Жизнь и смерть комкора Примакова

Семьдесят лет назад, летом 1937 г., в Москве состоялся громкий процесс над верхушкой Красной армии — восемью видными советскими военачальниками. На скамье подсудимых среди прочих оказались маршал Михаил Тухачевский, командующий Ленинградским военным округом Иона Якир, Белорусским — Иероним Уборевич. Они признались, что готовили фашистский заговор. На следующий день всех расстреляли. 

                                                              Аллея каменных истуканов

Чернигов, центр города, аллея коммунаров. С момента распада Советского Союза прошло уже 16 лет, а здесь — как будто ничего не изменилось. Стоят каменные истуканы знаменитых черниговцев — строителей советской власти. Вот легендарный комдив Николай Щорс — историки до сих пор спорят — кто же жарким августом 1919-го его застрелил — петлюровцы или свой комиссар? А вот — бывший подпоручик, романтик и революционер с вечно распущенными длинными патлами и горящим взором — Владимир Антонов-Овсеенко. Кем он только не был: и грузчиком, и заключённым, и командующим фронтом, и советским послом. Расстреляли свои же, в 1938-м. Также, как и другого «соседа» по аллее — сына писателя Михаила Коцюбин­ского Юрия — известного сталинского наркома. Одной из самых ярких личностей аллеи черниговских коммунаров-истуканов был, пожалуй, Виталий Примаков — ныне полузабытый советский герой, разведчик, дипломат. Его карьера была стремительной, а падение — сокрушительным; он стал одним из тех восьми военачальников, кого 11 июня 1937 г. Верховный суд Союза ССР приговорил к расстрелу.
Примаков родился 18 декабря 1897 г. в селе Семёновка Черниговской губернии в семье учителя.

                                                                Марк Григорьевич Примаков

В Черниговской гимназии сидел за одной партой с Юрой Коцюбинским — сыном писателя, и крепко с ним сдружился. Мало того — ухаживал за младшей сестрой Юрия — Оксаной, вскоре ставшей первой женой Примакова (она умрёт в 1920 г. во время родов в Москве).

                                                                Оксана Михайловна Коцюбинская

В доме Коцюбинских Виталий быстро набрался революционных идей, а в 1914-м за активное участие в черниговской социал-демократической организации его сослали в Сибирь. В Чернигов Примаков вернулся только после Февральской революции 1917-го и почти тут же, благодаря своей неуёмной энергии и отличным организаторским способностям, попал в верхушку украин­ских большевиков. Как человек молодой, но опытный и перспективный, Виталий Примаков был направлен в Петроград, где окончил так называемую «военку» — самые первые, ещё подпольные, курсы подготовки большевистских командных кадров. Уже в январе 1918 г. Примаков стал командиром полка Червонного казачества — первого воинского формирования Совета народных комиссаров Украины.
                                                                            Червонцы 

Червонное казачество было весьма странным формированием. Изначально оно создавалось как собственная национальная часть украинского советского правительства. Впрочем, из украинцев удалось навербовать лишь одну сотню. Вторую пришлось сколачивать уже из харьковских красногвардейцев — латышских рабочих, эвакуированных царским правительством в 1914-м вместе с особо ценными станками из Риги.

Летом 1918-го Червонное казачество пополнилось таким ценным приобретением, как сотня ингушей — из отбившихся всадников ингушского кавалерийского полка ещё старой русской армии, — а также целым интернациональным эскадроном из австрийских и венгерских перебежчиков. В начале 1919-го 1-й полк Червонного казачества развернулся в два — за счёт мобилизованных украинцев и пополнений из России, затем стал бригадой, а в августе 1919-го — 8-й кавалерий­ской дивизией рабоче-крестьянской Красной Армии.

Входили в эту дивизию и московский, и латышский, и остатки нескольких орловских кавалерийских полков, красные кубанцы, добровольцы с Урала, и все они звались Червонными казаками. Осенью 1920-го из 8-й дивизии сделали 3-й конный корпус — также путём вливания всяческих национальных формирований, в частности — Башкирской кавалерийской бригады.          

Ну а их главным «батькой-атаманом» (как неофициально величали своего командира казаки) всё это время был юный Виталий Маркович Примаков.

Как явствует из мемуаров бывшего командира 1-го Червонноказачьего полка Тараса Юшкевича, в части собрались отчаянные рубаки — настоящие сорвиголовы. Но кто-то из них нюхал кокаин, кто-то занимался мародёрством, кто-то пил. Нет, были, конечно, и примерные бойцы, но, чтобы приструнить остальных, Примакову по окончании боевых действий пришлось применить самые суровые меры к «червонцам». Четверо казаков, пойманные на грабеже, были немедленно расстреляны перед строем части. Эта история получила широкую огласку, на Примакова в ЧК даже завели дело, однако его действия в Москве были признаны правильными.

                                                                       Червонные казаки
                                                      Особо важный командированный

После Гражданской войны Виталий Маркович вёл полную приключений жизнь. В 1925-м комкор (должность в РККА, существовавшая до присвоения персональных воинских званий и соответствующая званию генерал-полковника) Примаков отправился в Китай, где стал одним из ведущих военных специалистов социалистического Гоминьдана, боровшегося с местными капиталистами и феодалами.

                                                       Сунь Ятсен – основатель партии Гоминдан 

                                                                                армия Гоминдан

Попутно Виталий Маркович и его товарищи по Червонному казачеству захватили и вывезли из Китая белогвардейского атамана Анненкова — грозного противника красных в период Гражданской войны. 

После Китая была длительная командировка в Афганистан, за которую Виталий Примаков получил третий орден Красного Знамени. В 1931-м вместе с большой группой советских военачальников ездил на учёбу в Германию, а после был назначен советским военным атташе в Японии.
О пребывании Примакова в Стране восходящего солнца много говорили. Например, были слухи о том, как он вручал верительные грамоты япон­скому императору. По древней традиции, в императорский дворец можно было войти только безоружным. Виталий Маркович заявил, что не может прийти без сабли — она по форме положена. Долго торговались, пока не пришли к такому соглашению: саблю Примакову оставили, но… припаяли её к ножнам. 

В 1934-м, после возвращения в Советский Союз, комкор Примаков занял должность инспектора кавалерии РККА, затем — заместителя командующего Ленинградским военным округом.

В Ленинграде его и арестовали — 14 августа 1936 г., задолго до начала массовой волны сталинских репрессий.

Причиной ареста стали имевшие место симпатии Примакова к изгнанному из СССР Льву Троцкому. Затем следователи добивались признания в якобы организации «военного-фашистского заговора», шпионаже в пользу Германии и Японии.
                                                                      Восемь казнённых

11 июня 1937-го. Тёплый, солнечный день. Советские люди спешат на работу и видят расклеенные на всех газетных столбах сообщения:
«В прокуратуре Союза ССР.
Дело арестованных органами НКВД в разное время Тухачевского М. Н., Якира И. Э., Уборевича И. П., Кора А. И., Эйдемана Р. П., Фельд­мана Б. М., Примакова В. М. и Путна В. К. расследованием закончено и передано в суд.
Указанные выше арестованные обвиняются в нарушении воинского долга (присяги), измене родине, измене народам СССР, измене рабоче-крестьянской Красной Армии.
Следственными материалами установлено участие обвиняемых, а также покончившего жизнь самоубийством Гамарника Я. Б. в антигосударственных связях с руководящими военными кругами одного из иностранных государств, ведущего недружественную политику в отношении СССР.
Все обвиняемые в предъявленных им обвинениях признали себя виновными полностью».
Историки по сей день не пришли к согласию относительно того, был ли суд над маршалом Тухачевским и остальными. Одни склоняются к мысли, что их просто «шлёпнули», а потом по приказу Сталина задним числом оформили приговор трибунала. Имеется и другая версия: суд, вернее его подобие, всё же был. В её основе свидетельства командарма 1-го ранга И. П. Белова (расстрелянного год спустя) и его вдовы.

По словам женщины, после судилища Белов вернулся домой, выпил почти залпом бутылку коньяка и сказал: «Такого ужаса в истории цивилизации не было. Они все сидели, как мёртвые. Я даже усомнился — они ли это?… Они вот так сидели — напротив нас: Уборевич смотрел мне в глаза… А Ежов бегал за кулисами, всё время подгонял: «Всё и так ясно, скорее кончайте, чего тянете…»
Считается, что восемь осуждённых были расстреляны только на следующий день.  Однако это — только догадки. Дело казнённых, оставшееся в истории как «Заговор маршалов», до сих пор не рассекречено и хранится за семью печатями в ФСБ России.

                                                    бюст В.М. Примакова в г. Чернигов