Дуэль Лермонтова и Мартынова. Как безобидный "баттл" привел к настоящему сражению, в котором погиб великий гений

Михаил Юрьевич Лермонтов - фигура загадочная. Каким был в жизни на самом деле великий русский поэт? Михаил Юрьевич был человеком военным, служил на Кавказе в звании поручика и был очень "острым на словцо", что повлияло на его судьбу.

Он умер на дуэли в возрасте 27 лет, так и не успев получить высокое офицерское звание. Дуэлянта, произведшего тот роковой выстрел, звали Николаем Соломоновичем Мартыновым.

Они познакомились в юнкерской школе и к моменту дуэли знали друг друга давно. Мартынов был младше Лермонтова на год, и несмотря на свой молодой возраст, уже имел звание майора и был награжден Орденом Святой Анны за участие в экспедиции кавказского отряда за Кубань.

Мартынов считал себя выдающимся офицером, носил бешмет (тюркский кафтан со стоячим воротником) и писал стихи, за что подвергался колкостям со стороны Лермонтова.  

 Мартынов терпел долго и после нескольких предупреждений, все-таки вызвал поэта на дуэль. Несмотря на всю опасность принятого Мартыновым решения, Лермонтов продолжал отшучиваться, приводя Мартынова в ярость. Даже тот факт, что на дуэли Лермонтов поднял оружие вверх, был расценен Мартыновым как очередная провокация и отсутствие страха у обидчика. Задетое Эго Мартынова нанесло поэту смертельный удар.

А теперь давайте проанализируем, что так вывело Мартынова из себя? Известно, что Николай Мартынов после первого же боя на Кавказе, испугался за свою жизнь, и от сражений уклонялся, откровенно трусил. При этом, крайне разным у них было отношение к противнику, к тем же горцам. Бесстрашный воин Михаил Лермонтов, очевидно, немало положивший в боях противников, восхищался их храбростью и стремлением к воле, с сочувствием относился к мирной жизни горцев, вынужденных защищаться от русских. «Горят аулы, нет у них защиты». Михаил Лермонтов пишет свой гениальный «Валерик», где после описания кровавого боя есть такие человеколюбивые строки:

А там вдали грядой нестройной,
Но вечно гордой и спокойной,
Тянулись горы — и Казбек
Сверкал главой остроконечной.
И с грустью тайной и сердечной
Я думал: жалкий человек.
Чего он хочет!.. небо ясно,
Под небом места много всем,
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он — зачем?..

Его антагонист Николай Мартынов, уклонявшийся от сражений, напротив, восторгается карательными экспедициями:

Горит аул невдалеке...
Там наша конница гуляет,
В чужих владеньях суд творит,
Детей погреться приглашает,
Хозяйкам кашицу варит.
На всем пути, где мы проходим,
Пылают сакли беглецов.
Застанем скот — его уводим,
Пожива есть для казаков.
Поля засеянные топчем,
Уничтожаем все у них...
Мы их травили по долинам
И застигали на горах...

Мартыновская поэма «Герзель-аул» написана явно в противовес лермонтовскому «Валерику». Есть в поэме и прямой шарж на Лермонтова:

Вот офицер прилег на бурке
С ученой книгою в руках,
А сам мечтает о мазурке,
О Пятигорске, о балах.
Ему все грезится блондинка,
В нее он по уши влюблен.
Вот он героем поединка,
Гвардеец, тотчас удален.
Мечты сменяются мечтами,
Воображенью дан простор,
И путь, усеянный цветами,
Он проскакал во весь опор...

Если у Лермонтова в «Валерике» мы читаем: «простора нет воображенью», его завистник , напротив, дает своему убогому воображенью простор. Пишет, и часто не заканчивает своих произведений, потому , что чувствует их убогость. Отсюда и ненависть к своему другу-сопернику. В той же «Горской песне» Мартынов сладостно мечтает:

Я убью узденя!
Не дожить ему дня!
Дева, плачь ты заране о нем!..
Как безумцу любовь,
Мне нужна его кровь,
С ним на свете нам тесно вдвоем!.. 

Это опять же ответ на лермонтовское «на свете места много всем», и одновременно переделанные слова Грушницкого, в роли которого чувствовал себя Николай Соломонович: «Нам на свете вдвоем места нет». Прочтение Мартыновым «Героя нашего времени» не доставило ему много радости. И дело не в том, что он якобы оскорбился за свою сестру, выведенную под именем княжны Мэри. Сестра-то, как раз радовалась, когда её связывали с героиней лермонтовского романа. Мартынов увидел себя в образе Грушницкого, и … убитым на дуэли. Мартынов решил всё переиначить в жизни. Не дать поэту дожить до всемирной славы. Он с большой обидой считал себя прототипом Грушницкого в «Герое нашего времени» . К тому же Лермонтов находил ему обидные прозвища, называя маркиз де Шулерхофф, Аристократ-мартышка, Вышеносов…

У Лермонтова есть два экспромта 1841 г ., высмеивающих Мартынова — «Наш друг Мартыш не Соломон» и «Скинь бешмет, мой друг Мартыш», а у Мартынова —злая эпиграмма «Mon cher Michel». Если бы не это противостояние гения и пошляка, храбреца и труса, боевого офицера и отставного кривляки, вряд ли из-за какой-то шутки могла бы произойти дуэль. Михаил Лермонтов шутил:

Скинь бешмет свой, друг Мартыш,
Распояшься, сбрось кинжалы,
Вздень броню, возьми бердыш
И блюди нас, как хожалый!

Мол, сними ты всю свою горскую одежду, в которой ты выглядишь каким-то клоуном, ты – русский офицер, не горец, и это не твое. Одень свою русскую броню, возьми русское оружие. И тогда уж сторожи нас, как городовой.

В 1841 году Михаил Лермонтов написал шуточную эпиграмму на Николая Мартынова:

Он прав! Наш друг Мартыш не Соломон,
Но Соломонов сын,
Не мудр, как царь Шалима, но умен,
Умней, чем жидовин.
Тот храм воздвиг, и стал известен всем
Гаремом и судом,
А этот храм, и суд, и свой гарем
Несет в себе самом.

Впрочем, и Мартынов старался , как мог, тоже прищемить Лермонтова. В 1963 году была найдена эпиграмма уже Николая Мартынова, обыгрывающая любовные похождения Лермонтова. Скорее всего эпиграмма написана в 1841 году, в ней упоминаются сразу три знакомые Лермонтову женщины: Э. А. Клингенберг (по отчиму - Верзилина), Н. А. Реброва и Адель Оммер де Гелль:
Mon cher Michel!
Оставь Adel...
А нет сил,
Пей элексир...
И вернется снова
К тебе Реброва.
Рецепт возврати не иной
Лишь Эмиль Верзилиной.

Николай Мартынов одевался вычурно и крикливо, вызывая своими пестрыми нарядами усмешку у окружающих, и, естественно, становясь предметом для шуток Лермонтова. Как вспоминает А. И. Арнольди: "Шалуны товарищи показали мне тогда целую тетрадь карикатур на Мартынова, которые сообща начертали и раскрасили. Это была целая история в лицах вроде французских карикатур..." Конечно, обидно, когда видишь себя на карикатуре, изображенным в мундире с газырями и с огромным кинжалом, сидящим на ночном горшке. Конечно, остроты и карикатуры Лермонтова злили Мартынова, он имел право отвечать тем же, но… и на остроумный ответ таланта не хватало. Последняя подружка Лермонтова Е. Г. Быховец писала : "Этот Мартынов был глуп ужасно, все над ним смеялись; он ужасно самолюбив; карикатуры его беспрестанно прибавлялись; Лермонтов имел дурную привычку острить..."

Если нельзя было встать вровень с Лермонтовым, тогда надо было его уничтожить. Поэтому Мартынов охотно пошел на поводу у людей, провоцирующих их дуэль. Окончательной точкой лопнувшего терпения Мартынова стал конфликт на балу в доме Верзилиных.

Резкие взаимные колкости между Мартыновым и Лермонтовым переросли в настоящий скандал. Для Лермонтова это было только ради смеха, но Мартынов посчитал себя униженным и оскорбленным. Случайная остановка музыки, из-за чего оскорбительное окончание реплики Лермонтова стало слышно всему залу, послужили поводом вызова Мартыновым Лермонтова на дуэль. Некоторые современники писали, что якобы на этом балу в тот момент находилась понравившаяся Мартынову женщина, которая похихикала над Мартыновым.

27 июля 1841 года возле горы Машук в Пятигорске были сведены счеты с великим поэтом. Известно, что присутствующие на дуэли зрители и секунданты до последнего надеялись на их примирение. 

Даже ящик шампанского принесли для этого. Но рукопожатию после выпитого не суждено было сбыться. Лермонтов был ранен огнестрельным ранением под правое ребро и вскоре скончался. Как писал сам Мартынов: "От сделанного мною выстрела он упал", — и хотя признаки жизни еще были видны в нем, — но уже он не говорил. — Я поцеловал его и тотчас же отправился домой, полагая что помощь может еще подоспеть к нему во время".

После смерти Лермонтова, Мартынова разжаловали, приговорили к трёхмесячному аресту на гауптвахте и церковному покаянию и в течение нескольких лет. Впоследствии Мартынов напишет воспоминания о дуэли.

Мартынов умер в возрасте 60 лет и был похоронен в фамильном склепе рядом со Знаменской церковью в селе Ивлеево. Его могила не сохранилась, так как в 1924 в усадьбу переселилась Алексеевская школьная колония МОНО, ученики которой в порыве мести за убийство Лермонтова разорили склеп, а останки Мартынова утопили в ближайшем пруду.

Вот так решились судьбы русского поэта и глупца.