовне, это настоящая свеча вверху сосуда, если пользоваться евангельским выражением. Он великолепно вписан в окружающий ландшафт, становясь на нем доминантой – так сказать свидетельством о Боге всему миру.

Именно в XII веке фиксируютеся достаточно массовый исход русского населения с юга в Суздальскую землю. Во-первых, она была безопасна от половецких войн и в ней было несопоставим меньше княжеских междоусобий. Во-вторых, здесь бился пульс живой экономической жизни. В-третьих, здесь были великолепные плодородные земли так называемого Ополья. Посреди лесов обнаруживается участок лесостепи с почвами, достаточно близкими к чернозему. Ополье давало великолепные урожаи ржи. И это заложило основы как самой Великой России, сложившейся вокруг граничащей с Опольем Москвы, так и возможность господства Суздальской земли над Новогородом. Это была так сказать аграрная ось русской истории.

Андрей Боголюбский пытался править Русью оставаясь в своем Боголюбове. В 1169 году созданная им коалиция русских князей взяла Киев и устроила настоящее его разграбление. Такое стало возможно именно благодаря тому, что Андрей уже не рассматривал Киев как священный центр Руси, таковым стал теперь его Владимир.

Убийство Андрея Боголюбского.

Однако самовластная и рвавшая с традициями политика Андрея нравилась не всем. Против него сложился заговор возглавленный боярами Кучковичами, некогда владельцами московских земель. Ключевую роль сыграл ключник Анбал, принадлежавший кавказскому народу ясов. Он украл меч князя, а ночью пьяные заговорщики ворвались в его покои в Боголюбово, завязалась долгая драка, так как князь был опытным воином, но в итоге его безоружного тяжело изранили. Истекающий кровью Андрей спустился по лестнице, но перепуганные заговорщики услышали его стоны, нашли по кровавому следу и изрубили так, что отрубили ему руку. Место этих кровавых и страшных событий можно увидеть в Боголюбовском монастыре и по сей день. В итоге Андрей Боголюбский, князь страстотерпец, так много потрудившийся над прославлением Бога в Суздальской земле, был причислен к лику святых.

Слева - икона св. Димитрия Солунского в которой часто видят портретное изображение Всеволода. Справа - Димитриевский собор во Владимире.

После распрей новым властителем стал Всеволод, происходивший от матери-византийки и воспитывавшийся в Константинополе. Под его властью Северо-Восточная Русь стала сильным и консолидированным княжеством, продолжалась строительная программа Андрея. Дмитриевский собор Владимира, построенный Всеволодом будет покрыт изумительной каменной резьбой, которая входит на Руси в моду. Прозванный за многодетность Большоей Гнездо князь старался не лезть в дела Юга, даже когда его об этом просили.

А на юге продолжала кипеть борьба за Киев между Мономашичами, прежде всего смоленскими Ростиславичами, и черниговскими ольговичами, потомками Олега Гориславича. В конечном счете конфликт временно решился с помощью установления в Киеве своего рода довевластия – городом одновременно правили Святослав Всеволодович из черниговцев и Рюрик Ростиславич из смоленцев.

Продолжались и войны с половцами, пытавшимися заградить путь купцам-гречникам по Днепру и грабившим русские окраины. В целом эти войны под руководством Святослава Всеволодовича шли довольно успешно. Но вот один конкретный поход, не согласованный с великим князем, предпринятый его племянником Игорем Святославичем, закончился полной неудачей: русское войско было разгромлено, Игорь попал в плен.

Именно чрезвычайность происшествия – полный разгром, которому предшествовало затмение, и побудил поэта создать «Слово о полку Игореве», изумительный памятник русской не только литературы, но и политической мысли. Никаких оснований для мнения о его фальсификации в XVIII веке, каковое мнение время от времени пытаются забросить. Прежде всего, фальсификатор не мог бы так подделать язык – и язык первоначального памятника и язык его западнорусского переписчики. Ни знание реалий, ни знание психологии той эпохи, не стояли в конце XVIII века на том уровне, чтобы воспроизводить их с такой точностью. В общем подделка была бы гораздо более невероятным шедевром, чем сочинение Слова в XII веке.

Главный мотив этого памятника, с наибольшей ясностью проведенная в «Золотом Слове» Святослава – это классическая для русской литературы XII века тема. Пока князья враждуют – Русская Земля гибнет, необходимо соединиться и встать всем за Русскую Землю. Раны Игоря Святославича еще раз повод к тому, чтобы вспомнить всем Рюриковичам о братстве и ударить на половцев дружно.

Ну а главное мы убеждаемся в том, что вопреки ярлыку «Феодальная раздробленность», наклеенному на это столетие, Русская Земля и ее княжеский род мыслились как настоящее живое единство, призванное жить заодно и руководствоваться общими интересами. Княжьи обиды были реальностью, но идеалом было единство Руси.

Прочтем часть этого Золотого Слова в переводе Николая Заболоцкого, может быть не самом дословном, зато принадлежащем великому поэту и великолепно передающему настроение этой поэмы.

Князь великий Всеволод! Доколе
Муки нам великие терпеть?
Не тебе ль на суздальском престоле
О престоле отчем порадеть?
Ты и Волгу веслами расплещешь,
Ты шеломом вычерпаешь Дон,
Из живых ты луков стрелы мечешь,
Сыновьями Глеба окружен.
Если б ты привел на помощь рати,
Чтоб врага не выпустить из рук, —
Продавали б девок по ногате,
А рабов — по резани на круг.

Вы, князья буй Рюрик и Давид!
Смолкли ваши воинские громы.
А не ваши ль плавали в крови
Золотом покрытые шеломы?
И не ваши ль храбрые полки
Рыкают, как туры, умирая
От каленой сабли, от руки
Ратника неведомого края?
Встаньте, государи, в злат стремень
За обиду в этот черный день,
За Русскую землю,
За Игоревы раны —
Удалого сына Святославича!

Ярослав, князь Галицкий! Твой град
Высоко стоит под облаками.
Оседлал вершины ты Карпат
И подпер железными полками.
На своем престоле золотом
Восемь дел ты, князь, решаешь разом,
И народ зовет тебя кругом
Осмомыслом — за великий разум.

Дверь Дуная заперев на ключ,
Королю дорогу заступая,
Бремена ты мечешь выше туч,
Суд вершишь до самого Дуная.
Власть твоя по землям потекла.
В киевские входишь ты пределы,
И в салтанов с отчего стола
Ты пускаешь княжеские стрелы.
Так стреляй в Кончака. государь,
С дальних гор на ворога ударь
За Русскую землю,
За Игоревы раны —
Удалого сына Святославича!

«Слово» изумительно своим волшебным образом Русской Земли как живого пластического тела. Здесь еще одна особенность русского самосознания, Русь – понятие слитое с природой, нерасторжимое с нею. Реки и холмы имеют равное право гражданства с боярами и князьями и даже могут разговаривать.

                Русь уходит из Киева. XII век. Курс русской истории. Лекции Егора Холмогорова. Лекция 7