Перед этим англичане с трудом сокрушили Испанию с пьедестала владычицы морей, кстати не без помощи Франции, и на пути к мировому господству неизбежно столкнулись с новым политическим соперником на континенте. Кроме этого Англия превращалась в промышленную державу и стремилась расширить свои заморские колонии для расширения колониальной торговли. Со времён Людовика XIV это соперничество по колониальным причинам ещё более обострилось, англо-французские войны шли тогда почти беспрерывно и были очень кровопролитными. Обильное кровопролитие не прибавляло авторитета властям обеих сторон и после Семилетней войны соперничество стало приобретать преимущественно лицемерные, подковёрные и иезуитские формы. Особую популярность тогда приобрели неожиданные, изощрённые, коварные и вероломные взаимные удары в поддых и в просак. Первыми в этом деле преуспели французы. Они с помощью опального британского принца Генри (младшего брата английского короля) нащупали слабое звено в длинной цепи британских колоний. Французы идейно, морально и материально щедро спонсировали инсургентов северо-американских колоний. В армии инсургентов в изобилии сражались французские «добровольцы», в том числе на высоких командных должностях. Так, например, генерал Лафайет был начальником штаба повстанческой армии, а полковник Костюшко командовал сапёрными частями. Многочисленные «добровольцы» так спешили оказать интернациональную помощь, что не удосужились оформить отставку, или хотя бы отпуск, т.е. являлись действующими офицерами французской армии. Дабы замять этот скандал их бывшие командиры заочно и задним числом оформили им «бессрочные отпуска …по личным обстоятельствам …с сохранением жалованья». Повстанцы почти безнаказанно и неистово бесчинствовали в мятежных штатах, а когда наступала угроза расплаты, скрывались за границу и отсиживались во французском Квебеке. После нескольких лет борьбы Британия вынуждена была признать независимость северо-американских штатов. Это была звонкая оплеуха. Новое британское правительство торжественно пообещало парламенту и королю сотворить ассиметричный ответ французам, от которого им мало не покажется. И это им вполне удалось. Британцы щедро и без разбору спонсировали разношёрстную, разнопородную и разновекторную французскую оппозицию, взращённую самой властью в мутных водах французского Просвещения (читай Перестройки) и сотворили такую бузу в самой Франции, что потомки назовут эту смуту не иначе как Великой Французской революцией. Разумеется, в обоих этих случаях главными были внутренние причины и предпосылки, но и влияние на эти события агентов, спонсоров и идеологов геополитических соперников было колоссальным. 

Желание поставить геополитическому сопернику подножку, подсечку или растяжку, помочь ему обезумиться, обкуриться, шизануться при помощи какой-нибудь Перестройки или Реформации, подскользнуться, а ещё лучше опрокинуться и полететь с обрыва вниз головой, причём по всеобщему мнению исключительно по собственному желанию, это в международной жизни вполне по понятиям и практикуется от сотворения мира. В отношениях Англии и Франции многочисленные иностранные и внутренние агенты, спонсоры и добровольцы, гуляли по мятежным провинциям как у себя дома, возбуждали и спонсировали бесчисленные мятежи и бунты, воевали в незаконных вооружённых формированиях, дело доходило порой и до прямой военной интервенции. Революция во Франции ещё более усилила англо-французскую вражду. К политической, колониальной и торговой борьбе добавилась борьба идеологическая. Англия смотрела на Францию как на страну беспорядков, якобинцев, анархистов, развратников, сатанистов и безбожников, она поддерживала эмиграцию и блокировала Францию, чтобы ограничить распространение революционных идей. А Франция смотрела на Англию как на «колосс на глиняных ногах», державшийся на мыльных пузырях ростовщичества, кредитования, банковских счетов, национальном эгоизме и грубом материальном расчёте. Англия для Франции превратилась в «Карфаген», который необходимо было уничтожить. Но в мутных водах этой великой французской смуты английские агенты, спонсоры и добровольцы так заигрались, что проморгали и недооценили приход к власти Бонапарта. От него британцам были одни только неприятности. Ещё вступая на пост первого консула, Наполеон получил от председателя Конвента Барасса наказ: «Помпей не колебался, уничтожая пиратов на морях. Более чем римский флот - развяжи борьбу на морях. Иди и накажи Англию в Лондоне за её преступления, остававшиеся долгое время ненаказанными». 

На первый взгляд такая трактовка истоков и причин наполеоновских войн может показаться упрощённой и одноцветной. Действительно не хватает красок, эмоций и наукообразия. Но как учил нас классик, для того чтобы понять истинную суть картины, нужно мысленно отбросить палитру и представить под ней сюжет нарисованный творцом на холсте углем. Вот если исходить из этой методы и отбросить демагогию, идеализм и псевдонаучность, то получится в самый раз, одна неприкрытая и голая, хотя и циничная правда. Ещё в самые далёкие времена, для украшения природной натуры политики и прикрытия этой циничной правды были придуманы красочные дипломатические одежды – специальные язык, протокол и этикет. Но для аналитика эти политесы глубоко фиолетовы, ибо они способны лишь замутить, а не прояснить ситуацию, он обязан увидеть голую правду. Его задача и обязанность обнажить сюжет, распутать клубок лицемерия, ханжества и противоречий, освободить правду от оков наукообразия, а если нужно то и безжалостно препарировать её тело и душу, разложить до молекул и сделать доступной для самого простого понимания. И тогда всё будет в самый раз. Однако вернёмся к наполеоновским войнам.

Борьба на море закончилась разгромом Нельсоном французского флота при Трафальгаре, и проект похода в Индию оказался неосуществимым. Не привела к подрыву экономики Англии и установленная Бонапартом континентальная блокада. Вместе с тем военные успехи Бонапарта на континенте поставили все европейские народу в полную зависимость от него. Австрия, Пруссия, Италия, Голландия, Испания и германские княжества были в полной зависимости. Королями многих стран были поставлены братья Наполеона: в Вестфалии - Жером, в Голландии - Люис, в Испании – Иосиф. Италия была превращена в республику, президентом которой был сам Наполеон. Неаполитанским королём был поставлен маршал Мюрат, женатый на сестре Наполеона. Все эти страны составили континентальный союз, направленный против Англии. Границы их владений произвольно менялись Наполеоном, они должны были поставлять войска для войн империи, обеспечивать их содержание и вносить взносы в имперскую казну. В итоге господство на материке стало принадлежать Франции, господство на морях осталось за Англией.

Россия, будучи континентальной державой, не смогла остаться в стороне от наполеоновских войн, хотя поначалу очень на это рассчитывала. Ни Англия, ни Франция никогда не были искренними друзьями и союзниками России, поэтому, когда они сцепились между собой в смертельной схватке, матушка Екатерина действовала сугубо из своего любимого соображения: «а какая России от этого польза?». А польза была, и она была в плоскости русско-польских отношений. Зигзаги русско-польских взаимоотношений невозможно рассматривать безотносительно особенностей польского менталитета. В смысле ментальности поляки уникальный народ, даже по меркам беспредельного европейского ханжества, лицемерия и политической проституции. Они люто ненавидят всех своих соседей, причём русские, вопреки распространённому у нас мнению, в этой ненависти далеко не на первом месте. Жить им в таком окружении очень непросто и очень опасно, поэтому для своей безопасности они традиционно ищут спонсоров и покровителей за морем, за океаном. Под их протекцией и патронатом поляки неистово и безнаказанно пакостят всем своим соседям, вызывая в них не менее лютую неприязнь. Но жизнь то штука полосатая, полоса светлая, полоса чёрная. И вот в период чёрной полосы, когда их тогдашний главный спонсор и протектор Франция впала в жуткую смуту, соседи Польши, а именно Пруссия, Австрия и Россия быстро забыли на время о своих взаимных неурядицах и начали дружить против Польши. Эта дружба закончилась двумя разделами Польши. Напомню, что ещё в 1772 году Россия, Австрия и Пруссия, подобрав подходящий момент, уже произвели первый раздел Польши, в результате чего Россия получила восточную Белоруссию, Австрия – Галицию, а Пруссия – Померанию. В 1793 году благодаря французской смуте наступил новый подходящий момент и произошёл второй раздел Польши, по которому Россия получила Волынь, Подолию и Минскую губернию, Пруссия – Данцигскую область. Польские патриоты подняли восстание. В Варшаве образовалось Временное правительство, король был арестован, и была объявлена война России и Пруссии. Во главе польских войск встал Т. Костюшко, против восставших командующим был назначен А.В. Суворов. Русские войска штурмом взяли пригород Варшавы – Прагу, Костюшко был взят в плен, Варшава капитулировала, главари восстания бежали в Европу. Русско-прусские войска заняли всю Польшу, затем последовало окончательное уничтожение Речи Посполитой. Король отказался от престола, а Россия, Австрия и Пруссия в 1795 году произвели третий раздел Польши. Россия получила Литву, Курляндию и западную Белоруссию, Австрия – Краков и Люблин, а Пруссия всю северную Польшу с Варшавой. С присоединением крымских и литовских владений к России оканчивалась многовековая борьба за Ордынское наследство, со столетиями продолжавшимися войнами. С завоеванием Черномории и Крыма границы с Турцией устанавливались на западе по линии Днестра, на востоке по линии Кубани и Терека. Польско-литовское государство, несколько веков претендовавшее на лидерство в славянском мире, распалось, долгая борьба окончилась победой России. Но с решением одних проблем возникали другие. С разделом Польши Россия входила в непосредственное соприкосновение с народами германской расы, потенциально не менее опасным противником, чем поляки. «Панславизм» теперь неизбежно противопоставлялся «пангерманизму». С разделом Польши в состав России также попала одна из крупнейших в мире, на тот момент, еврейская диаспора с нарождавшимся в её недрах сионизмом. Как показала дальнейшая история, эта диаспора оказалась не менее стойким и упорным противником русского мира, чем поляки или германская раса, но гораздо более изощрённым, коварным и лицемерным. Но в ту пору это казалось мелочью по сравнению с многовековым русско-польским противостоянием. Гносеологической основой этого русско-польского антагонизма и тогда и сейчас является острое соперничество на восточно-европейском геополитическом поле за право лидерства в славянском мире. В основе лежит так называемый польский мессианизм. Согласно ему полякам отведена роль лидера среди славян, т.е. нации превосходящей остальные славянские народы по целому ряду критериев. Главную роль в мессианской концепции играет превосходство в вопросах религии. Именно страдающий польский народ искупает «первородный грех» Византии, сохраняя истинное христианство (католичество) для потомков. Это также идеологически подкрепляет ненависть поляков к протестантам-немцам. На втором месте борьба с русским славянофильством, ибо русские славянофилы отказывают полякам именовать себя «истинными славянами», что опять-же связано с принадлежностью поляков к католической религии. Поляки, по мнению славянофилов, поддавшись духовному влиянию Запада, изменили славянскому делу. В ответ на это польские историки и мыслители постоянно муссируют тему не совсем славянского (монгольского, азиатского, туранского, угро-финского и т.п.) происхождения русского народа. При этом тысячелетняя польская история преподносится как непрерывная защита Европы от диких орд татар, московитов и турок. В противопоставлении русского народа польскому, полякам постоянно приписывается более древнее происхождение, большая чистота расы и веры, более высшие нравственные устои жизни. В социальном поведении русских постоянно обыгрывается и делается акцент на такие национальные черты:
- склонность к агрессии, великодержавности и экспансии
- азиатчина с присущей ей безответственностью, изворотливостью, склонностью ко лжи, корыстолюбию, взяточничеству, жестокостью и распущенностью
- склонность к пьянству, алкоголизму и праздным увеселениям
- чрезвычайная бюрократизация общественного сознания и государственно-политической системы
- нетерпимость в отношении униатов и самой этой идеи.

Вот типичное польское представление о русских: «Мос-каль всегда разный, в зависимости от того, какой день недели, какие люди вокруг него, за границей он или дома. У русского нет понятия ответственности, собственная выгода и удобство движут его поведением. Русский человек очень мелочен и придирчив, но не потому, что хочет сделать на пользу родине, а потому, что старается для собственной выгоды, получить взятку или отличиться перед начальством. В России выгоде и удобству посвящается всё, даже Отечество и Вера. Мос-каль даже когда крадёт, делает вид, что делает благое дело». Однако, сокрушив в конце XVIII века Речь Посполитую, русские на деле доказали, что несмотря на все свои особенности и недостатки при правильном управлении лишь они одни достойны претендовать на лидерство в славянском мире. Таким образом, матушка Екатерина весьма достойно и в интересах империи использовала в конце XVIII века эту очередную англо-французскую свару. 

6 ноября 1796 года императрица Екатерина Великая скончалась. За XVIII столетие в истории России было 2 царствующих лица своей деятельностью превратившие московское государство в мировую державу. За эти царствования было успешно закончена историческая борьба на западе за господство на Балтике и на юге – за владение Черноморией. Россия была превращена в мощное государство, силы которого стали решающим фактором в европейской политике. Однако большое военное напряжение сильно отразилось на внутреннем положении страны. Казна была истощена, финансы пребывали в беспорядке, в администрации царили произвол и злоупотребления. В армии личный состав не соответствовал действительности, рекруты не доходили до полков и находились на частных работах у командного состава, большинство дворян в армии числилось лишь по спискам. Новый император Павел Петрович враждебно относился к порядкам, существовавшим при его матери. Он наметил обширные планы по поднятию престижа верховной власти, ограничению прав дворянства, уменьшению трудовой повинности и улучшению быта крестьянства, поставленного в полную зависимость от произвола помещиков. Но для проведения в жизнь этих планов нужны были не только декреты и приказания, а прежде всего последовательность проведения их в жизнь и авторитет правителя. Но ни того, ни другого у Павла не было. Он не унаследовал от матери и прадеда характера, приводившего людей в повиновение, а переменчивость его настроения создавали величайшую неразбериху. Во внешней политике Павел решил прекратить военные действия и дать стране необходимый отдых. Но страна уже плотно была вплетена в европейскую политику и международная обстановка не позволяла империи расслабиться. В европейской политике всё большее влияние оказывало французское революционное правительство. Император Павел старался не вмешиваться в европейские разборки и принимал меры против распространения заразных революционных идей. Границы были закрыты для иностранцев, русским было запрещено общение с ними, был запрещён ввоз иностранных книг, газет и даже нот. Было запрещено учиться в иностранных университетах. 

Но отсидеться в изоляции не удалось, и европейская политика всё равно сама пришла в Россию. Опрометчивое решение императора стать магистром мальтийского ордена вынудило Павла в 1798 году примкнуть к антифранцузской коалиции. Это случилось после того, как Бонапарт по пути в Египет мимоходом захватил Мальту. Павел этим поступком был взбешён и вступил в войну с Францией. Начальником австро-русских войск при походе в Италию был назначен А.В. Суворов, а при его корпусе находилось 10 донских полков. Несмотря на блестящие суворовские победы, кампания против французов из-за двурушничества австрийцев и англичан закончилась в целом плачевно. Разобидевшись на предательство столь ненадёжных союзников и ведомый непредсказуемой переменчивостью своего характера, Павел вступил в союз с Францией и объявил войну Англии. В соответствии со стратегией франко-русского союза Наполеон и Павел наметили совместный поход в Индию через Среднюю Азию и Афганистан. Стартовой точкой была назначена Астрахань. Из-за затруднений в Италии, французский корпус генерала Моро в Астрахань вовремя не прибыл, и Павел приказал выступить в поход одному Войску Донскому. 24 февраля 1801 года в поход выступили: 41 донской полк, две роты конной артиллерии, 500 калмыков. Всего 22507 человек. Армией командовал донской атаман Орлов, первой бригадой из 13 полков командовал М.И. Платов. 18 марта полки переправились через Волгу и продолжили путь. Но, слава богу, этой гибельной для казаков авантюре не суждено было сбыться.

Император Павел от природы обладал незаурядными способностями и добрыми душевными качествами, был прекрасным семьянином, но имел большой недостаток – отсутствие самообладания и склонность к впадению в психопатические состояния. Вспыльчивость его проявлялась к лицам независимо от их ранга и положения, и они подвергались жестоким и унизительным оскорблениям в присутствии других лиц и даже на глазах подчинённых. Произвол императора вызывал всеобщее недовольство и среди придворных сложился заговор с целью его устранения. В первую очередь заговорщики стали отстранять от императора лиц преданных ему и замещать их заговорщиками. Были оговорены и осуждены телохранители Павла офицеры лейб-гвардии казачьего полка братья Грузиновы. К этому же времени относится арест атамана Платова по злому навету, но он был освобождён и отправлен на Дон по случаю похода на Индию. Поход Войска Донского на Индию встревожил Англию и британский посол в Петербурге стал активно помогать заговорщикам. 

Они использовали сложные отношения императора и наследника престола Александра Павловича. Их отношения были испорчены ещё при жизни императрицы Екатерины, которая предполагала передать престол внуку, минуя сына. Отношения обострились настолько, что в Петербург прибыл племянник императрицы (жены Павла) принц Вюртембергский, которого император пообещал ввести в такое положение, которое «приведёт всех в изумление». В таких условиях в заговор был вовлечён и великий князь Александр Павлович. Ночью с 11 на 12 марта император Павел был убит. Вступление Александра на престол по всей России было встречено с радостью. 

По вступлении на престол первым манифестом была объявлена амнистия всем пострадавшим при Павле Первом. Таковых оказалось: посаженных в крепость – 7 тысяч, сосланных в разные места – 12 тысяч. Поход в Индию отменялся, казакам приказывалось возвращаться на Дон. Полки к 25 апреля благополучно возвратились на Дон без потерь в людях. Новый император, воспитанный в идеях либерализма, задался целью улучшения быта народа. Для реализации этих идей был создан негласный комитет и начались реформы. Но в отношении казачества поначалу никаких изменений не произошло, и правительство держалось порядка, указанного в своё время командующим Азовским районом фельдмаршалом Прозоровским: «Донские казаки никогда не должны быть превращены в регулярные части, так как, оставаясь иррегулярной конницей, казаки наилучшим образом выполнят свою службу исторически выработанными приёмами». Но жизнь требовала реформ и в казачьей жизни. После смерти атамана Орлова с 1801 года войсковым атаманом стал М.И. Платов и он начал реформы. 

Указом от 29 сентября 1802 года войсковая канцелярия, председателем которой был атаман, подразделялась на 3 экспедиции: военную, гражданскую и экономическую. Вся земля Войска Донского была разделена на 7 уездов, названных сыскными начальствами. Члены сыскных начальств, служили по выбору 3 года. Прежние городки назывались станицами, а деревни хуторами. В Черкасске была учреждена полиция, полицмейстер утверждался Сенатом по представлению атамана. Военной реформой были установлены штаб- и обер-офицерские чины на 60 полков. Отставка их допускалась не ранее 25 лет службы. Каждый казак получал надел земли и не платил государству никаких налогов, податей и обязан за это всегда быть готовым на службу, имея своё оружие, одежду и двух коней. Казак, которому по очереди предстояло идти на службу, мог нанимать за себя другого. К числу льгот донских казаков относились и беспошлинная ловля рыбы в донских реках, добывание соли в Манычских озёрах и курение вина. 1 сентября 1804 года по представлению Платова было учреждено «торговое казачество». Казаки, занимавшиеся торговлей и промышленностью в крупных размерах, освобождались от отбывания воинской повинности и ежегодно платили в казну по 100 рублей за всё время пребывания их сверстников на службе. Указом 31 декабря 1804 года из-за ежегодных наводнений перенесли столицу Войска из Черкасска в Новочеркасск. Казаки окончательно превращались в военное сословие, весь внутренний быт и общественное устройство сводилось к развитию и поддержанию боевых свойств легкой полевой конницы. По тактике и ведению боя это было полным наследием кочевых народов. Основным строем боевого порядка оставалась лава, некогда составляющая главную мощь монгольской конницы. Помимо прямой лавы было несколько её подвидов: углом вперёд, углом назад, уступом вправо и уступом влево. Кроме того применялись другие традиционные приёмы кочевой кавалерии: засада, вентерь, рейд, обход, охват и просачивание. 

На вооружении казаков оставались те же пики и сабли, но с развитием огнестрельного оружия вместо луков со стрелами – ружья и пистолеты. Форма казачьего седла не имела ничего общего с сёдлами русской и европейской кавалерии и была унаследована от конницы восточных народов. Войсковая организация и обучение военному строю велось по вековым обычаям и навыкам кочевых народов, а не по уставам кавалерии. Для русского правительства казачья конница, кроме её отличных боевых качеств, имела ещё одну особенность – дешевизну её содержания. Кони, вооружение и снаряжение приобретались самими казаками, а содержание частей войсковой казной. Вознаграждением со стороны правительства за службу казаков были войсковые земли, по тридцать десятин на казака, начиная с 16 летнего возраста. Пользуясь властью, казачьи чиновники и командиры получали обширные земли на западных границах Войска и быстро превратились в крупных землевладельцев. Для обработки земель и ухода за скотом требовались рабочие руки и они приобретались покупкой крестьян в пределах России и на ярмарках в пределах Дона, превратившихся в настоящие невольничьи рынки. Наиболее крупным торговым местом невольников-крепостных стала станица Урюпинская, куда помещики российских губерний отправляли крестьян и крестьянок для продажи донским казакам по цене 160-180 рублей. Несмотря на проведённое при Екатерине II межевание, земли распределялись крайне неравномерно, масса казачьего народа была подавлена нуждой. Беднота выпрашивала оружие и снаряжение в станицах. Указом 1806 года это безобразие было прекращено и у части крупных землевладельцев земли были изъяты в пользу казаков, а часть крепостных поверстали в казаки.
После вступления Александра на престол политика в отношении Франции постепенно была пересмотрена и Россия вновь приняла участие в антифранцузских коалициях. В ходе этих военных кампаний наполеоновские войска встретились с казаками, но они не произвели на них впечатления. Да и сам Наполеон, впервые встретившийся с казаками в сражении при Прейсиш-Эйлау, не оценил и не понял их тактику. Более того глядя на них он заявил, что это «посрамление рода человеческого». Непродолжительные европейские кампании не дали французам возможности ощутить всей опасности, которую могут представлять казаки. Однако уже вскоре война 1812 года исправила этот досадный пробел в военной эрудиции французов. После неудачного участия России в нескольких коалициях против Франции, Наполеон снова принудил Россию к участию в континентальной блокаде Британии и был заключён мир и союз в Тильзите. 

Но мирные отношения, установленные Тильзитским договором, вызывали не только моральный протест со стороны народных масс, этот договор ложился тяжёлым бременем на экономику страны. Континентальная блокада лишала Россию возможности торговли с огромной Британской империей, что тяжело отражалось на экономике и финансах страны и привело к быстрому падению курса русских ассигнаций. Всё это стало новым поводом для недовольства Александром во всех сословиях государства. Это недовольство умело поддерживалось в обществе английскими агентами и французскими эмигрантами. Кроме того, русская средиземноморская эскадра не успела уйти в пределы России, и была захвачена англичанами в Лиссабоне. Выгоды, извлекаемые из союза с Наполеоном – согласие его на присоединение Финляндии и нейтралитет в войне с Турцией – не могли возместить убытков налагавшихся на страну. Поэтому налагаемые договором условия не могли выполняться Россией добросовестно и положение это рано или поздно должно было привести к разрыву. К причинам охлаждения политического порядка прибавились и причины личного характера, как, например, отказ выдать замуж за Наполеона сестру императора Александра. Под влиянием экономических и политических причин, народного недовольства и противодействия окружения императора, Россия стала нарушать условия Тильзитского договора и обе стороны начали готовиться к войне. Стремясь угрозой применения силы принудить Александра выполнять условия континентальной блокады, Наполеон начал сосредотачивать войска в герцогстве Варшавском. Россия также сосредоточила свои вооружённые силы на западных границах. В армии были произведены изменения в управлении. Вместо Аракчеева военным министром был назначен Барклай де Толли.

Эпоха Наполеона в военном отношении составляла переходный этап от линейной тактики XVIII века к ведению боя колоннами с широким манёвром при подходе к полю сражения. Эта форма войны предоставляла широкие возможности применения лёгкой полевой казачьей конницы, используя её подвижность. Это позволяло применять широкий маневр, действовать на флангах и тылах противника. Основу тактики применения казачьих конных масс составляли старые приёмы кочевой кавалерии. Эти приёмы были способны всё время держать противника под угрозой нападения, проникновения на фланги и в тылы, готовности к атаке на широком фронте, окружения и полного уничтожения противника. Казачьей коннице были ещё чужды уставные построения сомкнутых строёв, малоподвижных масс конницы европейских народов. Война 1812-1813 годов против Наполеона была одной из последних, в которых казаки могли проявить высшие качества лёгкой полевой конницы отжившего мира кочевников. Благоприятными условиями для действий казачьей конницы в этой войне было также то, что ещё были казачьи командиры, хранившие умение применять наилучшим способом лёгкие конные массы, а ещё то, что казачьи части распределялись не только между отдельными армиями или корпусами, но держались в больших соединениях под властью одного военачальника. В составе русских войск перед войной находились: в Первой Западной армии генерала Барклая де Толли было 10 казачьих полков (корпус Платова), во Второй Западной армии генерала Багратиона было 8 казачьих полков (корпус Иловайского), в третьей Обсервационной армии генерала Тормасова было 5 казачьих полков, в Дунайской армии адмирала Чичагова было 10 казачьих полков распределённых по разным корпусам, в корпус генерала Витгенштейна, прикрывавшего Петербург, входило 3 казачьих полка. Кроме этого 3 казачьих полка находились в Финляндии, 2 полка в Одессе и Крыму, 2 полка в Новочеркасске, 1 полк в Москве. Особые условия требовались для защиты Кавказского фронта. Кроме двух пехотных дивизий оборона Кавказской линии возлагалась, главным образом, на казачьи войска. Они несли тяжёлую кордонную службу против горцев по Тереку, Кубани и в Грузии и разделялись на отдельные войска: терское, кизлярское, гребенское и поселённые полки: моздокский, волжский, хопёрский и другие. В числе этих войск всё время находились 20 донских полков Линейного войска. Таким образом, к началу Отечественной войны с Наполеоном в 1812 году Войско Донское выставило 64 полка, Уральское – 10 и на войска Кавказской линии была возложена задача охраны и обороны границы по Тереку, Кубани и границы Грузии. К началу лета 1812 года мобилизация и сосредоточение Великой Армии Наполеона (Grande Armee) в Польше и Пруссии закончилось, и война становилась неизбежной. У императора Александра была прекрасная разведка, достаточно вспомнить, что ему доносил сам Талейран, и от этой информированности он сильно паниковал. Существует переписка царя Александра с московским градоначальником Ф.В. Ростопчиным, датированная зимой 1811-12 года. Александр писал московскому голове, что Наполеон уже почти отмобилизовался, собрал огромную армию со всей Европы, а у нас как всегда всё очень плохо. Планы мобилизации и закупки вооружений и имущества срываются, в изобилии заготовлены только пимы и тулупы. На что прозорливый градоначальник отвечал царю: «Не всё так плохо Ваше Величество. У вас есть два главнейших преимущества, а именно:
- это бескрайние просторы вашей империи 
- и крайне суровый климат.

По мере продвижения неприятеля вглубь страны его напор будет ослабевать, а сопротивление ему будет нарастать. Ваша армия будет беспомощна под Вильно, грозна под Москвой, страшна под Казанью и непобедима под Тобольском. 

Кроме того, следует любой ценой затянуть кампанию до зимы, при этом следует любой ценой оставить неприятеля на зиму без топлива, квартир, провианта и фуража. И если, Ваше Величество, эти условия будут соблюдены, то уверяю вас, сколь бы многочисленна и грозна ни была бы армия вторжения, к весне от неё останутся одни мослы».

И так думали и действовали многие люди отвечавшие за стратегию. Не исключая возможность прорыва неприятеля вглубь страны осуществлялась программа создания оружейных заводов–дублёров в Ижевске, Златоусте и других местах. Час «Ч» неумолимо приближался. Но это уже совсем другая история.