Укрощение «Кентавра»

5 января 1973 года. Экипаж «Кентавра» — командир подполковник Леонид Зуев и наводчик-оператор старший лейтенант Александр Маргелов — докладывает о выполнении сложнейшего задания командующему Воздушно-десантными войсками генералу армии Василию Маргелову.

Скупые, уставные фразы. Но какая буря эмоций кипит в душе у офицеров! Впервые в мировой истории они свалились на голову «противника» с неба в боевых машинах десанта.

                                                                                  после приземления

СВОЕ начало суперпроект берет на рубеже шестидесятых — семидесятых. Тогда у командующего Воздушно-десантными войсками генерала армии Василия Маргелова вызревает смелая и, на первый взгляд, неосуществимая мысль: десантировать людей прямо в технике, а не раздельно, как это делалось до этого. В боевых машинах десанта (БМД) воины прыгали бы на землю и сразу же шли в атаку. Революционная мысль!

                                                                         Василий Филиппович Маргелов

Тем самым достигался существенный выигрыш во времени, повышалась мобильность десантных подразделений.
Идея все больше захватывала командующего. Но как ее материализовать? Нужно искать союзников, единомышленников, искать людей, которые решились бы на подобное. Василий Маргелов, как вспоминают очевидцы, все чаще как бы невзначай проверяет приемлемость идеи в беседах с ближайшими помощниками — генералами и офицерами штаба ВДВ. Вскоре о ней заговорили в войсках. Одни поддерживали, одобряли, считали, что идея осуществима, только первичный толчок ей нужен. Другие говорили, что замысел командующего хорош, да время для него не пришло: вот появится более сложная техника, тогда можно подумать и о совместном десантировании. Третьи отнеслись ко всему этому как к неосуществимым мечтам фронтовика-командующего, дескать, столь рискованную операцию Маргелову даже при его высоком авторитете в армии и стране вообще не позволят реализовать. Однако многих идея увлекла...

Майор Леонид Зуев, преподаватель Рязанского училища ВДВ, узнав, что в Москве, в штабе войск, прорабатывается вопрос о совместном десантировании техники и людей, воспринял идею как задачу ближайшего дня. Опытный офицер, мастер парашютного спорта, он увлек проектом многих курсантов. Со схемами и расчетами в руках Зуев на занятиях доказывал им, как расширятся возможности десантников, научись они прыгать с неба на голову противнику прямо в боевых машинах. Наиболее отчаянные согласились на небольшие эксперименты. Какие? Курсант садился в кресло на платформе, к которой обычно крепилась боевая техника, к креслу привязывали амортизаторы самодельного изготовления. Платформу поднимали на определенную высоту и отпускали, имитируя ее столкновение с грунтом при десантировании. А затем анализ жесткого приземления.
Однако эксперименты вскоре свернули, командование училища осталось недовольно самодеятельностью преподавателя. Чертыхался и Маргелов: как, мол, на такое отважились, не имея никаких методик, переломают людей, да и только. Однако со временем командующий вспомнил о преподавателе-экспериментаторе и попросил кадровиков прикомандировать его, если согласится, к штабу ВДВ, мол, такие нам скоро будут нужны.
Путь в штаб ВДВ, а если конкретнее, в научно-технический комитет майора Леонида Щербакова был несколько иным, но привела его туда также неуемная тяга к новаторству. В 1968-м он окончил Военную академию бронетанковых войск и назначен инженером-испытателем военной техники в научно-исследовательский институт. Щербакову поручают доводку новой тогда боевой машины десанта БМД-1. Полигонные испытания чередуются с проверкой техники в разных климатических зонах, в условиях войсковой эксплуатации.

Тяготит Щербакова одно — он никогда не прыгал с парашютом. Офицер обратился к командиру каунасской 7-й дивизии ВДВ, где испытывали новую технику, с просьбой разрешить совершить прыжок вслед за сбросом машины. Мотивировал это тем, что он знает БМД до винтика, однако не имеет возможности понаблюдать за ней в воздухе во время спуска. «Либо, проводив ее, остаюсь в самолете, либо ожидаю приземления платформы с техникой на земле». «Готовься к прыжку!» — таково было решение комдива. Позади небольшой курс предпрыжковой подготовки. И вот однажды, когда командующий ВДВ прибыл в Каунас, комдив рассказал о просьбе Щербакова, о его готовности вести исследования и в воздухе. Маргелов не только разрешил офицеру провести такие прыжки, но и взял его на заметку, как болеющего за дело офицера, специалиста-экспериментатора.
Вскоре Щербаков покидает борт самолета сразу же после выброски БМД. Сам прыжок прошел, что называется, штатно, а вот приземление... У Леонида хрустнула кость левой ноги — перелом в двух местах.
— Ну что, допрыгался? — взглядом указав на покалеченную ногу, спросил месяца через полтора Маргелов представшего перед ним уже выздоравливающего танкиста. — Не сдрейфил? Тогда слушай, что скажу. Герой ты. Забираю тебя к себе, твое танковое командование не против. Пытливым и отчаянным самое место в десанте. Не пожалеешь.

И Леонид Щербаков, как он позже отмечал сам, не пожалел о смене рода войск.

В научно-техническом комитете ВДВ и впрямь работа была захватывающей.
Там к тому времени служил и младший из пяти сыновей командующего, Александр Маргелов. Он окончил Московский авиационный институт, работал в Центральном конструкторском бюро, которое занималось созданием космических аппаратов. Но на каком-то этапе, почувствовав, что биография «лунников» завершается, он обращается к отцу. Тот идет навстречу, переводит его офицером в научно-технический комитет ВДВ. Поясняет: «Согласен, что в КБ сидеть не дело, настоящие мужики в Воздушно-десантных должны служить. Обещаю, что скучно тебе не будет». Так и вышло. Александр служил в Москве, но каждый год 6-8 месяцев проводил в командировках, на испытаниях парашютных систем. Остряки это назовут «протекцией по-маргеловски».
Словом, в научно-техническом комитете Воздушно-десантных войск в начале семидесятых собрались люди, которых отнюдь не прельщала кабинетная работа.

Опыт сброса БМД на многокупольных парашютных системах и специальных платформах к концу 1972-го был накоплен уже достаточно большой. Новые эффективные машины десантники с успехом применяли на крупных тактических учениях. Они принимали их с неба, «расконсервировали» и вступали на них в «бой».

Системы имели достаточно высокую, подтвержденную большим количеством десантирований, надежность — 0,98. Для сравнения: надежность обычного парашюта составляет 0,99999, т.е. на 100 тысяч применений — один отказ.
Однако были и минусы. Боевые машины десантировались на парашютно-платформенных системах, вес которых превышал две тонны при весе БМД-1 около 8 тонн. Подготовка к десантированию требовала довольно длительного времени, а перевозка систем на аэродромы — большого количества грузового автотранспорта, который двигался со скоростью черепахи. Трудно было и загружать зашвартованные машины в самолеты.

Не удовлетворяла и низкая скорость снижения БМД на многокупольных парашютных системах (5 куполов по 760 квадратных метров) — 5-6 м/сек. К тому же при приземлении купола мешали движению боевых машин, они попадали в гусеницы, плавились, отчего заклинивали движители. Но самая большая сложность состояла в другом. С самолетов разных типов сбрасывали от одной до четырех машин, экипажи прыгали за ними. Порой десантники рассеивались на расстоянии до пяти километров от своих БМД и подолгу искали машины.

Командующий ВДВ генерал армии Василий Маргелов, участник пяти войн, прекрасно понимал, что при значительном разбросе десантников и техники боевая задача может оказаться невыполнимой — противник уничтожит большую часть десанта сразу после приземления. И закипела работа над проектом.
Ее летом 1971 года начал коллектив научно-технического комитета ВДВ. Начали создавать комплекс «парашютная система — боевая машина — человек», получивший кодовое обозначение «Кентавр» (механик-водитель машины на марше высовывался из люка по пояс — отсюда аналогия).

 В начале 1972-го комплекс был создан. Испытатели приступили к копровым сбросам макета машины с людьми, переносимость перегрузок проверяли специалисты ГНИИ авиационной и космической медицины. В машинах установили упрощенные космические кресла типа «Казбек» — «Казбек-Д».

После получения положительных результатов последовал этап технических десантирований комплекса из самолетов. Затем — «прыжки» собак. Результаты также великолепные: животные переносили перегрузки нормально. Теперь людям предстояло оседлать «Кентавр».

Старший лейтенант Александр Маргелов написал рапорт первым, едва командующий объявил в войсках набор добровольцев на участие в программе «Кентавр». Вторым не раздумывая решился рискнуть Леонид Зуев.
Однако идея долгое время оставалась нереализованной: не было разрешения на подобное десантирование. Несколько раз генерал Маргелов, заручившись поддержкой начальника Генштаба маршала Виктора Куликова, ставит вопрос перед министром обороны СССР маршалом Андреем Гречко. Однако тот непреклонен: средств спасения для членов экипажа на случай отказа многокупольной системы в БМД нет, даже индивидуальные парашюты не предусмотрены. Маргелов продолжает обивать порог кабинета министра, рассказывает о том, что уже два года на специальных копрах ведутся сбросы машин с людьми, моделирующие их приземление на парашютах, медики тщательно изучают динамическое воздействие на организм человека таких ударов, нахваливают «космические» кресла для экипажа. Однако каждый раз получает отказ.
Как удалось сломить неуступчивость министра? Рассказывают, что однажды генерал Маргелов привел свой самый крутой, как сегодня принято говорить, аргумент, бросил в «бой» свой главный козырь. Маршал Гречко на очередную просьбу Маргелова об испытаниях начал говорить о чрезмерном риске в осуществлении проекта «Кентавр», а затем спросил:
— Ты хоть понимаешь, Василий Филиппович, на что идешь? И потом, кого посадишь в машины?
— Надежных, проверенных офицеров-десантников. Первым пойдет мой сын Сашка! Он согласен.
Андрей Гречко, не найдя больше слов, лишь развел руками: мол, раз так, проводи испытания.
В середине декабря 1972-го Леонид Зуев, Александр Маргелов и пятеро дублеров (курсанты Рязанского училища и спортсмены Центрального спортивного парашютного клуба ВДВ) под руководством заместителя командующего по воздушно-десантной службе генерал-лейтенанта Ивана Лисова на специальном тренажере у подмосковной деревни Медвежьи Озера прошли заключительную подготовку к десантированию внутри боевой машины.

Отгремели новогодние праздники 1973-го, и 5 января (испытания проводились на парашютодроме «Слободка» близ Тулы) Ан-12 поднял на своем борту в воздух БМД с экипажем внутри. Зафиксированные в креслах «Казбек-Д», сидят на месте механика-водителя боевой машины командир экипажа подполковник Леонид Зуев, наводчика-оператора — старший лейтенант Александр Маргелов. Еще мгновение, и наступают минуты подвига, мужества, самоотверженности, профессионализма.
Рассказывает Александр Маргелов:

                                                                     Александр Васильевич Маргелов

— Машина плавно перевалилась через обрез грузолюка — до земли 800 метров. Как гигантский маятник с центром качания вокруг вытяжного парашюта, наш «утюг» сначала завалился на 135 градусов от горизонтали, затем стал раскачиваться с постепенно уменьшающейся амплитудой.

Раскрылись тормозные, а затем и основные парашюты. Перевернувшись в первый момент вниз головой, мы несколько секунд испытывали состояние, близкое к невесомости. В воздух поднялся невесть откуда взявшийся в машине хлам... В следующий момент все гулко ухнуло на пол и потом еще некоторое время там перекатывалось, пока машина «изображала» из себя маятник.
Отказала радиосвязь. Пришлось ориентироваться по личным ощущениям да по показаниям приборов (высотомер после раскрытия многокупольной системы равномерно приближал к земле, а вариометр застыл на скорости снижения около 6 м/сек). «Второй», я — «Первый»! — услышал я голос командира, — прими позу изготовки, сейчас будет земля!». «Первый», я — «Второй», понял, принять позу изготовки». И тут последовал резкий, перекатывающий удар. Наши головы мгновенно «выбили морзянку» из заголовников, и все замерло. Неожиданная тишина навалилась на нас, ощущение, будто мы одни в мире. Но это продолжалось лишь мгновение. Не сговариваясь, стали освобождаться от привязных систем. Освободив машину от парашютной системы и платформы, быстро заняли свои места внутри: Леонид — за рычагами, я — в башне. Пока он заводил двигатель, я выискивал, поворачивая башню, цели для обстрела. Есть! И сразу, с началом движения, бухнуло орудие «Гром» — конечно же, эта была имитация, и последующая стрельба из пулемета велась холостыми, но в первом эксперименте это было не главное...
Главным было другое. Эксперимент удался в целом, он подтвердил идею командующего, теперь десантники сразу после приземления могли вступать в бой.
Вслед за Леонидом Зуевым и Александром Маргеловым, первыми в мире совершившими уникальное десантирование, пошли другие «надежные, проверенные десантники». Сотни солдат, сержантов, офицеров ВДВ повторили позже бросок «Кентавра». Причем все десантирования с людьми прошли успешно.

На очереди была еще более сложная и ответственная задача — освоить десантирование части экипажа внутри БМД-1 на парашютно-реактивной системе (ПРС) — без платформы. На очереди была программа «Реактавр» («Реактивный кентавр»). В системе вместо нескольких применили один, более экономичный и легкий парашют (купол площадью 540 квадратных метров).

 Систему монтировали и перевозили непосредственно на БМД — в отличие от многокупольной, присоединявшейся к машине на аэродроме перед вылетом.

Весила она около тонны. «Реактавр» спускался из самолета со скоростью вчетверо большей, нежели «Кентавр»(до 25 метров в секунду), в момент приземления скорость вертикального снижения гасилась до нуля за счет тяги реактивных двигателей.

В ходе подготовки к новому эксперименту 26 августа 1975-го испытывается комплекс совместного десантирования (КСД). Два человека приземлялись в БМД, а четыре — рядом, в специальной кабине, смонтированной на платформе.
— Меня вызвал отец, — вспоминает Александр Маргелов, — и сказал, что нужно прыгнуть на КСД. Я в ответ: «Готовлюсь по программе «Реактавр», зачем мне КСД?» «Для тренировки», — отрезал отец и поручил мне возглавить экипаж.
Офицеры НТК выехали в Рязань, в полк, которым командовал Владислав Ачалов (впоследствии командующий ВДВ), и испытание КСД состоялось.

                                                       Владислав Алексеевич Ачалов

Капитан Александр Маргелов с майором Александром Петриченко и двумя сержантами десантировались в кабине, на платформе, а майор Леонид Щербаков с одним десантником — в БМД-1. Во время снижения КСД майор Александр Петриченко в соответствии с заданием совершил экспериментальный прыжок со снижающейся системы — единственный в мировой истории.
Словом, подготовка к испытаниям «Реактавра» шла напряженнейшая. Людей волновала надежность парашютной реактивной системы. Расчетная равнялась 0,95, т.е. на сто применений — пять отказов. Всего провели 47 испытаний и результаты считали обнадеживающими: система хотя и сложная, но гораздо легче (на целую тонну) и совершенней парашютно-платформенных средств. Желающих «полетать» на БМД было немного (при последнем десантировании разбился любимец десантников пес Буран), но они были. Командующий доверил возглавить экипаж сыну — майору Александру Маргелову, роль механика-водителя поручали подполковнику Леониду Щербакову. Опять первыми были офицеры научно-технического комитета ВДВ. И пошли они на эксперимент осознанно, а не в качестве «подопытных кроликов», как потом некоторые пытались окрестить их поступок. Ради чего подвергли себя опасности офицеры? Новый проект здорово увеличивал потенциал десанта при выполнении боевых задач.
А теперь о самом прыжке. Он состоялся зимой, 23 января 1976 года, на парашютодроме 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии Кислово, что под Псковом. Специально выбрали снежное, сугробное место, чтобы приземление было мягче, реактивная система срабатывала все же достаточно жестко — погасить скорость спуска до 25 метров в секунду непросто. Однако испытателям не повезло — БМД плюхнулась в самый центр укатанной ледяной дороги. И все же посадка удалась. Машина тут же помчалась по трассе, экипаж вышел на огневой рубеж и превосходно отстрелял. «Реактавр» приняли на вооружение.

Итак, 23 января 1976-го впервые в мире осуществлен сброс боевой техники вместе с экипажем из самолета с использованием парашютной реактивной системы. Радость успеха с десантниками разделили специалисты коллективов конструкторского бюро (главный конструктор — Алексей Привалов) Московского агрегатного завода «Универсал», создавшие системы десантирования для «Кентавра» и «Реактавра», ГНИИ авиационной и космической медицины (начальник института — генерал-майор медицинской службы Николай Рудный), определившие предельные перегрузки для испытателей, завода «Звезда» (главный конструктор — Гай Северин), подарившие десанту кресла «Казбек-Д», большая группа военных специалистов. И, конечно же, командующий войсками Василий Маргелов — неутомимый руководитель программы. В августе 1996-го Александру Маргелову и Леониду Щербакову за проявленные мужество и героизм присвоено звание Героя Российской Федерации. Александр Маргелов носит еще одно высочайшее звание — мирового рекордсмена по десантированию вместе с боевой техникой. На его счету два полета внутри БМД и один — совместно с БМД. Подобного мировая история не знает.

Как сложилась судьба испытателей, ходивших по лезвию бритвы? Александр Маргелов, он, к слову, совершил 145 прыжков с парашютом, окончил экстерном десантное училище, факультет руководящего инженерного состава Военной академии бронетанковых войск. В 1980-м по заключению врачей отстранен от прыжков и ушел в систему специальной военной торговли. Затем перешел в Государственную компанию «Росвооружение», где работает и сегодня.
Леонид Щербаков после двух полетов на БМД продолжал трудиться в НТК Воздушно-десантных войск. В 1979-м поступил в Военную академию Генерального штаба, а после окончания служил на Северном Кавказе, в Группе советских войск в Германии, Главной инспекции Министерства обороны СССР, генерал-лейтенантом ушел в запас.
Своя биография у Леонида Зуева. После «Кентавра» он служил заместителем командира полка, а затем заместителем командира известной на весь мир тульской 106-й воздушно-десантной дивизии по парашютно-десантной подготовке. С этой должности и уволился в запас. Он частый гость у сегодняшних десантников. Свои беседы всегда начинает с истории герба дивизии, на котором изображен кентавр.

Точка в большой программе «Кентавр» поставлена учеником и последователем Маргелова сегодняшним командующим Воздушно-десантными войсками генерал-полковником Георгием Шпаком и экипажем во главе с выпускником Рязанского высшего воздушно-десантного командного училища имени генерала армии В.Ф.Маргелова гвардии старшим лейтенантом Вячеславом Коневым. Появление в войсках более сложной техники подвигло Георгия Шпака завершить начатое Василием Маргеловым: десантировать внутри БМД не двух человек, а весь экипаж. 20 августа 1998 года впервые в мировой истории осуществлен новый необычный эксперимент. Какой? Небольшая предыстория.
В конце 80-х на базе парашютной бесплатформенной системы «Шельф» разработан комплекс для десантирования боевой машины нового поколения БМД-3 (с мощным вооружением, утолщенной броней), получивший название ПБС-950 «Бахча». Система (до 12 куполов) монтируют на самой боевой машине. Удар о землю гасит воздушная амортизация, скорость снижения у земли — до 10 метров в секунду.

                                                                           ПБС-950 “ Бахча “

Главное же достоинство «Бахчи» состоит в том, что она позволяет десантировать экипаж БМД-3 в полном составе внутри машины. Этому способствуют в немалой степени и конструкторские особенности БМД-3, не имеющей аналогов в мире, — усовершенствованная ходовая часть, превосходная гидравлика, универсальные штатные сиденья с системой амортизации для всего экипажа.
Однако вернемся к 20 августа 1998-го. Из докладной руководителя учений генерал-майора Станислава Семенюты командующему ВДВ генерал-полковнику Георгию Шпаку: «20 августа 1998 года в ходе десантирования 104-го гвардейского парашютно-десантного полка на площадку приземления впервые в мировой истории было осуществлено десантирование всего экипажа в количестве 7 человек внутри БМД-3. Оно осуществлялось в сложных метеоусловиях, за пределами допустимых «Руководством по воздушно-десантной подготовке», — скорость ветра по высотам превышала 15 м/сек, у земли — 7-8 м/сек, в порывах — 10 м/сек. В ходе десантирования экипаж БМД проявил мужество и отвагу, в экстремальной ситуации действовал слаженно и уверенно. После приземления экипаж под руководством старшего лейтенанта Конева В.В. в предельно сжатые сроки, перекрыв норматив в 1,5 раза, перевел свою боевую машину в готовность к боевому применению и в составе полка продолжил выполнение задачи, поставленной командованием. Экипажем в ходе учений осуществлено форсирование реки Великой, которая после продолжительных дождей разлилась и имела очень сильное течение. После «захвата» плацдарма на берегу Великой, экипажем осуществлен 100-километровый марш в район полигона Струги Красные, где была проведена стрельба в составе полка. Взвод, которым командовал старший лейтенант Конев В.В., максимально использовал возможности вооружения, выполнил поставленную задачу на оценку «отлично».

А теперь небольшие штрихи к этому документу. Экипаж десантников находился уже в грузоотсеке Ил-76, когда на площадке приземления не на шутку разыгрался ветер. Погодные условия превышали критические параметры, на которые рассчитана система «Бахча». Однако генерал-полковник Георгий Шпак, заслушав командира дивизии генерал-майора Станислава Семенюту и с десяток специалистов, отдал приказ на десантирование. «Орлам» (позывной экипажа) он поступил за несколько минут до взлета. А вскоре Ил-76, пилотируемый командиром полка ВТА военным летчиком-снайпером полковником Сергеем Никифоровым, взяв старт, выходил в заданную точку десантирования.

 О напряженнейших минутах вспоминает гвардии старший лейтенант Конев:
— Как только прозвучала команда «Пошел!», наша машина медленно двинулась по монорельсу вниз, к краю грузового люка. Затем резкий провал в пустоту, силой тяжести меня прижало к креслу. Свободное падение длилось секунды три-четыре. Потом, почувствовав сильный толчок, я понял: сработала парашютная система. Один за другим наполнялись воздухом купола, и наша машина приняла горизонтальное положение. Через минуты две-три по радио поступила команда: до земли 100 метров. Я продублировал команду экипажу, сгруппировался. Краем глаза смотрел в триплекс и видел, что из-за порывистого ветра машина идет к земле боком, началась сильная тряска. Но ремни крепления выдержали сильную нагрузку, и приземление прошло штатно...
Назовем тех, кто совершил прыжок «Кентавра» целым экипажем. Это гвардии старший лейтенант Вячеслав Конев, гвардии младшие сержанты Алексей Аблизин и Замир Билимихов, гвардии ефрейтор Владимир Сидоренко, гвардии рядовые Денис Горев, Дмитрий Кондратьев и Зураб Томаев.

                                                                     система ПБС-950

Повторить проект «Кентавр», если верить западной печати, пытались французы, посадившие, на всякий случай, в боевую машину человека, приговоренного к смертной казни. Попытка, к слову, единственная за рубежом, не удалась — человек погиб.
Программы «Кентавр» и «Реактавр» — легендарная страница в истории российских Вооруженных сил. «Кентавр» и «Реактавр» — это мужество десантников, героизм испытателей, высочайший интеллект создателей техники, непревзойденные новейшие российские технологии. И, конечно же, это вулканирующая энергия Василия Маргелова — основателя и создателя современных Воздушно-десантных войск. Всю свою жизнь он не боялся брать ответственность на себя, а главное — верил в людей. Верил в тех, кого сам учил и воспитывал, в первую очередь — личным примером. Некоторые обвиняют его в отсутствии отцовских качеств. Этого не было. Как свидетельствует порученец командующего, когда «седлали» «Кентавра», Василий Филиппович Маргелов держал в кармане шинели заряженный одним патроном пистолет.

                               Тактико-технические характеристики парашютно-реактивных систем

Анатолий ДОКУЧАЕВ
Фото Виктора ГРИБОВА,
Владимира НИКОЛАЙЧУКА
и из семейного архива Александра МАРГЕЛОВА