Александр Меншиков. Начало большого пути

Александр Данилович Меншиков – одна из самых грандиозных фигур богатого на сильные личности Петровского времени. Неизвестно откуда взявшийся и вовсе не знатный юноша на глазах у потрясенных современников вдруг стал вторым человеком в Российской империи. Именно его подпись стояла первой под смертным приговором наследнику престола – царевичу Алексею, сыну Петра I.

А еще он был единственным герцогом в Российской империи (Ижорским, с 1707 года), первым в России генералом от кавалерии (сейчас бы сказали «маршалом рода войск») и первым русским членом иностранной академии наук (извещение об избрании направил ему Исаак Ньютон).

Кстати, сам Петр I членом иностранной академии наук (французской) стал на три года позже Меншикова. Вот полный «Формуляр», который использовал в официальных документах герой нашей статьи:

«Мы, Александр Меншиков, светлейший Римского и Российского государств князь и герцок Ижерский, наследный господин Аранибурха и иных, его царского величества всероссийского верховный командующий, генерал-фелтмаршал и генерал-губернатор губернии Санкт-Петербурхской и многих провинцей, его императорского величества кавалер Святого апостола Андрея и Слона, Белого и Черного Орлов, от флота российского шаутбенахт и прочая, и прочая».

«Пирожник» или дворянин?

О происхождении Меншикова спорят до сих пор.
Многие уверены, что он был выходцем из простого народа и в детстве торговал в Москве пирогами и блинами. Эта версия стала очень популярной после выхода в свет романа А. Толстого «Петр I».

                                            Меншиков с пирогами, иллюстрация к роману А. Толстого Петр I

И Пушкин в этой строке в стихотворении «Моя родословная» говорит именно о герое статьи:«Не торговал мой дед блинами».

В поэме «Полтава» Пушкин и вовсе дал всем известную чеканную формулу:«Счастья баловень безродный, полудержавный властелин».

Однако в подготовительных материалах к незаконченному труду «История Петра» он же отмечает:«Меншиков происходил от дворян белорусских... Никогда не был он лакеем и не продавал подовых пирогов. Это шутка бояр, принятая историками за истину».
Родовое имение семьи Меншикова Пушкин предлагал искать близ Орши.
А вот князь Куракин, который также писал историю царствованияя Петра I (и тоже не окончил её) считал, что Меншиков    «породы самой низкой, ниже шляхетства».

В царских «дипломах» говорится, что Меншиков:«из фамилии благородной литовской, которого мы, ради верных услуг в нашей гвардии родителя его и видя в добрых поступках его самого надежду от юных лет, в милость нашего величества воспоиятии и при дворе нашем возрастити удостоили».

Давайте посмотрим, что писали о происхождении Меншикова его современники, расположив эти свидетельства в хронологическом порядке. Вот самое первое: в 1698 году секретарь австрийского посольства Корб в «Дневнике путешествия в Московию» называет героя статьи «царским фаворитом Алексашкой». Он сообщает:«Говорят, что этот человек вознесен до верха всем завидного могущества из низшей среди людей участи».

В 1704 году Мартин Нейгебауэр – бежавший за границу воспитатель царевича Алексея, издал брошюру, в которой утверждал, что Меншиков был «пирожником» и «крестьянским сыном».
Немец на русской службе Генрих фон Гюйссен, напротив, писал в 1705 году:«Меншиков происходит из доброй дворянской фамилии, хорошо известной в Литве».

Но английский посол Чарльз, 1-й граф Уитворт  в том же году доносит в Лондон, что Меншиков«человек очень низкого происхождения».

В декабре 1707 года в Новогрудке на съезде шляхты Великого княжества Литовского Александру Даниловичу – уже светлейшему князю, было отправлено письмо, где к нему обращались, как к «Александру Менжику, нашему господину и брату, обывателю породы нашей» и признавали его «нашей отчины княжства Литовского сыном».
Однако в этом документе нет упоминаний ни о шляхетском гербе Меншикова, ни о его родовом имении. И надо учитывать, что Меншиков тогда – уже светлейший князь и видный военачальник. Он с войсками находится в Белоруссии, и никто не может помешать ему приказать какому-нибудь полку навестить имение непонятливого депутата и посмотреть, нет ли там чего-то интересного, и не сгодится ли это «интересное» для нужд Российской армии. Жалуйся потом куда угодно, кому угодно и сколько угодно.
Позже у Меншикова, действительно, появились поместья в Белоруссии, но они были подарены ему Петром I. Да и белорусских родственников у Александра Даниловича никогда не было.
В 1710 году датский посол Юст Юль пишет в своем дневнике:«Родился Меншиков в Москве от весьма незначительных родителей. Будучи подростком, лет 16-ти, он, подобно многим другим московским простолюдинам, ходил по улицам и продавал так называемые пироги».

Царский токарь Андрей Нартов сообщает, что однажды, разгневавшись на Меншикова, Пётр стал угрожать ему «разом поворотить в прежнее состояние». Меншиков выбежал на улицу, отобрал у какого-то пирожника кузов и, повесив его на себя, вернулся во дворец, насмешив царя и тем самым добившись прощения.
Француз на русской службе Вильбоа – адьютант Петра I, затем вице-адмирал, утверждал, что отец Меншикова «был крестьянин, получавший пропитание от продажи пирожков при воротах кремлевских, где завел он маленькую пирожную лавочку».

Бурхард Миних считал происхождение Меншикова «из простолюдинов» фактом бесспорным и общеизвестным.

Его адъютант Манштейн также пишет:«Несомненно верно, что Меншиков низкого происхождения; он начал с должности слуги, после чего царь взял его в солдаты первой регулярной роты, названной им потешною. Отсюда уже царь взял его к себе, оказывал ему полное доверие».

Уже после смерти первого императора, в июле 1727 года, некий мастеровой городовой канцелярии Даниил Колосов принёс властям направленное против Меншикова подметное письмо, в котором анонимный автор писал, что временщик
«дванадесятилетнего отрока (императора Петра II) принудил обручиться с недостойною того брака дочерью своею, внукою маркитанского».

То есть отец Меншикова назван маркитантом – продавцом продовольствия для солдат.
А что же с имением Меншиковых под Оршей?
Вероятно, его никогда не существовало. И есть основания полагать, что, несмотря на документ от делегатов шляхетского съезда от 1707 года, на самом деле о дворянах Меншиковых в Белоруссии никто не слышал. Вот, например, Юрий Трубницкий, один из членов могилевского магистрата, получив известие о смерти Меншикова, написал, что фаворит Петра
«был низкого сословия, будто бы сын пекаря, блины пек отец оного, а он был известен тем, что их разносил по Москве на лотке».

То есть круг замкнулся, и мы снова оказались в Москве, где продает то ли пироги, то ли блины юный Алексашка Меншиков.
Родители Александра Меншикова

Самый ранний документ, в котором содержатся сведения об отце А. Меншикова, датирован 13 октября 1689 года: в «Записной книге Стрелецкого приказа» можно найти запись о «словесном челобитье потешного конюха Данила Меншикова Новодевичья монастыря на оброчного крестьянина Кирюшку Иванова в битье племянника его Данилова мещанина Калинки Павлова».

Родившемуся 6 (16) ноября 1673 года Александру в это время было 16 лет. Известно, что отец Меншикова потом служил в Семеновском полку, погиб во время первой осады Азова.
Мать героя, Анна Игнатьевна, происходила из купеческой семьи. В 1695 году Меншиков даже получил в наследство от одного из родственников лавки в Железном и Сырейном рядах. То есть совсем уж бедным назвать героя статьи нельзя.
Подводя итоги, можно сказать, что дворянином Меншиков был весьма сомнительным, и нельзя исключать возможности присвоения им этого звания. Петр I, конечно, этому не препятствовал, поскольку приближать к себе человека крестьянского происхождения царю как-то и неудобно.

Молодость Александра Меншикова

Итак, первые документальные свидетельства об А. Д. Меншикове относятся к концу 1690-х, и с этого времени заканчивается «полулегендарный» период его жизни, а начинается хорошо известный «исторический».
По наиболее распространённой версии, молодой Петр впервые увидел Меншикова в доме Лефорта, где тот находился в услужении.

Высокий и веселый подросток, почти ровесник царя (на год его младше), видимо, к тому времени уже «пообтесался» в Немецкой слободе, знал кое-какие иностранные слова, научился некоторому «политесу».
Но упоминавшийся выше Франсуа Гийом Вильбоа даёт также версию знакомства Меншикова с Петром: «Однажды, когда он сильно кричал, потому что какой-то стрелец выдрал его за уши, уже не шутя, Петр послал сказать стрельцу, чтобы он перестал обижать бедного мальчика, а с тем вместе велел представить к себе».

Кстати, вот именно так начинается роман Марка Твена «Принц и нищий».
Скоро Пётр и Александр подружились и, как говорят, порой даже спали в одной кровати («гусары, молчать»!).
Иван Голиков, автор написанного в XVIII веке 30-томного сочинения о Петре I, попытался объединить все версии:«За достовернейшее из преданий касательно славного князя Меншикова принято, что он родился в Москве в 1674 году от бедного польского шляхтича, служившего при царской конюшне в стремянных, и что оставшись после отца, в детстве, лишился и последнего малого его имущества и принужден был искать себе пропитание у одного из московских пирожников».

Затем, по Голикову, в 1686 году он поступил слугой в дом Лефорта, а от него перешел к Петру.

                                                 Лефорт и Меншиков, иллюстрация И. Билибина к роману А. Толстого «Пётр I»
А вот мнение С. М. Соловьева:«Современники иностранцы единогласно говорят, что Меншиков был очень незнатного происхождения; по русским известиям он родился близ Владимира и был сыном придворного конюха».

Внешность Александра Меншикова

Дмитрий Бантыш-Каменский в «Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов» (1840 г.) дает такое описание внешности героя статьи:

«Князь Александр Данилович Меншиков был ростом двух аршин двенадцати вершков (196 см), двумя вершками менее Петра Великого; стройный собою… Ум и честолюбие яркими красками изображались на лице его. Он имел язвительную улыбку; отличался остротою; вставал обыкновенно в шесть часов и ранее, ужинал в девять, спать ложился в десять часов; никаких дел не отлагал до другого дня; любил давать пышные обеды; украшал себя орденами».

                                                   Светлейший князь А. Д. Меншиков на портрете неизвестного художника
А вот что о Меншикове пишет С. М. Соловьев:

«Наружность фаворита была очень замечательна: он был высокого роста, хорошо сложен, худощав, с приятными чертами лица, с очень живыми глазами; любил одеваться великолепно и, главное, что особенно поражало иностранцев, был очень опрятен, качество, редкое еще тогда между русскими».

Начало царской службы

С 1693 года Меншиков служил в бомбардирской роте Преображенского полка, капитаном которой был Петр, в 1699 году стал ее сержантом, в 1700 – поручиком.

Участвовал в Азовских походах 1695–1696 годов, затем Петр I включил его в состав Великого посольства 1697–1698 гг.

                       М. ван Мюссхер. Портрет А. Меншикова, написанный в Голландии во время Великого посольства (1698).

Вместе с царем работал на верфях, изучал артиллерийское дело, выучил немецкий и голландский языки.  

Кроме того, он заведовал хозяйственными делами Посольства. По возвращении в Россию стал одним из самых деятельных помощников царя, принимал активное участие, как в «Ассамблеях», так и в весьма сомнительных и непристойных увеселительных мероприятиях этого царя.

Северная война

Одним из результатов Великого посольства было создание антишведского союза России и Речи Посполитой (польский король Август III был также курфюрстом Саксонии).

К этому союзу присоединилось также Датско-Норвежское королевство.
Целью России в предстоящей войне было возвращения контроля над восточным побережьем Балтийского моря, которое попало под власть Швеции во время Ливонской войны. В 1583 году Россия вынуждена была заключить Плюсское перемирие, по которому она теряла, помимо Нарвы, три пограничных крепости (Ивангород, Копорье, Ям), сохранив лишь Орешек и узкий «коридор» вдоль Невы до её устья, протяженностью чуть более 30 км.

В 1590 году правительство Бориса Годунова (при номинальном царе Фёдоре Иоанновиче) предприняло попытку вернуть потерянные территории. Война завершилась в 1595 году подписанием Тявзинского мира, согласно которому Россия возвращала себе Ям, Ивангород и Копорье.
Русско-шведская война 1610–1617 гг. закончилась подписанием Столбовского мира, по условиям которого шведы возвращали России Новгород, Порхов, Старую Руссу, Ладогу, Гдов и Сумерскую волость, но получали Ивангород, Ям, Копорье, Орешек и Корелу. При Алексее Михайловиче Россия попыталась отвоевать эти земли, но успеха не добилась.
Шведское королевство в начале XVIII столетия было крупной европейской страной. Помимо собственно Швеции, в состав этого государства входили также Финляндия, Ливония, Карелия, Ингрия, города Висмар, Выборг, острова Рюген и Эзель, часть Померании, герцогства Бремен и Верден.

                                                                  Шведское королевство на карте

Воинская репутация шведов, начиная со времен Тридцатилетней войны, была очень велика, армия славилась дисциплинированностью и высоким боевым духом. Шведский историк Петер Энглунд в своём труде «Полтава. Рассказ о гибели одной армии» дает такую оценку армии, оказавшейся в распоряжении Карла XII:«Никогда прежде в своей истории страна не была более боеспособна. Настойчивые реформы Карла XI привели к тому, что страна имела большую, хорошо обученную и вооруженную армию, впечатляющий флот и новую систему военного финансирования, которая могла выдержать огромные первоначальные издержки».

Но 14 апреля 1697 года на шведский престол взошел новый король – Карл XII. 

В это время ему было 14 лет 10 месяцев, он имел вполне заслуженную репутацию непутевого шалопая, и потому никаких подвигов от него никто не ожидал. Однако Северная война пробудила в этом юноше даже не викинга, а берсерка, современники сравнивали его с Александром Македонским. Император Священной Римской империи германской нации Иосиф I в 1707 году в ответ на упреки папского нунция за уступки протестантам Силезии, сказал:«Вы должны быть очень счастливы, что шведский король не предложил мне принять лютеранство, ибо, если бы он этого захотел… я не знаю, что бы я сделал».

Первым сражением Российской армии в Северной войне стала несчастная Нарвская битва, которая состоялась 19 (30) ноября 1700 года.  

Меншиков не принимал участия в этом бою, поскольку его забрал с собой уехавший в Новгород Петр I.

Эта победа для Карла XII оказалась поистине роковой, поскольку по ее итогам он сделал абсолютно логичный, но совершенно неправильный вывод о слабости России и необходимости сосредоточить свое внимание на более достойных и сильных противниках в Европе. Но Россия не была разбита и получила самый ценный для нее тогда ресурс – время.
Уже через 2 недели после Нарвского сражения Шереметев у Мариенбурга осмелился атаковать (хоть и не слишком успешно) шведский отряд генерала Шлиппенбаха. Через год (29 декабря 1701 года) у Эрестфера войска Шереметева нанесли первое поражение корпусу Шлиппенбаха, за что русский командующий получил звание генерал-фельдмаршала и орден Святого Андрея Первозванного. Затем Шлиппенбах был дважды разбит в 1702 году.
Осенью 1702 года Меншиков отличился во время штурма крепости Нотебург (Орешек): приказал собрать лодки и на них доставил подкрепление к стенам крепости. Русские войска тогда возглавлял сам Петр.

                                      А. Е. Коцебу. «Штурм крепости Нотебург 11 октября 1702 года»

Эта крепость была переименована в Шлиссельбург, ее комендантом стал герой статьи.
Весной 1703 года русские войска заняли Ижорскую землю. Меншиков участвовал в захвате Ниеншанца, переименованного в Шлотбург. Не знавшие о падении этой крепости шведы поставили близ неё два корабля – 10-пушечный бот «Гедан» («Щука») и 8-пушечную шняву «Астрильд» («Звезда»). 7 (18) мая Петр и Меншиков на лодках возглавили атаку на эти суда, «Гедан» быд захвачен командой Меншикова, который одновременно с Петром I тогда получил орден Андрея Первозванного.

                      Л. Блинов. Взятие бота «Гедан» и шнявы «Астрильд» в устье Невы. Центральный военно-морской музей

Уже 16 мая на Заячьем острове был заложен первый бастион Петропавловской крепости, Меншиков стал первым губернатором Санкт-Петербурга, руководил строительством этого города и Кронштадта, основал верфи на Неве и реке Свирь, два пушечных завода.

                                                      Меншиков и Петр I при закладке Санкт-Петербурга

В июле по приказу царя он сформировал новый полк, позже названный Ингерманландским.
В мае 1704 года у осажденной Нарвы по предложению Меншикова удалось спровоцировать шведов на вылазку. К крепости подошли солдаты 4-х полков, одетые в синие, похожие на шведские, мундиры. Часть войск шведского гарнизона вышла на помощь соотечественникам, потеряв до 300 человек. Однако взять Нарву штурмом удалось лишь в августе.
30 ноября 1705 года Меншиков стал генералом от кавалерии. В том же году он был награжден польским орденом Белого орла и получил титул князя Священной Римской империи (графом он стал еще в 1702 году).

                                                       Ян Хендрик Бееринг. Портрет А. Меншикова, 1705 г.

18 октября 1706 года Меншиков сыграл большую роль в победе союзной армии под Калишем: он лично возглавил решающую атаку русских драгун и был ранен. Окруженные шведы сдались – вместе с главнокомандующим Арвидом Мардефельтом.

                                Питер Пикарт. Князь А. Д. Меншиков на фоне сражения при Калише. 1707–1708 гг.

Сражение под Калишем называют первой «правильной битвой», победу в которой одержала Русская армия. На следующий день капитулировал и Калиш. В награду Меншиков получил чин подполковника Преображенского полка. В августе того же 1706 года герой статьи женился на Дарье Михайловне Арсеньевой, которая была дочерью якутского воеводы. Любопытно, что свои письма к мужу эта женщина подписывала «Дарья Глупая».

                                       Дарья Михайловна Меншикова на портрете неизвестного художника

В этом браке родились 7 детей, но четверо из них умерли в раннем возрасте. О судьбе остальных будет рассказано позже.
В 1707 году Меншиков воевал на территории Польши. Но главные сражения были впереди. Об этом и многом другом мы поговорим в следующей статье.

      Александр Меншиков в Северной войне и при Полтаве

                                          Мусикийский Г. С. Портрет А. Д. Меншикова, 1709 г., медь, эмаль
В предыдущей статье было рассказано о версиях происхождения Александра Меншикова, его семье, знакомстве с Петром I, царской службе и начале Северной войны. В этой мы поговорим о Русском походе Карла XII и знаменитом Полтавском            сражении.                                        
                                                                    Аксель Спарре. Портрет Карла XII

Итак, после многочисленных побед самого Карла XII в Европе и поражений его полководцев от русских, король, наконец, решил сам выступить против России. Шведскими историками этот поход будет назван Русским. В пути к войскам Карла должна была присоединиться Курляндская армия генерала Левенгаупта.

С ней шёл обоз с продовольствием и боеприпасами, количество которых было рассчитано на три месяца. В Польше Карл XII к этому времени посадил нового короля – Станислава Лещинского, но сторону России держал гетман Синявский. Для войны с ним Карл оставил 8 тысяч новобранцев, которыми командовал генерал Крассау. На последней встрече с Лещинским Карл XII спросил его мнение о сыне польского короля Яна III – Якубе Людвике Собесском, который, как полагал шведский монарх, может стать «отличным царём России». Как видите, настроен Карл был очень серьёзно. Состояние его армии было прекрасным, казна – полна, гетман Мазепа обещал привести казаков, а также снабдить шведов продовольствием и фуражом.
Русским командованием на военном совете в Жолкве (близ Львова) было принято решение «баталии в Польше не давать», а «оголожением провианта и фуража томить неприятеля».

Осложнения на Дону

Между тем совсем некстати резко обострилась ситуация на Дону, и одним из виновников такой ситуации стал как раз Александр Меншиков. Указом Петра I была введена государственная монополия на продажу соли, железа, воска, льна, хлеба, табака и некоторых других товаров. Пострадали и донские казаки, которым принадлежали бахмутские солеварни, но для них всё же решили сделать исключение. Однако Меншиков в октябре 1704 года пролоббировал указ, согласно которому доходы с бахмутских солеварен передавались Изюмскому слободскому казачьему полку, командиром которого был его приятель – бригадир Фёдор Шидловский. Таким образом, «справедливость» вроде была восстановлена – доходы от солеварен возвращены казакам, однако не прежним владельцам, а новым (но ведь казакам же – не крымским татарам). Донцы отбили солеварни, власти ответили жестокими репрессиями, которые проводили братья Долгоруковы – вначале Юрий (которого «хватил Кондратий» Булавин – выражение стало крылатым), а потом Василий. Так, 20 октября (9 ноября) 1707 года практически «на ровном месте» началось восстание Кондратия Булавина, подавленное лишь через год – в ноябре 1708 года.
 

«Русский поход» Карла XII

В июне 1708 года шведская армия переправилась через Березину. Первое столкновение с русскими частями состоялось при Головчине 3 июля того же года. Солдаты левофланговой дивизии Репнина бежали, за что её командира приговорили к разжалованию и возмещению стоимости брошенных пушек (после битвы при Лесной Репнин был восстановлен в чине). Но это была последняя победа шведов в бою против русской армии. В сражении у села Доброго (29 августа 1708 г.) отряд князя Голицына разбил авангардные части генерала Рооса. Соотношение потерь было невиданным: шведы потеряли до 3000 человек, русские – всего 375. Пётр I писал: «Я как и почал служить, такого огня и порядочного действа от наших солдат не слыхал и не видал... И такого еще в сей войне король швецкий ни от кого сам не видал.»

А 10 сентября 1708 г. в бою у деревни Раевка приняли личное участие и Карл XII, и Пётр I. Под Карлом была убита лошадь, и рядом с ним в решающий момент оказалось всего 5 драбантов, но свежие кавалерийские части шведов успели выручить своего короля.
Между тем план русского командования сработал, и в своём движении на восток шведы испытывали всё большие трудности. В поисках продовольствия и фуража они начали грабить попадавшиеся по пути украинские сёла. Малороссам такое поведение «освободителей от московского ига» не нравилось, и Меншикову доносили:«Черкасы (то есть казаки) собрася конпаниями, ходят и шведов зело много бьют и в лесах дороги зарубают.»

Шведы отвечали «огнём и мечом». Камергер Карла XII Густав Адлерфельд писал тогда в своём дневнике:«10 декабря полковник Функ с 500 кавалеристами был командирован, чтобы наказать и образумить крестьян, которые соединялись в отряды в различных местах. Функ перебил больше тысячи людей в маленьком городке Терее (Терейской слободе) и сжег этот городок, сжег также Дрыгалов (Недрыгайлово). Он испепелил также несколько враждебных казачьих деревень и велел перебить всех, кто повстречался, чтобы внушить ужас другим.»
И далее:«Мы постоянно находились в драке с обитателями, что в высшей степени огорчало старого Мазепу.»

Между тем корпус Левенгаупта был перехвачен и разбит у деревни Лесной (в современной Могилёвской области). Одной из колонн русских войск командовал Пётр I, второй – Меншиков, позже к ним присоединились драгуны генералаРодиона    Христиановича Боура.           
«Изображение баталии при деревне Лесной сентября в 28 день 1708 года». Раскрашенная гравюра Н. Лармессена (по рисунку П. Д. Мартена Младшего). Первая четверть XVIII века

В распоряжении Левенгаупта тогда находились 11 пехотных, 1 артиллерийский и 9 кавалерийских полков – всего до 16 тысяч солдат и 16 артиллерийских орудий. В русской армии насчитывалось 18 тысяч человек, но участие в сражении приняли 12 тысяч. В первый день Левенгаупт отступил, бросив половину обоза, на следующий день у Пропойска шведы уже почти не сражались, а просто бежали, не слушая приказов командиров. Левенгаупт приказал утопить пушки и поджечь обоз, однако русским досталось 5 тысяч подвод из 8 тысяч. К Карлу XII Левенгаупт привёл всего 6700 усталых и деморализованных солдат.
Поскольку от 28 сентября 1708 года до 27 июля 1709-го ровно 9 месяцев, сражение при Лесной Пётр I называл «матерью Полтавской виктории».
Карл XII отказывался верить в силу русской армии, и даже очевидное поражение при Лесной объявил победой, отправив в Стокгольм бюллетень с сообщением о том, что Левенгаупт якобы «успешно отбил атаки 40 тысяч московитов». Гораздо больше его беспокоила потеря обоза, и генерал-квартирмейстер шведской армии Аксель Гилленкрок (Юлленкрук) писал, что король «старался скрыть свою скорбь о том, что все его планы разрушены.»

Никто ещё не знал об измене Мазепы, и потому Меншиков с 14 драгунскими полками двигался от Лесной на помощь гетману. Надо сказать, что, вступив в переговоры с Карлом XII, Мазепа долго не мог сделать окончательный шаг. Однако 23 октября к нему явился полковник Войнаровский, который передал ему какие-то слухи («один немецкий офицер говорил другому»), что Меншикову стало известно об измене. И вот тут нервы старика не выдержали, и он бежал к шведам.

         
                                                                                    Портрет Мазепы

Гарнизон Батурина (3500 казаков с 70 пушками) попытался оказать сопротивление, но город был взят, в нём были уничтожены арсенал и запасы провианта для шведской армии. Карл XII, который находился всего в 70 верстах, опоздал. Мазепа, узнав о падении своей столицы, сказал:«Знаю теперь, что Бог не благословил моего намерения.»

Совсем гетман духом пал, когда полковник Бурляй без боя сдал Дмитрию Михайловичу Голицыну Белую Церковь с гетманской казной.           

В это время миргородский полковник Д. Апостол отправил Петру I письмо с предложением доставить к нему предателя-гетмана. А сам Мазепа в обмен на прощение обещал привезти к Петру Карла XII и его генералов. От этого предложения царь отказался, так как уже было перехвачено письмо Мазепы к Станиславу Лещинскому, в котором он призывал того прийти на Украину, называя её наследственным владением польских королей. Вот такие союзники оказались у шведского короля на Украине – лучших не нашлось.
17 ноября шведы захватили небольшой город Ромны – и вспомнили какое-то пророчество о том, что «король и его армия будут непобедимы до тех пор, пока не захватят Рим». Созвучие названий «Вечного города» и этой незначительной крепости произвело на всех крайне неприятное впечатление. Тем более что положение шведов ухудшалось с каждым днём, с началом зимы их армия стала страдать не только от голода, но и от морозов. А зима в том году была суровой – не только в России, но и по всей Европе, замёрзли даже каналы Венеции. Только в декабре, по шведским данным, обморожения получили от четверти до трети солдат. Впрочем, надо признать, что от морозов тогда сильно страдали и солдаты русской армии, нестроевые потери были очень велики.
В начале похода у Карла XII была 35-тысячная армия, к которой присоединились остатки корпуса Левенгаупта – около 41 тысяч человек. В апреле 1709 года к Полтаве подошли не более 30 тысяч. Ещё около 4 тысяч запорожцев привёл Мазепа (а обещал 20 тысяч).

Однако Карл не доверял им, опасаясь их перехода на сторону русских. В результате шведский лейтенант Вейе писал:«Что касается до казаков гетмана Мазепы, то… пока мы сражались, они находились в тылу, а когда довелось бежать, то они оказались далеко впереди.»

Добавим, что запорожцы всё же «поучаствовали» в сражении: по ошибке дали два залпа из мушкетов по отряду, с которым находился Карл XII – приняли его за наступающие русские войска.
Таким образом, казаки Мазепы шведам не только не помогли, но и стали обузой. А вот на стороне русских в битве при Полтаве сражались 8 тысяч казаков.
Голодные солдаты армии Карла XII уже открыто требовали от него «хлеба или смерти», но воинская репутация шведского короля ещё была очень высока. Все верили, что скоро армия Петра I будет разбита. Карл XII поддерживал эти настроения, сказав накануне решающей битвы:«Всё необходимое мы найдём в запасах московитов.»

Но и король уже начал испытывать беспокойство. Он отправил в Польшу письма, в которых генералу Крассау и Станиславу Лещинскому приказывалось вести подчинённые им войска на Украину.
Наконец, в апреле 1709 года шведская армия оказалась у Полтавы. Гарнизон этого города возглавлял Александр Степанович Келин.

В его распоряжении оказались 4182 солдата, артиллеристы с 28 пушками и 2600 ополченцев из горожан.

                                                                     Карта Полтавы начала XVIII века

                             Полтава, памятник защитникам города и коменданту крепости А. С. Келину, открыт в 1909 г.

В армии Карла XII, как мы помним, было около 30 тысяч человек, 2250 из них были больны либо ранены. Кроме того, при армии находились около 1100 чиновников канцелярии, примерно 4000 конюхов, денщиков и рабочих, а также 1700 жён и детей солдат и офицеров.
Особого смысла в осаде Полтавы не было, но, по словам фельдмаршала Карла Густава Рёншельда, Карл «хотел до той поры, пока придут поляки, иметь развлечение.»        

Ситуация усугубилась после того, как кто-то из защитников Полтавы метким броском поразил короля в плечо... дохлой кошкой. Оскорблённый Карл сказал начальнику своей походной канцелярии Карлу Пиперу:«Если бы даже Господь Бог послал с неба своего ангела с повелением отступить от Полтавы, то все равно я остался бы тут.»

В результате дождался Карл не шведов генерала Крассау и поляков Станислава Лещинского, а армию Бориса Шереметева – да, именно он, а не Пётр I, командовал русскими войсками при Полтаве.       
Царь Пётр прибыл к Полтаве 26 апреля, русские полки подходили к городу до 20 июня. В мае полковник Яковлев, мстя запорожцам за измену, захватил и разорил Чертомлыцкую Сечь (у впадения в Днепр его правого притока Чертомлыка). Шведская армия была окружена: на юге находилась так и не взятая Полтава, на севере – лагерь Шереметева и Петра I (42 тысячи солдат и офицеров), на востоке и западе действовали кавалерийские отряды генералов Боура и Генскина. Карл XII в ночь с 16 на 17 июня во время глупой мелкой стычки был ранен в левую пятку и не мог ходить. Исполнять обязанности командующего было поручено фельдмаршалу Карлу Густаву Рёншильду, который ещё полностью не оправился после ранения, полученного при штурме городка Веприк. А командовавший пехотными частями генерал Левенгаупт страдал от диареи.
26 июня Карл XII провёл военный совет, на котором Рёншильд, поддержанный другими командирами, заявил, что армия разлагается на глазах, а ядер, пуль и пороха хватит лишь на одно большое сражение. И Карл XII, наконец, решил отдать приказ готовить войска к решающей битве: шведы должны были атаковать численно превосходящую их русскую армию. Надо сказать, что Пётр I, прекрасно сознававший выгоды своего положения, чтобы не испугать противника численностью своей армии, в день сражения оставил в лагере 6 пехотных полков, казаков Скоропадского и калмыков хана Аюки, а три батальона отправил к Полтаве.

                                                                          Схема Полтавского сражения
Для того чтобы просто подойти к русским войскам, шведам нужно было пройти через поле между Будищенским и Яковецким лесами (ширина – от двух до трёх вёрст), на котором были построены 10 редутов с установленными на них пушками – в общей сложности 102 орудия.        
                                  Макет, изображающий поле Полтавской битвы. Полтава, музей Полтавской битвы

Поле Полтавской битвы, отреставрированный редут – четырёхугольное защитное укрепление с валами и рвами, обнесённое рогатками, длина одного фаса редута составляла от 50 до 70 метров

                                            А. Семенов и А. Соколов. Русская артиллерия в Полтавском сражении

Сражение началось ранним утром 27 июня (8 июля): шведы взяли лишь два редута, остальные они просто обошли – и потом вновь попали под огонь их орудий при отступлении. Тем не менее шведы вышли к линии русских войск, где их встретили кавалерийские части Александра Меншикова. Кстати, под Меншиковым в тот день были убиты три лошади.

            
                                                     Ю. Каштанов. Командующий кавалерией Александр Меншиков

Увлёкшись при атаке вражеских пехотинцев и драгун, он проигнорировал два приказа об отходе. В результате перестроившиеся шведские кавалеристы погнали его отряд на север – прямо в овраг. От верной гибели кавалеристов Меншикова невольно спас Рёншильд, приказавший своей коннице повернуть обратно. После этого шведы три часа собирали части для решающей атаки. Как ни странно, Рёншильд и Карл XII ещё были настроены весьма оптимистично. Фельдмаршал, приняв от короля поздравления с благополучным завершением первого этапа битвы, на вопрос, не выходят ли части противника для сражения за пределы своего лагеря, ответил:«Русские не могут быть столь дерзкими.»

А вот генерал Левенгаупт вспоминал, что при виде русского строя у него «резануло сердце, точно от удара ножом»:«Этих, с позволения сказать, идущих на заклание глупых и несчастных баранов вынужден был я повести против всей вражеской инфантерии… Уму человеческому непосильно вообразить было, что хоть одна душа из всей нашей ничем не защищенной пехоты живой выйдет.»

И даже штатский чиновник Пипер сказал тогда:«Господь должен сотворить чудо, чтобы нам и на сей раз выпутаться удалось.»

Скоро фельдмаршал Рёншильд узнал, что «дерзость» русских превзошла все его ожидания. Около 9 часов утра русский главнокомандующий Борис Шереметев вывел войска из лагеря, Пётр I принял под начало одну из дивизий второй линии.

                           Портрет графа Б. П. Шереметева, гравюра неизвестного немецкого мастера, около 1710 г.

                                            Чемесов Е. П. Портрет Петра I (гравюра с оригинал Нантье), 1717 год

Но, выполняя приказ, шведы пошли вперёд и атаковали русских с «невиданной фурией». На правом фланге каролинеры штыковым ударом практически полностью уничтожили первый батальон Новгородского полка и захватили 15 орудий. Чтобы восстановить прорванную линию, Пётр I лично повёл в атаку второй батальон, шведская пуля пробила его шляпу, другая – попала в седло его любимой лошади Лизетты.

                                                                    Луи Каравак. «Пётр I в Полтавской битве»
Попятились также батальоны Московского, Казанского, Псковского, Сибирского и Бутырского полков.

                         Фрагмент диорамы «Полтавская битва» (выполнена художниками студии имени Н. Грекова)

Согласно боевым уставам шведской армии, теперь следовало ввести в бой кавалерию, но выстроившаяся в каре русская пехота не побежала, а потом шведскую конницу отогнали драгуны Меншикова. И в это время на другом фланге нанесли удар Семёновский, Преображенский, Ингерманландский и Астраханский полки, которые опрокинули ещё не вступившие в бой шведские части. Это стало началом разгрома, шведы бежали, в официальной российской реляции говорится, что их тогда били «яко скот». В Упландском полку из 700 человек выжило 14, в Скараборгском батальоне – 40 из 500.
Карл XII только чудом не погиб и не попал в плен. Рядом с ним были убиты 20 драбантов, около 80 гвардейцев Северо-Сконского полка, один из врачей и несколько придворных, в том числе камергер и историограф Густаф Адлерфельт, а также передняя лошадь, несущая носилки, и другая, на которую его посадили.

         
                                                        Фрагмент гравюры с изображением носилок Карла XII

          
                                     «Карл XII на поле Полтавской битвы», рисунок неизвестного художника

Капеллан Агрелль утверждал потом, что, если бы русские не остановились и преследовали армию Карла, ни один швед «не сумел бы унести ноги». Но находившийся в состоянии эйфории Пётр просто забыл отдать такой приказ. Радушно принимая в своём шатре Рёншильда, Шлиппенбаха, Стакельберга, Рооса, Гамильтона и Максимилиана Вюртембергского, он сказал:
«Вчерашнего числа брат мой король Карл просил вас в шатры мои на обед, и вы по обещанию в шатры мои прибыли, а брат мой Карл ко мне с вами в шатер не пожаловал, в чем пароля своего не сдержал. Я его весьма ожидал и сердечно желал, чтоб он в шатрах моих обедал, но когда его величество не изволил пожаловать ко мне на обед, то прошу вас в шатрах моих отобедать.»
После этого он вернул им оружие.

                                        Пётр I после Полтавской победы возвращает пленным шведским генералам шпаги

          
                                   К. В. Лебедев. Пётр I пьёт за здоровье шведов, побеждённых в Полтавской битве

Тем не менее победа была решительной и даже невиданной: шведы потеряли убитыми 6900 человек (в том числе 300 офицеров), в плен попали 2800 солдат и офицеров, один фельдмаршал и 4 генерала. Число раненых разные исследователи оценивают от 1500 до 2800 человек. Общие потери шведской армии (убитыми и пленными) достигали 57 %. В Москве потом пленных шведов проводили по улицам на протяжении трёх дней. Были захвачены 4 шведские пушки, 137 знамён, королевский архив и 2 миллиона золотых саксонских талеров.

            Евгений Лансере. Пётр I осматривает трофеи русских войск, взятых в ходе Полтавского сражения у шведов

                                                       Медаль «За Полтавскую баталию»

В плен попали и несколько сотен запорожцев – они были казнены за измену. Двух перебежчиков – Мюленфельда и Шульца, посадили на кол.
Русские потеряли 1345 человек убитыми (то есть почти в 5 раз меньше, чем шведы) и 3920 ранеными.
Карл XII продолжал ставить рекорды неадекватности. Он не выглядел удручённым и утверждал, что «конфузия» не имеет большого значения. Сестре Ульрике Элеоноре он написал:«Здесь все хорошо идет. Только… вследствие одного особенного случая армия имела несчастье понести потери, которые, как я надеюсь, в короткий срок будут поправлены.»

Но настроение короля резко изменилось, когда он узнал, что в плен попали фельдмаршал Рёншильд, глава походной канцелярии Пипер и его личный друг Максимилиан Вюртембергский («Маленький Принц»). Приближённые Карла передают сказанные им слова:«Как? В плену у русских? Тогда лучше умереть среди турок. Вперед!»      

                
Максимилиан Эмануэль, герцог Вюртемберг-Виннентальский, «Маленький Принц», «брат по оружию» Карла XII. На момент пленения – полковник Сконского драгунского полка

Но и в конце августа 1709 года Карл XII писал в Стокгольм:«Вышло благодаря странному и несчастному случаю так, что шведские войска 28-го числа прошлого месяца потерпели потери в полевом сражении… однако мы теперь заняты приисканием средств, чтобы неприятель от этого не приобрёл никакого перевеса и даже не получил бы ни малейшей выгоды.»

О том, что отправившейся в Русский поход шведской армии Карла XII больше не существует, подданные Карла узнали из иностранных газет.

В следующей статье мы продолжим рассказ о Северной войне и участии в ней Александра Меншикова.

•                                                                                            автор: Рыжов В. А.