Как Россию ввергли в мировую войну

1 августа 1914 года наша страна вступила в мировую войну, участие в которой на стороне Антанты было России  совершенно невыгодно.

Для России было бы выгоднее участие в первой мировой войне не на стороне Англии и Франции, а на стороне Германии и Австро-Венгрии. Почему же Россия всё-таки выступила на стороне Антанты.

После того, как 28 июня 1914 Гаврила Принцип  совершил в Сараево убийство наследника австрийского престола эрцгерцога Франца Фердинанда, ни Австрия, ни Германия не считали войну неизбежной. Тревога, поднявшаяся после этого события, вскоре улеглась, и Австрийское правительство поспешило заверить Санкт-Петербург в том, что не намерено предпринимать каких-либо акций военного характера. О том, что Германия еще в начале июля не думала воевать, свидетельствует и тот факт, что через неделю после убийства эрцгерцога кайзер Вильгельм II отправился на летний «отдых» в норвежские фиорды. Наступило политическое затишье, обычное для летнего сезона. Уезжали в отпуск министры, члены парламента, высокопоставленные правительственные и военные чиновники. Трагедия в Сараеве никого особенно не встревожила и в России: большинство политических деятелей с головой ушли в проблемы внутренней жизни. Все испортило событие, случившееся в середине июля: президент Французской республики Раймон Пуанкаре и премьер-министр и, одновременно, министр иностранных дел Рене Вивиани нанесли официальный визит Николаю II, прибыв в Россию на борту французского линейного корабля. 

                                                                              французский линкор

                                                                              Пуанкаре и Николай II

Немцы поняли: Россия и Франция что-то готовят, и это что-то готовится против них. Надо прямо признать, что Николай не хотел войны и всячески старался не допустить ее начала. В противоположность этому высшие дипломатические и военные чины были настроены в пользу военных действий и старались оказать на Николая сильнейшее давление. Как только 24(11) июля 1914 года из Белграда пришла телеграмма о том, что Австро-Венгрия предъявила Сербии ультиматум, Сазонов радостно воскликнул: «Да это же европейская война!».

Чему же так радовался министр иностранных дел?

Да тому же, чему и военный министр генерал от кавалерии Владимир Александрович Сухомлинов. Оба они радовались возможности обогатиться за счет войны.

                                                                    В.А. Сухомлинов

Конечно, бедными они не были, но денег никогда не бывает много, тем более, что 65-летний Сухомлинов имел 34-летнюю супругу, которая постоянно просила меха и драгоценности.

Ни для кого не секрет, что тогда, как и сейчас, министры были ставленниками тех или иных кругов буржуазии, но если сейчас Россией правят ставленники сырьевиков, то тогда министров пропихивали на их посты крупные промышленники. Вкусив во время русско-японской войны всю прелесть военных заказов, они жаждали новой, ещё более продолжительной и кровопролитной войны. Ведь чем дольше длится война, чем большие потери в людях, технике и вооружении несёт русская армия, тем больше пушек, снарядов, патронов, пулемётов, винтовок, сапог, пуговиц и портянок заказывает военное ведомство. А раз так, то военный министр получает всё больше откатов. Однако рано или поздно деньги в казне кончаются, и правительству придётся вновь обращаться к иностранным кредиторам. А раз так, то откат или, как тогда говорили, куртаж, получит уже и министр иностранных дел и даже премьер-министр.

Вспомним хотя бы, как в 1906 году  тогдашний премьер Витте добился у французских банкиров займа в 2,25 млрд. франков.

                                                                         Сергей Юльевич Витте

С этого займа Витте получал немалый куртаж – 1% от суммы займа. Россия, благодаря Витте, лезла в финансовую кабалу, а премьер получал с этого законные проценты, составившие 6525 килограммов золота, которые в нынешних деньгах (по состоянию на 1 августа 2013 года) стоят 277 миллионов 900 тысяч 337 долларов.

Если же Россия, кинув французских банкиров, выступит на стороне Германии, то война может закончится ещё до того, как русские войска доедут до фронта, ведь, как известно, на 33-й день войны германские войска были уже в 30-40 километрах от Парижа, и если бы не русское наступление в Восточной Пруссии взяли бы его без особых хлопот. Французское правительство 2 сентября бежало в Бордо, а ещё 30 августа командующий британскими экспедиционными силами во Франции фельдмаршал Джон Дентон Пинкстон Френч запросил Лондон разрешить эвакуацию английских войск с континента.

                                                                                   Джон Френч

Если бы не было русского наступления армий Самсонова и Ренненкампфа, то ситуация на западном фронте в 1914 году складывалась бы также, как в 1940 – тогда Париж был взят на 34-й день кампании.

Однако Россия, не отмобилизовав до конца армию, вторгается в Восточную Пруссию, и немцы вынуждены, приостановив наступление на Париж, перебрасывать войска под Кёнигсберг.

Кстати, первоначально нашими военными планами предусматривалось русское наступление не на Кёнигсберг, а прямиком на Берлин – Привислинский край, ныне называемый Польшей, тогда принадлежал России, и до Берлина от русской границы было всего 270 вёрст. За исключением артиллерийской лаборатории и интендантского склада III армейского корпуса, в Берлине не было никаких воинских частей. Не было их и между Берлином и польской границей – там имелись лишь пограничные части.

Однако если русские войска возьмут Берлин, война может стазу и закончиться, а надо ведь, чтобы она продлилась подольше. Поэтому срочно меняются планы, и вопреки мнению командующего Северо-Западным фронтом генерала Жилинского, две армии двинули в совершенно бесперспективном направлении.

                                                                  Жилинский Яков Григорьевич

Интересен сам факт назначения командующими двух взаимодействующих армий Самсонова и Ренненкампф – двух военачальников, которых связывала давняя вражда.

Дело в том, что ещё в 1904 году во время Ляоянской битвы Ренненкампф явно подставил Самсонова: сибирские казаки Самсонова, продемонстрировав храбрость в бою, вынуждены были сдать Ентайские угольные шахты из-за того, что кавалерийская дивизия Ренненкампфа не поддержала их и осталась на месте, несмотря на неоднократные приказы. После этого произошёл инцидент на мукденском вокзале, описанный многими очевидцами: Самсонов пришел к отходу поезда, когда Раненкампф садился в вагон, и при всех публично исхлестал его нагайкой (Цит. по: Соболева Т.А. История шифровального дела в России. М., 2002. С. 347). Мгновение спустя два генерала катались, подобно мальчишкам, по земле, обрывая пуговицы, ордена и погоны. Солидные люди, командиры дивизии били и душили друг друга, пока их не растащили случившиеся рядом офицеры. (Цит. по: Дуршмид Э. Победы, которых могло не быть. М.; СПб., 2002. С. 269–270.).

Об этом инциденте знали не только у нас, но и в Германии – за дракой двух генералов наблюдал немецкий советник майор Макс Хофман. Именно он, будучи в 1914 году уже полковником, накануне битвы под Танненбергом, в которой была разгромлена 2-я русская армия, сообщил начальнику штаба 8-й армии Эриху фон Людендорфу об этом инциденте, и Людендорф понял, что когда будут громить Самсонова, Ренненкампф вряд ли придет ему на помощь. так и случилось: 2-я армия генерала Самсонова была разгромлена, а 1-я армия генерала Ренненкампфа, не придя ей на помощь, отступила из Восточной Пруссии.

Восточно-прусская операция провалилась, и наш народ ждала длительная и кровопролитная война.

За кого нужно было воевать в первую мировую

Участие России в войне было выгодно не русским, а англичанам.

В предыдущем материале на эту тему  мы говорили о том, что участия России в первой мировой войне можно было избежать. Однако наибольших результатов в своём развитии Россия добилась бы в случае участия в этой войне на стороне Центральных держав. Если же спросить, кому было выгодно участие России в войне на стороне Антанты, то возникает вполне определенный ответ: оно было выгодно прежде всего англичанам. Выгода эта определяется хотя бы тем обстоятельством, что до войны соотношение русских долгов было совершенно иным, чем после нее. В конце войны внешний долг России составлял где-то 9,52 миллиарда долларов. В этой сумме доля Англии по данным Министерства финансов на 12 апреля 1917 года (ЦГИА ф.560, оп. 26, д. 865, л. 203) составляла 84%. 12% русских долгов приходилось на Францию, 2,3% – на Японию и около 1% – на Североамериканские Соединенные Штаты.

десяти процентов. В то же время на Англию и Францию, вместе взятые, приходилось 13% русского экспорта, а приходившийся на них процент внешнего долга составлял 74,1% (Подсчитано по «Обзор внешней торговли России по европейской и азиатской границам за 1914 год», ч.1. Пг., 1915, с.4).

Послав чисто символические силы на Западный фронт, Россия могла под шумок мировой войны беспрепятственно захватить Персию, а также взять реванш над оставшейся без английской поддержки Японией, вернув себе Южный Сахалин, Курилы и Манчжурию. Всю же войну Россия снабжала бы Германию зерном, нефтью и другими стратегическими материалами, не влезая в новые долги, а, наоборот, приобретая в лице Германии своего должника. Потом Германия рассчитывалась бы с Россией, получая репарации с Франции. Рассчитывалась бы она, правда, и с Соединёнными Штатами, так как те, видя, что чаша весов склоняется в пользу Центральных держав, начали бы помогать Германии, а в войну не вступили бы вовсе. Кроме того, России не пришлось бы рассчитываться со странами Антанты, и она конфисковала бы их активы и собственность, что, собственно говоря, она и сделала с германскими активами, собственностью и долгами сразу после начала мировой войны. Но получила она от этого всего 50 миллионов долларов. Именно сумму потом, в восемнадцатом году, немцам отдали большевики в качестве даже не контрибуции, а компенсации за конфискацию 1914 года. А уже через год эти деньги, выплаченные Лениным,  немцев по Версальскому договору заставили отдать Франции .

Как стали бы развиваться события, если бы Россия выступила не на стороне Антанты, а на стороне Центральных держав?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, давайте рассмотрим соотношение сил, сложившееся к 1914 году.

После проведения мобилизации армии воюющих стран имели следующий численный состав:

Как видно из приведенных данных, Антанта сумела мобилизовать в 1,65 раз

большие вооруженные силы, чем Центральные державы. За счет чего она получила такое превосходство? За счет России. Если бы России не было в составе Антанты, совокупная численность вооруженных сил Англии и Франции составила бы 4 миллиона 781 тысячу человек. Уже и в этом случае этом случае Центральные державы превосходили бы страны Антанты по численности армий в 1,28 раза. Если бы на стороне Центральных держав выступила бы и Россия, то тогда эта гипотетическая коалиция выставила бы против Антанты армии общей численностью 11 миллионов 460 тысяч человек, и превзошла бы Антанту в 2,4 раза. В дальнейшем Россия выставила в дополнение к 208 имеющимся еще 568 только пехотных полков, Это не считая стрелковых, гренадерских и кавалерийских Но кто-то может возразить, что численный состав это не главное, а главное – это количество вооружений. Давайте, сравним и эти показатели. Начнем с количества полевой артиллерии:

Соотношение опять в пользу Антанты, правда, преимущество не такое значительное, как в случае с личным составом – в 1,3 раза. Но этот выигрыш опять-таки получается за счет России. Если бы Россия осталась нейтральной, то 9433 австрийским и германским орудиям противостояли бы лишь 5460 англо-французских пушек. Тогда Центральные державы превосходили бы Антанту по артиллерии в 1,7 раза. А если бы к этим орудиям добавилась бы артиллерия Российской империи, трехдюймовые полевые пушки которой были на тот момент лучшими орудиями этого класса, то тогда этим 5460 орудиям союзников было бы противопоставлена 16 281 пушка. Превосходство было бы трехкратным.

                               Трехлинейка системы Мосина – главное русское оружие периода первой мировой.

– Но не пушки главное, – опять скажут некоторые.
– Хорошо, давайте посмотрим на аэропланы.
Россия – родина авиации. Когда братья Райт, взлетевшие с катапульты 17 декабря 1903 года и пролетавшие на своем техническом угробище всего 59 секунд, еще сидели за школьной партой, на самолете собственной конструкции уже 4 июня 1882 года летал генерал-майор Александр Федорович Можайский (<><>про это ТуТ →). Да и к 1914 году Россия имела самолетов больше, чем все вместе взятые ее союзники, а качество их было лучше. Чего стоил один только первый в мире специализированный бомбардировщик Илья Муромец.

 
                     Посмотрим на количественное соотношение авиации:

Таким образом, 1,5-кратное преимущество Антанты в авиации опять обретается за счет России. Если бы не Россия, Антанта имела бы 186 самолетов против 297 германо-австрийских и уступала бы Центральным державам по этому показателю в 1,6 раза. Если же Россия выставила бы свою авиацию на стороне Германии и Австро-Венгрии, то тогда общее количество самолетов, выставленных против Англии и Франции, равнялось бы 560. Округленное соотношение, как и в случае с артиллерией, снова трехкратное.
–Так не одним лишь вооружением воюют страны между собой. Есть ведь еще военно-экономический потенциал, – не будут униматься оппоненты..
– Хорошо, давайте упустим из виду то обстоятельство, что этот военно-экономический потенциал не успел бы реализоваться при той скоротечности, с которой русско-германско-австрийские силы разбили бы англо-французскую коалицию. Посмотрим на соотношение военно-экономических показателей. Начнем с выплавки стали. Все страны Антанты, включая Россию, вместе выплавляли стали 20,27 миллионов тонн в год. Центральные же державы – 19,83 миллионов тонн. То есть у Антанты было, хотя и весьма незначительное, но все-таки преимущество. Но, если хотя бы убрать из Антанты Россию, то тогда останется 16,02 миллиона тонн. Преимущество, правда, тоже незначительное, перейдет на сторону Центральных держав. Если же переместить Россию в германо-австрийский лагерь, то преимущество 24,08 миллиона тонн против 16,02 миллиона станет вполне ощутимым.

                                                                   Германцы атакуют

То же касается и продукции машиностроения. Если все приравнять к рублям, то все страны Антанты, включая Россию, вместе производили продукции машиностроения на сумму 1 миллиард 73 миллиона рублей. Центральные державы – 1 миллиард 499,6 миллионов рублей. Таким образом, не только без России, но и при наличии России в лагере противника Германия и Австро-Венгрия производили такой продукции больше почти в полтора раза. Если же Россию переместить на сторону Центральных держав, то соотношение будет 1715,6 : 857 в пользу Центральных держав. То есть, практически ровно в два раза. Похожие результаты получатся и при сравнении других экономических показателей. Таким образом, следует признать, что даже в случае, если бы война приняла затяжной характер, чаша весов все равно склонилась бы в сторону коалиции России, Австрии и Германии.

–  Но ведь русским недоставало тяжелой артиллерии, – опять скажут некоторые, – ведь тяжелых орудий Россия могла выставить всего 240 штук, в то время как даже Австро-Венгрия имела их 506.
– А нужна ли она в маневренной войне? – отвечу я вопросом на вопрос. Ведь то, что первая мировая война приняла позиционный характер, виновато именно то обстоятельство, что ни одна из сторон не обладала подавляющим преимуществом. Преимущество в 1,3 – 1,65 раза – это не то преимущество, которое делает победу легкой и бесспорной. Поэтому-то Антанте и пришлось привлекать сначала Италию, потом Америку, чтобы это преимущество сделать более существенным. И все равно, Германию взяли только измором. Вот когда стороны зарылись в окопы, тогда и понадобилась тяжелая артиллерия. Но даже и в этом случае Центральные державы имели 2582 тяжелых орудий против 1428 союзнических, в число которых включены и те 240 русских мортир и гаубиц. Без русских орудий это было бы лишь 1188 стволов. Да и потом, не решено еще, что считать тяжелой артиллерией, а что не считать. Так, 105-миллиметровая французская гаубица системы Шнейдера относится к легким орудиям. Аналогичную по предназначению русскую 48-линейную (122 мм) гаубицу образца 1909 года также относят к полевой артиллерии. Однако французская 120-миллиметровая гаубица, имеющая сходные характеристики с 48-линейной русской относится почему-то уже к тяжелой артиллерии. Так что, если к тем 240 орудиям добавить 864 48-линейные гаубицы, то это будет уже не 240, а 1104. Если же из 1428 союзнических тяжелых орудий вычесть 615 120-миллиметровых гаубиц, переведя их в разряд полевой артиллерии, как наши 48-линейные, то тогда получится не 1188, а 813. Просто преимущество нашей гаубицы было в том, что она была легче и, следовательно, возилась на конной тяге. Поэтому она могла использоваться и для стрельбы шрапнелью по открытой пехоте, и для разрушения полевых укреплений осколочно-фугасными снарядами. Французская же 105-миллиметровая гаубица блиндажи разрушать не могла – снаряд слабоват. А 120-миллиметровое орудие транспортировалось тихоходным паровым локомобилем, что не позволяло использовать его в маневренной войне.

Часто сравнивают соотношение артиллерии в германском и русском пехотном корпусах. Мол, на русский корпус полагалось лишь 12 гаубиц. А вот у немцев... Как хорошо, что эти арифметики не служили в нашем Генеральном штабе. Спросите сначала этих арифметиков, а сколько было тяжелых орудий во французском корпусе. Они почешут репу, откроют справочники и скажут: ноль. Вся французская тяжелая артиллерия была не в корпусах, а в армиях. У нас же с этим обстояло еще лучше. Хоть наша тяжелая артиллерия и была мала по своей численности, вся она была сосредоточена в резерве Главного командования и выдвигалась на тот участок, где намечалось наступление.

Поэтому у нас был Брусиловский прорыв, а у немцев и французов ничего подобного за всю войну не было. Мы уже видели, что Германия превосходила в артиллерии англо-французов. Но почему же тогда она не смогла реализовать это преимущество? Да потому, что вся артиллерия была распределена между корпусами. Это-то и не позволяло создавать высокие плотности артиллерийского огня. Знаете, за что Сталин разжаловал Кулика из маршалов в генерал-майоры? Да именно за то, что тот предложил по немецкому образцу раздать тяжелую артиллерию по корпусам. Направил он это предложение в Генеральный штаб, начальником которого был на тот момент Борис Михайлович Шапошников. Шапошникова чуть удар не хватил. Он созвонился с Николаем Николаевичем Вороновым и вместе они пошли к Сталину. Сталин сразу понял, в чем тут дело и приказал Кулика, который раньше был его любимцем, близко к артиллерии не подпускать, а начальником артиллерии Красной Армии назначил Воронова.

                                   русские солдаты в Варшаве

Но в той войне, которая бы закончилась до наступления 1915 года, тяжелая артиллерия просто не успела бы принять участия. Не успела бы в этой войне принять участия и большая часть британской армии. До начала 1915 года в Европу успело прибыть лишь 4 пехотных и 1,5 кавалерийских дивизии – всего 87 тысяч человек при 328 орудиях. Поэтому в маневренной войне воевать пришлось бы главным образом против Франции. И в такой войне главным родом войск являлась в те времена кавалерия и легкая конная артиллерия.
Не успел бы сказаться и малый запас снарядов. Вот, говорят, снарядов мало запасли. Как выяснилось, 7 миллионов 108 тысяч 605 снарядов, то есть, в среднем, по тысяче штук на орудие, действительно оказалось мало для затяжной позиционной войны. Но Франция-то имела и того меньше – по 800 штук. А вот, если бы война не приняла затяжного характера, вот тогда этих снарядов бы вполне хватило. В среднем, в маневренный период войны русская армия расходовала по 300 снарядов в месяц на одно орудие. Если учесть с одной стороны то, что на 33-й день войны германские войска были уже в 30-40 километрах от Парижа, а с другой, что в случае участия России в войне на стороне Германии, не понадобилось бы отправлять на Восток 11-й пехотный и Резервный Гвардейский корпуса и 8-ю кавалерийскую дивизию, то война закончилась бы дней за сорок. Значит, тот запас, снарядов, который был накоплен русской армией перед войной, до окончания кампании не был бы еще израсходован. А ведь уже 28 августа военный министр Александр Мильеран – будущий премьер, а затем и президент Франции – призвал правительство переехать в Бордо, а Париж объявить открытым городом. Два дня спустя, 30 августа командующий британскими экспедиционными силами во Франции фельдмаршал Джон Дентон Пинкстон Френч запросил Лондон разрешить эвакуацию английских войск с континента. Лишь срочно прибывший в штаб Френча военный министр Великобритании Китченер уговорил фельдмаршала повременить с эвакуацией на 10 дней.
Соотношение кавалерийских сил на Западном фронте было к началу войны примерно равным: 10 германским дивизиям противостояли 10 французских и одна бельгийская. Поэтому-то, проиграв битву на Марне, Германия, как ни старалась, так и не смогла обойти открытый левый фланг французов. Но если бы к 10 германским кавалерийским дивизиям прибавилась 21 русская, то тогда выполнение этой задачи было бы гарантированным. Не стоит забывать и о том, что в случае, если бы Россия вступила в войну на стороне Центральных держав, в войну вступила бы также и Италия, входившая в Тройственный союз еще с 1882 года, то есть со дня его создания. И если бы к коалиции России, Австро-Венгрии и Германии присоединилась еще и Италия, то вступила бы в силу Военно-железнодорожная конвенция 1888 года. А это значит, что уже на 5-й–6-й день от начала германской мобилизации две итальянских кавалерийских дивизии разгружались бы в Страсбурге. Еще через 10 дней в Страсбург и Фрейбург прибыли бы три итальянских пехотных корпуса – весомое дополнение к германским и русским силам. Италия не вступила в войну и 1 августа объявила о своем нейтралитете в начавшемся конфликте, поскольку он начался из-за агрессивных действий Австрии против Сербии и не представляет для Италии «казус фёдерис» – случаем исполнения союзных обязательств.
Но самым весомым дополнением, не считая, конечно, русских войск были бы войска Австро-Венгрии. Особенно ее кавалерия – знаменитые венгерские гусары. Гибли бы они не на полях Галиции, а на равнинах Фландрии.
Да и битву на Марне немцы проиграли лишь потому, что к началу сентября соотношение сил на фронте от Парижа до Вердена изменилось в пользу союзников. К началу Марнского сражения 56 пехотных и 10 кавалерийских дивизий – 1миллион 82 тысячи человек, 2816 легких и 184 тяжелых орудия у союзников против 44 пехотных и 7 кавалерийских дивизий – 900 тысяч человек, 2928 легких и 436 тяжелых орудий у немцев.
Соотношение это изменилось лишь потому, что успешное наступление русских армий в Восточной Пруссии вынудило германское командование снять с Западного фронта и направить в Восточную Пруссию те самые два корпуса и одну кавалерийскую дивизию. До этого же Германия выиграла все пограничные сражения и сорвала все попытки союзников остановить германское наступление на Париж.
Таким образом, следует признать, что в случае участия России в первой мировой войне на стороне Центральных держав победа такой коалиции была бы быстрой и легкой, а выгоды России гораздо более существенными, чем в случае ее так и не состоявшейся победы в войне на стороне Антанты.