князь Василий II Тёмный
Прозорливее зрячих: Московский князь Василий II Тёмный
Прежде чем коснуться политических событий, посмотрим, как протекала повседневная жизнь москвичей в первой половине XV века. А она была далека от безмятежности, даже в относительно мирные годы. Если бы в то время существовали СМИ, им было бы чем заполнить новостные блоки.
Природа на протяжении столетий диктовала русскому народу «кризисный» режим выживания. По словам выдающегося русского историка Ключевского, природа Великороссии часто смеялась над самыми осторожными расчётами русского человека, своенравие климата и почвы обманывали самые скромные его ожидания.
Привыкнув к этим обманам, русский любил подчас, очертя голову, выбрать самое что ни есть безнадёжное и нерасчётливое решение, противопоставляя капризу природы каприз собственной отваги.
Борьба с природой породила русские авось и аврал. Именно природа приучила русского человека работать споро, быстро, с поистине нечеловеческой затратой сил. Ни один народ в Европе не был способен к такому напряжению труда, на которое способен русский. Однако это же обстоятельство порождало и оборотную сторону «медали»: нигде в Европе не найти такой непривычки к ровному, размеренному труду.
Непредсказуемость природы, многовековой опыт суровой жизни выработали у русских определённое мировосприятие: удивление и восхищение красотой, гармонией природы в сочетании с уважением к её могуществу и величию. Жизнь заставляла русского человека упорно трудиться, а борьба за существование всегда принимала конкретные формы. Поэтому в русском национальном характере пассивная созерцательность, фатализм сочетается с весьма практическим отношением к жизни. На что-то русский махнёт рукой, а от чего-то никогда не откажется.
Невозможность рассчитать всё наперёд, заранее разработать план действий заметно отразились на складе ума русских, на манере их мышления. В их коллективном сознании преобладает интуитивизм. Русский человек принимает решения не головой, а сердцем, душой. Он более склонен оглядываться назад, чем заглядывать вперёд. Обсуждение прошлого в России всегда превалирует над планами будущего. Не случайно сам народ говорит о себе, что «русский мужик задним умом крепок». Это делает его более осмотрительным, чем предусмотрительным.
Избежать прошлых ошибок для нас важнее, чем добиться новых свершений. И в этом, конечно, кроется большая проблема для нашего национального развития.
Пожар
Первым врагом деревянных русских городов были пожары. Старая поговорка недаром гласит, что Москва от грошовой свечки сгорела. Сильные пожары случались в Москве с периодичностью примерно раз в шесть лет. Город при этом выгорал почти целиком, вместе с Кремлем, по причине тесной скученности построек. Летопись свидетельствует, что во время страшного пожара 1445 года даже каменные кремлёвские стены распадались от невыносимой жары.
Впрочем, от огненной беды Москва оправлялась достаточно быстро. Леса вокруг Москвы было в избытке, а чтобы поставить новую избу вместо сгоревшей тогдашней многолюдной семье требовалось не больше суток.
Моровое поветрие
Г ораздо страшнее пожаров были эпидемии, или, как их называли в то время — моры и язвы. Один такой великий мор начался в русских городах в 1417 году. Летописец так описывает симптомы заразы: «А болезнь была такова: сперва как рогатиной ударит за лопатку или против сердца под грудь… и разболеется человек, и начнёт кровью харкать, и разобьёт его огнём, и потом бывает пот, потом дрожь его возьмёт, и так полежав в болезни один, два или три дня, умирают». Вероятно, это была бубонная чума, поскольку дальше летописец говорит о набухших лимфатических узлах, которые появлялись у людей «у одного на шее, у другого на бедре, у третьего под пазухой, у иного под скулою, у иного за лопаткою». Живые не успевали хоронить мёртвых, один здоровый ухаживал за десятью больными. Многие дворы стояли пусты, констатирует летописец, а в иных осталось по одному взрослому человеку, а где — всего лишь один ребёнок. Вместе с простыми москвичами болезнь унесла в могилу нескольких представителей княжеского дома.
К этим бедствиям время от времени добавлялись страшные голодовки. Русский народ создавал свой хозяйственно-культурный уклад жизни в неимоверно тяжёлых условиях. Россия — в значительной степени приполярная страна. Англичанин Джильс Флетчер, посетивший Россию в конце XVI века, с содроганием писал: «От одного взгляда на зиму в России можно почувствовать холод. В это время морозы бывают так велики, что вода, выливаясь по каплям, превращается в лёд, не достигнув земли. В самый большой холод, если возьмёте в руки металлическое блюдо или кувшин, пальцы ваши тотчас примёрзнут, и, отнимая их, вы сдерёте кожу. Когда вы выходите из тёплой комнаты на мороз, дыхание ваше спирается, холодный воздух душит вас. Не одни путешествующие, но и люди на рынках и на улицах, в городах испытывают над собой действие мороза: одни совсем замерзают, другие падают на улицах; многих привозят в города сидящими в санях и замёрзшими в таком положении; иные отмораживают себе нос, уши, щеки, пальцы и прочее. Когда зима очень сурова, часто случается, что медведи и волки, побуждаемые голодом, стаями выходят из лесов, нападают на селения и опустошают их: тогда жители принуждены спасаться бегством».
Прокормиться в этих суровых природно-климатических условиях было чрезвычайно трудно. Урожайность зерновых на Руси составляла всего лишь сам-два, сам-три — в несколько раз меньше, чем в Европе.
Поэтому русский человек, несмотря на упорный труд и выносливость, не мог обеспечить себе безбедное существование. Голодовки — постоянный спутник русской истории. Например, в 1422 году начался голод, охвативший многие русские земли. Голодавшие ели трупы павших лошадей, ловили собак и кошек, «и люди людей ядоша», добавляет летопись.
Вот в такой обстановке и открылась в княжеской семье небывалая усобица — первая и единственная за всю историю московского княжеского дома. В ходе этой междоусобицы великий князь московский Василий II познал на себе библейскую заповедь «око за око».
Междоусобица
Внук Дмитрия Донского, Василий II, вступил за московский престол в 1425 году, в десятилетнем возрасте. Но его дядя, князь галицкий и звенигородский Юрий Дмитриевич, не захотел признать племянника старшим князем. Борьба между ними шла много лет. В 1434 году Юрий всё-таки занял Москву, однако вскоре умер. Его сыновья — Василий Косой и Дмитрий Шемяка (или Щемяка) — не сумели удержать за собой великое княжение. В 1436 году Василий II захватил в плен Василия Косого и приказал ослепить его. Дмитрий Шемяка на время присмирел, но затаил в душе месть.
Замечу, что происхождение прозвища Шемяка — неясно. Проф. П.А.Суперанская считает, что оно восходит к западноевропейскому варианту имени Симон — Шимон. Среди многочисленных разговорных вариантов этого имени в Западном крае встречаются Шимяк, Шимак, Шимака, Шимик, Шимук, Шимука, Шемег, Шемега и т.д. С русификацией они могли дать вариант Шемяка.
Если же отталкиваться от корня «шем», то отправным словом будет «шемело» — метла, помело; шеметать — это «мести», а также «заниматься бездельем, пустяками». Тогда прозвище Шемяка могло означать в древности: пустослов, позёр, человек, который много суетится, но дела толком не делает.
Война со Шемякой
Ждать Дмитрию Шемяке пришлось долго. Только спустя 9 лет, в 1445 году, ему наконец представился удобный случай отомстить Василию II. В это время на Владимиро-Суздальские земли напало небольшое войско казанских татар — около трёх с половиной тысяч сабель. Василий II неосмотрительно атаковал врага, имея под рукой всего полторы тысячи воинов. В бою под Суздалем великий князь проявил чудеса храбрости, получив множество ран. Несмотря на это, московская рать была разбита, а сам Василий II попал в плен. Впрочем, татары и сами не ожидали подобного успеха и просто не знали, что делать со своей победой. Протаскав с собой Василия II несколько месяцев, они в конце концов отпустили его за баснословный по тем временам выкуп — 200 тысяч рублей.
Однако эти несколько месяцев сыграли роковую роль в судьбе Василия II. Воспользовавшись его отсутствием, Дмитрий Шемяка внезапно ворвался в Москву, взял в плен семью великого князя, а в следующем году захватил и его самого. Для Василия II наступил судный день. По приказу Шемяки ему выкололи оба глаза и заточили в Угличе. С тех пор за Василием II укрепилось прозвище Тёмный, то есть слепой.
Правление Шемяки в Москве оставило по себе тяжёлую память. Отныне выражение «Шемякин суд» стало на Руси синонимом неправедного суда. В конце концов Шемяке пришлось бежать из Москвы в Новгород. Но рука московского князя настигла его и там. В 1453 году подкупленный людьми Василия II повар Шемяки накормил своего господина отравленной курицей. Так закончилась самая изнурительная междоусобица в Московском государстве, длившаяся без малого 30 лет.
Московское княжество при Василии II
Московский князь Василий II Васильевич хотя и был прозван Тёмным, однако некоторые вещи видел лучше своих зрячих современников. Особенно ярко это проявилось в деле о союзе Восточной и Западной церквей. Остановимся на том, как московские бояре и епископы чуть православную веру не проспали.
Основные события поначалу развернулись далеко от Русской земли — в Византии и Италии. В начале XV века Византийская империя находилась на краю гибели. Собственно говоря, это была уже не империя, а жалкий клочок земли вокруг Константинополя. Однако и этот последний оплот некогда великой державы готовы были поглотить турки-османы. Чтобы отвести от Византии турецкую угрозу, император Иоанн VIII Палеолог обратился к римскому папе Евгению IV с предложением организовать всеевропейский крестовый поход против турок.
Папа обещал поддержать императора, но с условием, что православная церковь подчинится римскому престолу. Политика возобладала над религиозными чувствами, и Иоанн VIII уступил требованиям папы. Однако такое дело требовало согласия всех православных епархий. И вот, в 1438 году во Флоренции собрался церковный собор, на который были приглашены церковные иерархи православных стран, в том числе и Руси.
Митрополитом всея Руси в то время был грек Исидор, поскольку Русская церковь всё ещё находилась в формальном подчинении у Константинопольского патриархата. Исидор возглавил большую московскую делегацию, прибывшую во Флоренцию по зимнему пути на двухстах санях. Будучи подданным византийского императора, Исидор и не думал защищать на Флорентийском соборе интересы Русской церкви. Выполняя желание Иоанна VIII, он заявил от её имени о присоединении к Риму и заверил папу, что по возвращении в Москву легко уладит все формальности. «Русские епископы неучи, — говорил Исидор, — а великий князь молод и находится в моей воле».
И в самом деле, когда Исидор объявил в Москве об окончательном объединении Восточной и Западной церквей, он не встретил особого сопротивления со стороны московских бояр и духовенства. Богословские аспекты вопроса навели на всех скуку и дремоту. Летописец простодушно сообщает, что бояре и епископы «все умолчаша и воздремаша и уснуша». Не спал только Василий II. Отлично поняв, к чему клонит Исидор, великий князь во всеуслышание назвал митрополита еретиком и лжеучителем и приказал заключить его в Чудов монастырь. Тут опомнились и бояре с духовенством. «Мы дремали, — покаялись они перед Василием, — а ты, государь один бодрствовал, открыл истину, спас веру».
Так Русь избежала опасности стать церковным придатком Рима и сохранила свою духовную самобытность. Одновременно предательство Исидора послужило поводом для того, чтобы покончить и с церковной зависимостью Руси от Константинопольской патриархии. Новым русским митрополитом был избран рязанский епископ Иона, русский по национальности. С этих пор Русская церковь стала самостоятельной, автокефальной епархией.
В княжение Василия II Тёмного Москва снова увидела татар под своими стенами. Этот татарский набег 1451 года получил в древнерусской литературе название «скорой татарщины», потому что закончился так же внезапно, как и начался.
Осада Москвы 1451 года
На этот раз Василий II хорошо подготовился к нападению, выставив заслон на Оке. Однако поставленный во главе обороны московский воевода испугался татарских полчищ и очистил берег реки. Не встречая сопротивления, татары под начальством царевича Мазовши (т.е. Азов-шаха) устремились к Москве и рано утром в пятницу 3 июня показались под её стенами. Стояла засуха, поэтому, когда татары зажгли деревянные московские посады, огонь тотчас же охватил со всех сторон каменный Кремль. Дым заволакивал весь город, мешая видеть приготовления врага. Неприятель подступал к городским воротам и слабым участкам городских укреплений, там, где каменные стены ещё не были возведены. Но москвичи всюду успешно отбивали нападения. Когда окружавшие Кремль посады выгорели и стало наконец возможно вздохнуть полной грудью, защитники Москвы тут и там стали предпринимать вылазки. К сумеркам татары отступили от Москвы, а горожане начали спешно готовиться к завтрашнему бою, приводя в порядок пушки, ружья, луки, щиты и прочее вооружение.
Велико же было их изумление и радость, когда наутро обнаружилось, что татары внезапно бежали. В пустом татарском лагере валялись награбленные вещи, тяжёлые предметы из железа и меди. Видимо, Мазовша убедился, что бесполезно осаждать крепкий город с большим гарнизоном и ушёл, бросив всё, что могло замедлить стремительный отход.
«Скорой татарщиной» заканчивается перечень московских бедствий XIV—XV веков. Пожары по-прежнему опустошали Москву, татары ещё раз угрожали ей в 1480 году. Однако со второй половины XV столетия начинается новый рост Московского государства, связанный с именем Ивана III Васильевича.
