А.Н. Снесарев
· Верный сын России. Андрей Евгеньевич Снесарев
· «Патриотизм — не в пышных возгласах и общих местах, но в горячем чувстве любви к Родине».
В. Г. Белинский
На свет Андрей Евгеньевич Снесарев появился 13 декабря 1865 года в поселке Старая Калитва, расположенном в Воронежской губернии, в дружной и большой семье местного священника. Одним из предков Снесарева был знаменитый русский просветитель и церковный историк Евфимий Болховитинов.
Евфимий Алексеевич Болховитинов
В семье Евгения Петровича и Екатерины Ивановны Снесаревых было семеро детей, однако четверо умерли в раннем возрасте. В 1872 году отец Евгений вместе с семьей переехал в станицу Камышевскую. Здесь, помимо исполнения прочих обязанностей, он работал преподавателем в местной приходской школе, которую вскоре начал посещать его старший сын Андрей. А в 1875 десятилетний подросток поступил в Нижне-Чирскую прогимназию и отучился в ней семь лет. В 1882 он перешел в гимназию в городе Новочеркасске — столице Войска Донского.
В этот год Снесаревых постигло огромное несчастье — скончался глава семьи Евгений Петрович. Несмотря на потерю кормильца, Екатерина Ивановна сделала все возможное, чтобы ее дети продолжили учебу. В 1884 Андрей Снесарев окончил гимназию в числе лучших учеников и был удостоен серебряной медали. Особо отмечались способности юноши в изучении древних языков — латинского и греческого.
Таким образом, все детские и юношеские годы Снесарева протекли в казачьей среде — среде, для которой подготовка к военной службе и сама служба являлись органичной составляющей жизни. Однако к удивлению многих после окончания гимназии в том же 1884 году Андрей поступил на физико-математический факультет Московского университета. Почему молодой человек не выбрал духовное или военное поприще, так и осталось загадкой. Первая область деятельности соответствовала традициям его семьи и отвечала психологическому складу юноши. Вторую — упорно предлагала общественная среда, то бишь казачество. Тем не менее, Андрей остановил свой выбор на отделении чистой математики, требующей усидчивости и остроты ума. Также важно отметить, что в годы учебы в школе Снесарев именно в изучении математики испытывал трудности.
О студенческой жизни молодого человека известно крайне мало. Учился он весьма старательно и с отличными оценками. Одновременно с учебой юноша успевал зарабатывать на жизнь частными уроками. В 1888 он успешно окончил Московский университет, представив диссертацию под названием «Изучение бесконечно малых величин». 
Императорский университет в Москве
Согласно отзывам руководителей научная работа Снесарева отличалась великолепным знанием философии и истории математики. После блестящей защиты Андрею Евгеньевичу предложили работу на кафедре. Однако перед этим юноша, как и все молодые люди, окончившие университет, по законодательству Российской империи был обязан пройти в качестве вольноопределяющегося полугодовую армейскую службу. Снесарев выбрал пехотное юнкерское училище в Москве.
Из училища Андрей Евгеньевич вышел в 1889 в чине подпоручика. За особые отличия имя его было увековечено на мраморной доске этого учебного заведения, впоследствии получившего название Алексеевского.
В его стенах, к слову, впоследствии учились легендарные маршалы Советского Союза Александр Василевский и Борис Шапошников. Размышляя о дальнейшей жизни, Снесарев принял решение не возвращаться на кафедру математики, а остаться в армии. Семь лет молодой офицер служил в первом Лейб-Гренадерском Екатеринославском полку на штабных и командных должностях. В ноябре 1892 его назначили делопроизводителем полкового суда, а в апреле 1893 произвели в поручики. В эти годы Снесарев принимал активное участие в повседневных занятиях по воспитанию и обучению личного состава, а также самостоятельно основательно изучал военную историю и теорию.
С разрешения командования помимо служебной деятельности Андрей Евгеньевич брал уроки у известного русского певца Ипполита Прянишникова и участвовал в концертах, в том числе вместе с прославленным тенором Леонидом Собиновым, бывшим его однокашником по юнкерскому училищу.
Однажды Снесареву даже привелось заменить захворавшего артиста в Большом театре и исполнить партию графа де Невера в опере Мейербера «Гугеноты». Поручику прочили успешную оперную карьеру, однако перспектива стать профессиональным певцом не интересовала Андрея Евгеньевича. К слову, помимо пения талантливый молодой человек по собственному желанию посещал созданные Министерством иностранных дел курсы по изучению восточных языков. 
В 1896 Снесарев поступил в Николаевскую академию Генштаба (приказ от 8 октября под номером 138) и спустя три года окончил ее полный курс. В то время основной курс этого учебного заведения включал лишь два года обучения, на полный же курс отправляли только оканчивавших основной с лучшей итоговой суммой баллов. Помимо отличной учебы Андрей Евгеньевич, по отзывам, выделялся в академии своими многогранными творческими способностями, дисциплинированностью и личной скромностью. По выпуску в 1899 году Снесарев был произведен в чин штабс-капитана и причислен к Генеральному штабу.
Окончание Академии ГШ. 1899 год. Штабс-капитан Снесарев — четвертый слева
Местом своей службы он выбрал далекий Туркестанский военный округ. В тот период времени в Средней Азии и на Памире сталкивались интересы трех великих держав — России, Китая и Великобритании. Все они имели взаимные претензии и до конца неурегулированные территориальные проблемы. На офицеров, служащих здесь, возлагались серьезные разведывательные и военно-дипломатические функции. Летом 1899 штабс-капитан Снесарев был командирован в Индию. В ходе поездки он побывал во многих регионах и городах британской колонии, посетил Кашмир, Шимлу, Гилгит, Лахор, был удостоен аудиенции вице-короля страны лорда Керзона и других высокопоставленных чинов британской колониальной администрации.
лорд Джордж Натаниэль Керзон
Официально российские офицеры ехали с дипломатическими целями, однако на деле стояла задача изучить и оценить местность, как возможный будущий театр боевых действий. Андрей Евгеньевич был подключен к миссии в качестве специалиста-полиглота — к тому времени, Снесарев, увлекшийся лингвистикой, свободно говорил на английском, арабском, турецком, персидском языках, а также хиндустани. Позже количество языков в его активе дошло до четырнадцати.
А.Е.Снесарев с группой сослуживцев ТуркВО. 1901-03 гг.
За время нахождения в Индии Андрей Евгеньевич искренне полюбил страну и ее жителей. Поездка позволила штабс-капитану собрать огромный материал, дополненный трехмесячным изучением истории района в Британском музее в ходе командировки Снесарева в Англию в 1901 году. Им был подготовлен огромный задел для последующих произведений, посвященных Индии и Афганистану и вышедших много лет спустя. К слову, Снесарев считал Индию основным «источником» британского могущества и предлагал три варианта вторжения в страну. Также Андрей Евгеньевич предсказывал неминуемое падение колониальной империи, держащейся на эксплуатации зависимых народов.
В последующие годы службы в штабе ТуркВО Снесарев выполнил огромную работу по описанию земель, входивших в этот огромный округ. Одновременно со службой от также написал несколько научных статей и составил ряд информационных сборников для штаба, преподавал в кадетском корпусе математику, занимался коллекционированием книг, выступал солистом на концертах и музыкальных вечерах в Ташкенте, являлся активным работником Русского императорского географического общества. Его доклады в обществе отличались мастерством изложения и обстоятельной научной подготовкой.
Памирский пост. 1893 г. В центре группы офицеров Памирского поста Свен Гедин и В.Н. Зайцев
С начала июля 1902 и по конец октября 1903 Андрей Евгеньевич командовал Памирским отрядом. Здесь штабс-капитану пришлось решать как военные, так и политические задачи по обеспечению стабильности на Памире — важном для России в стратегическом отношении. Стоит напомнить, что в то время в тех местах еще не существовало хороших дорог, а машины и вертолеты не могли доставить путешественников к уединенным селениям. Многодневные переходы по практически недоступным тропам, нехватка пригодной для питья воды — таковы были условия похода. Однако штабс-капитан не только блестяще справился с поручением, но и выполнил ряд научных работ, посвященный исследованию Центральной Азии. В 1903 в свет вышли его первые значимые труды — двухтомная книга «Северо-Индийский театр» и военно-географическое описание под названием «Памиры». Необходимо отметить, что разведывательно-аналитическая деятельность в ходе путешествий в Индию и на Памир, а также службы в штабе округа, весьма существенно способствовала изучению Снесаревым войны с прикладной и фундаментальной точек зрения. Он хорошо разобрался в вопросах влияния военной истории на исторические судьбы народов Востока, организации и трансформирования геополитических конструкций Азии. В частности, в одной из работ Снесарев отзывался об Афганистане: «Если страну эту и можно захватить, то удержать чрезвычайно трудно, на заведение порядка понадобится столько ресурсов, что страна трат этих никогда не вернет. Политические расчеты, возможно, поведут Афганистан на какую-либо сторону, однако чувства останутся равно враждебными к любому европейскому государству». Этот вывод был сделан за семьдесят с лишним лет до ввода советских войск на территорию страны.
В 1904 Андрей Евгеньевич женился на Евгении Зайцевой, дочери полковника Василия Зайцева, являвшегося начальником военной администрации города Ош. Это был чрезвычайно авторитетный человек, старый солдат, адъютант Михаила Скобелева в одном из походов по присоединению Средней Азии к России, автор нескольких популярных книг, включая знаменитое «Руководство для батальонных и бригадных адъютантов», выдержавшее пятнадцать изданий. Соперниками Снесарева в сражении за руку и сердце Евгении Зайцевой были знаменитый шведский географ и писатель Свен Гедин и русский путешественник и ботаник Борис Федченко. Однако в итоге юная красавица выбрала мужественного и талантливого офицера. Брак, заключенный по взаимной любви, оказался весьма удачным — в семейной жизни Евгения Васильевна и Андрей Евгеньевич были счастливыми людьми.
В конце октября 1904 Снесарева перевели на службу в Санкт-Петербург на место столоначальника в Главном штабе, а в начале декабря его произвели в подполковники. Молодожены поселились в доме под номером 48, расположенном на Галерной улице. 25 сентября 1905 в их семье родился первенец — мальчик Евгений. Андрей Евгеньевич успешно сочетал радость отцовства с активной научной и ответственной служебной деятельностью. В те годы он занимался делами стратегической разведки в регионах Средней и Южной Азии. Одновременно с этим Снесарев много писал, читал в военных училищах лекции, активно выступал в Географическом обществе, обществе Востоковедения, Обществе ревнителей военных знаний, принимал участие в публикации газеты «Голос правды», печатался в «Новом времени» и ряде других петербургских изданий. Необходимо отметить, что в период жизни в Санкт-Петербурге Снесарев стал признанным востоковедом. Его часто приглашали на международные конференции, например в 1908 в Копенгагене на пятнадцатом Международном конгрессе ориенталистов он сделал два доклада — «Пробуждение национализма в Азии» и «Обычаи и религии горцев Западного Памира», вызвавших большой резонанс среди политиков и специалистов.
В 1907 году Андрей Евгеньевич публично выступил с доказательствами нецелесообразности заключения Российской империей союзнического договора с англичанами. По его мнению, дело шло к подготовке очередной европейской войны, в которую Британия совместно с Францией втягивала Россию. Как военный стратег и геополитик Снесарев заявлял, что нашей стране в двадцатом веке необходима военно-политическая стратегия нейтральной державы, а не участника одной из образующихся европейских военно-политических блоков, готовящих войну, невиданную доселе по своим масштабам. Но правящие круги Российской империи были не в состоянии принять подобную мысль. И Снесарев был удален от дел стратегической разведки путем выдвижения по должности. В сентябре 1910 Андрей Евгеньевич, уже полковник, был назначен начальником штаба второй казачьей Сводной дивизии, дислоцировавшейся в городе Каменец-Подольский. А в 1913 император назначил Снесарева Председателем русской стороны Международной комиссии по контролю Русско-Австрийской границы.
Офицеры Второй казачьей Сводной дивизии. После 1910 года
В Сводной дивизии служили казаки целого ряда войск — Донского, Терского, Кубанского, Уральского. На новое место службы полковник прибыл уже с двумя детьми — второму сыну, родившемуся в 1908, дали имя Кирилл. В 1911 у Снесаревых родилась дочь Евгения. С должностью начштаба казачьей дивизии Андрей Евгеньевич, сам будучи выходцем из казачьей среды, справлялся безупречно. А летом 1914 года началась Первая мировая война. В августе Сводная дивизия провела активные наступательные бои. Дважды за это время отличился Снесарев — 10 августа под городом Бучачем (был награжден орденом Владимира третьей степени) и 12 августа под Монастыриской (награжден Георгиевским оружием). Являясь человеком науки, Андрей Евгеньевич в то же время прекрасно проявил себя на поле брани. В боевой обстановке полковник вел себя отважно, обнаруживая разумный риск и высокую требовательность, особо заботясь о здоровье и жизни подчиненных ему офицеров и солдат, называвших его, к слову, «командиром с ангельским сердцем». Находящиеся под его руководством русские части сражались на германском фронте особенно решительно и смело, а сам Снесарев всегда поступал сообразно принципу, высказанному им в одной из своих работ: «Рискуй сам, как другие. И хоть изредка попадай в ту обстановку, в которой живут те, которым ты приказываешь».
Осенью 1914 года Снесарев был назначен командиром 133-го пехотного Симферопольского полка. За сражения, проведенные его полком в конце 1914, Снесарев был удостоен ордена Святого Георгия четвертой степени. В приказе значилось: «Все время находился под огнем неприятеля, подвергая свою жизнь опасности и вдохновляя нижних чинов…. Лихим наступлением выбил неприятеля из окопов». Любопытно, что в бумагах не было сказано о подвиге самого пехотного полка, что вызвало осуждение у Андрея Евгеньевича. Он писал в полевом дневнике: «Забыты: восстановление блокады Перемышля; восстановление линии, брошенной девятой кавалерийской дивизией и двумя пехотными полками 81-ой дивизии; атака целой дивизии полком…».
Командир 133-го пех. полка А.Е. Снесарев со своей командой связи. Командир команды связи — поручик Фокин. Май 1915 года
В августе 1915 Андрей Евгеньевич получил звание генерал- майора и был назначен командиром первой бригады 34-ой пехотной дивизии. А с февраля 1916 он возглавил штаб 12-ой пехотной дивизии и летом того же года принял участие в Луцком (Брусиловском) прорыве. Об отличиях Андрея Евгеньевича на полях сражений говорят многочисленные боевые аттестации, данные ему за годы войны.
генерал А.Н. Снесарев с союзниками
Вот лишь одна из них от командующего двенадцатой пехотной дивизии Михаила Ханжина (весна 1916): «Генерал-майор Снесарев обладает широким образованием (общим и военным), в совершенстве владеет немецким и французским языками, понимает военное дело, обладает большим боевым опытом, пройдя боевую страду командира бригады и пехотного полка, начальника штаба пехотной и кавалерийской дивизий. С редкой добросовестностью относится к службе. Мужественен и храбр, в любой обстановке сохраняет полное спокойствие и самообладание. Всегда бодр, здоровья прочного. На подчиненных оказывает самое лучшее влияние, призывая и поддерживая в них уверенное, спокойное и жизнерадостное настроение. Относится к ним внимательно, мягко, заботливо и сердечно. …Достоин выдвижения на место командира дивизии и на места по Генеральному Штабу — генерал-квартирмейстера армии и начштаба корпуса «вне очереди».
В сентябре 1916 Снесарева назначали временно исполнять обязанности командующего 64-ой пехотной дивизии, расположенной в Молдове. В первый же день он руководил сражением, результатом которого стали три захваченные его дивизией высоты. В плен попало более 600 вражеских солдат и офицеров, а Снесарев был награжден орденом Святого Георгия третьей степени. Несмотря на прекрасные служебные и боевые аттестации, люди, служившие под началом генерала и видевшие его в боевой обстановке, находили, что выдвижение Снесарева по службе не соответствует талантам этого человека, как организатора боевых действий. Считая, что их командир не отмечен по достоинству, подчиненные офицеры и нижние чины нередко преподносили генералу самодельные награды. Например, известно, как один раз солдаты подарили Андрею Евгеньевичу восьмидюймовый снаряд, украшенный ножами и увитый колючей проволокой, на котором были закреплены часы и табличка с надписью: «Нашему лихому боевому орлу генералу Снесареву». В тот же день Андрей Евгеньевич, всегда дороживший подобными почестями, записал: «Есть Георгий сверху, а это мой Георгий снизу».
А.Е. Снесарев на крыльце штаба 64-й пехотной дивизии. 1916 год
Начальник 159-й пехотной дивизии генерал-майор А.Е. Снесарев среди летчиков 7-го авиаотряда истребителей. 30 марта 1917 г
В тяжелые дни Февральской революции Снесарев много думал и принял соломоново решение: «События проходят крупные, и люди под их тяжестью прогибаются. Я и подобные мне, три года, гулявшие пред ликом Смерти, не боятся людей и деяний их, а лишь Бога и Суда его. Наша цель — победить, а что в тылу делается, что ищут тыловые люди, мы заниматься этим не станем — некогда. Если они правы, мы порадуемся первые, поскольку, умирая за Родину, ее любим не меньше других…». После этого Снесарев сосредоточил свое внимание на армии. В 1917 его несколько раз переводили с одной должности на другую: в феврале он стал начальником штаба двенадцатого армейского корпуса, а в апреле — уже начальником 159-ой пехотной дивизии. Также в этом году он был произведен в генерал-лейтенанты. Обстановка в 159-ой дивизии была ужасающей — продовольственного обеспечения почти не было, полки саботировали приказы. Опытным генералом овладели сомнения: «Сумею ли я повернуть часть в победоносное русло?» Но он решил рискнуть и начал с индивидуальной работы, проведя личные беседы почти с каждым солдатом. За несколько месяцев ему удалось вывести дивизию из претендентов на расформирование в число ударных. В сентябре 1917 его вновь перевели — на этот раз на место командира девятого армейского корпуса. Он по-прежнему продолжал пользоваться непререкаемым авторитетом у личного состава, однако воевать генералу пришлось не долго — грянула Октябрьская революция.
Развал армии и страны Андрей Евгеньевич переживал как личную трагедию. Будучи экспертом политической истории, он писал жене еще 6 мая 1917: «...Страна пойдет левее, к тем, кто пообещает еще более… А после этого анархия, мобилизация трезвых крестьянских масс, трепетный поиск лучших русских людей, и прежде всего искание власти, а вместе с ней покоя и порядка. Я практически убежден, что так все и будет, что моей бедной стране придется еще раз пройти эту многострадальную Голгофу». После того как в конце 1917 царская армия рухнула окончательно, Снесарев получил отпуск и отправился в родную ему Воронежскую губернию. Там в то время находилась его семья, пополнившаяся двумя близнецами Георгием и Александром. Любопытно, что крестным отцом мальчиков стал старый друг супругов Снесаревых — известный генерал Лавр Корнилов.
Лавр Георгиевич Корнилов
В Воронежской губернии, в обстановке революционной смуты АндрейЕвгеньевич — боевой генерал, участвовавший лично в 76(!) сражениях, не считая множества мелких боевых эпизодов — мучительно решал проблему выбора дальнейшей судьбы. Однако в одном он был уверен — она будет связана с судьбой России. Это подтверждает его отношение к обращению младшего брата Павла, известного врача. 14 марта 1918 Снесарев написал по этому поводу тестю Василию Зайцеву: «Брат склонен куда-либо бежать — в Англию или в Америку — и просит у меня маршрута через Афганистан. Хотя подобная мысль может быть порождена лишь безумием, однако, вероятно, в обстановке имеется многое, толкающее на безумные шаги. В ответе буду советовать самообладание — оставить Родину можно, найдутся для этого и более близкие пути, чем Афганский, однако с кем же останется страна, и что будет с нею?». Таким образом, конечный выбор Снесарева был таким — в любой ситуации служить своей стране. И когда в 1918 с началом наступления кайзеровских войск ему от имени Советской власти предложили вступить в Красную армию, он принял это предложение.
Известный в стране и за ее пределами боевой генерал, геополитик и ученый-востоковед был назначен на место военного руководителя Северо-Кавказским военным округом. Оборона Царицына является, возможно, самым важным этапом Гражданской войны. Прибыв на новое место, Снесарев первым делом лично посетил все части, разбросанные по территории свыше 600 километров. Всего за два месяца у него вышло организовать на подступах к городу прочную оборону, которую неприятель дважды не смог прорвать.
бой под Царицыным
Однако, несмотря на боевые успехи, Андрей Евгеньевич не сумел найти общего языка с новым командирским составом. В Царицыне у Снесарева произошло острое столкновение с Климентом Ворошиловым, касательно принципиальных вопросов ведения гражданской войны.
Климент Ефремович Ворошилов
Некоторые взгляды генерала царской армии, в частности о поиске способов уменьшения братского кровопролития, дали повод для подозрения Снесарева в изменнических намерениях и настроениях. К тому же такие люди нашлись в составе его штаба. Последовал ряд суровых обвинений, а затем арест Андрея Евгеньевича, а также всего штаба. После рассмотрения дела московская комиссия отмела все обвинения Снесарева в измене, а самому генералу было поручено возглавить западный участок Завесы — своеобразного фронта между немецкими войсками и слабо защищенной от наступления врага территорией страны. Спустя некоторое время генерал был переведен на должность командующего Белорусско-Литовской армией, преобразованной вскоре в шестнадцатую армию со штабом в городе Смоленске.
В середине лета 1919 Андрею Евгеньевичу предложили встать во главе Академии Генерального штаба РККА, организация которой началась в конце 1918. Это было крайне удачное назначение для будущего Академии — немногие из живущих в то время людей так хорошо знали войну и так глубоко размышляли о ней, как о явлении общественном, резко меняющем, решающем судьбы народов. В августе 1919 командарм Снесарев прибыл в столицу России с громадным багажом глубоких размышлений и впечатлений о гражданской и мировой войнах. В голове у него уже вырисовывалось содержание самого знаменитого труда — «Философии войны». Заступив на должность руководителя военно-учебного заведения, Снесарев отправил немногим оставшимся в стране военным ученым предложение поступить на службу в Академию в качестве преподавателей. Он писал: «Меняется общественный строй, меняется власть, однако Родина остается, и при любой власти она нуждается в воинском служении». Со Снесаревым — героем войны и крупным ученым, человеком тактичным и высококультурным — было приятно работать. Его приглашение было принято многими, и в молодой Академии быстро сложился коллектив высококвалифицированных сотрудников.
Ближайшим соратником и товарищем Андрея Евгеньевича в то время являлся генерал-майор Александр Андреевич Свечин, ставший еще до мировой войны одним из самых популярных военных писателей России.
Александр Андреевич Свечин
Преподавателем Академии он был назначен в конце 1918. Творческая дружба Свечина и Снесарева принесла огромную пользу отечественной военной мысли. По складу характера это были очень разные люди, однако оба — талантливые и высокоодаренные. И оба серьезно занимались военной стратегией. Снесарев был фундаментальнее в выводах и суждениях, Свечин — плодовитее на публикации. К слову Андрей Евгеньевич, никогда не гнался за успехом и не торопился с изданиями своих работ. Тем не менее, его небольшие рецензии и статьи, посвященные вопросам стратегии, военной доктрины, анализу теорий иностранных военных специалистов, являются бесценнее некоторых многотомных трудов. Для Снесарева стратегия всегда была не абстрактной наукой, но стилем мышления, конкретно персонифицированной деятельностью. Исследователи работ Андрея Евгеньевича отмечают, что ученый спрогнозировал все главные геополитические конфликты двадцатого века и начала текущего столетия, описал прототип концепции нынешних воздушно-наземных операций, едва ли не первым начал анализировать войну как социальное явление и исследовать ее глубинные причины. В своих работах он представил алгоритм поведения командира на поле боя, выработал положения военного воспитания.
Академию Генштаба РККА Андрей Евгеньевич возглавлял всего два года. По его инициативе в учебном заведении была создана Опытная Психологическая лаборатория, организовано Восточное отделение, готовящее военных специалистов по государствам Востока. Сам Снесарев трудился в Военно-статистическом отделе, являясь, по существу, его научным руководителем. Одновременно с этим он участвовал в деятельности комиссии по анализу опыта Первой мировой, в работе Высшего военного редакционного совета. В 1921 Академия Генштаба была переименована в Военную академию РККА. За этим последовало существенное изменение учебных программ и порядка подготовки военных кадров. Главой заведения был назначен Михаил Тухачевский, а Андрей Евгеньевич был оставлен в качестве профессора Академии и начальника созданного им Восточного отделения.
Изменения в служебном положении никак не отразились на творческой активности Снесарева. Его трудолюбие в те годы поражало. Он заботился о том, чтобы советская военная мысль не отставала от зарубежной, много внимания уделяя публикациям по военной тематике и содействуя тому, чтобы все важное и ценное было своевременно издано, став доступным для военных специалистов России. Мимо внимания Андрея Евгеньевича не прошла ни одна серьезная военная книга, вышедшая в нашей стране и за рубежом. Кроме работы в Военной Академии Снесарев с 1924 года являлся профессором и старшим руководителем Военно-воздушной Академии имени Жуковского, а с 1927 — профессором Военно-политической Академии. Он принимал активное участие в образовании института Востоковедения, а с осени 1927 был назначен его военным руководителем. Помимо этого он выступал с лекциями на Востоковедных курсах и на Курсах военных прокуроров в Межевом институте, не говоря уже о публичных выступлениях на различные темы. Один из студентов института Востоковедения писал о Снесареве: «…У Андрея Евгеньевича не было автомобиля. Обычно он добирался до института пешком. В шинели, с солдатским башлыком, повязанным по старой форме, он бодро шел по тротуарам, сохраняя военную выправку. Не помню, чтобы он хоть раз опоздал к началу занятия или пропустил свою лекцию. …В ожидании звонка он был всегда окружен студентами. Обратиться к нему можно было с любым вопросом. Андрей Евгеньевич интересовался нашей жизнью, охотно шутил. С галантным Снесаревым любили по-английски, немецки или французски поговорить преподавательницы западных языков. Андрей Евгеньевич прекрасно владел иностранными языками и изъяснялся на них так же остроумно, как и на русском. …Как профессора мы любили и уважали его не только за насыщенные богатым содержанием, интересные лекции. Несмотря на требовательность, он на нас действовал стимулирующе и ободряюще своим чутким отношением, вниманием к нашим попыткам изречь подчас незрелые, но самостоятельные мысли. Критика его не была императивной, помогала развить и углубить наши представления, не убивая их. При большом уважении к нему мы не ощущали гнета его авторитета и эрудиции».
За годы работы в Академии Андрей Евгеньевич написал целый ряд выдающихся трудов, не потерявших актуальности и в настоящее время. Среди них — «Философия войны», «Жизнь и труды Клаузевица», «Афганистан», «Введение в военную географию». Также им было задумано создать капитальное исследование на тему «Индия — страна и народ». Две книги по ней он успел завершить — первая, «Физическая Индия», была издана в 1926, вторая, «Этнографическая Индия», — в 1929. Две последующие — «Военно-политическая Индия» и «Экономическая Индия» — остались только в набросках. Все созданное генералом впечатляло и удивляло современников. Совсем неслучайно, что после того как в 1922 было утверждено звание Героя труда, в числе первых его был удостоен профессор Снесарев.
Когда в конце двадцатых годов встал вопрос выбора членов Академии наук, выдвижение Андрея Евгеньевича воспринималось как явление само собой разумеющееся. Но в 1930 выдающийся ученый был ложно обвинен в контрреволюционной деятельности. Последовал арест, в ходе следствия Снесарев побывал и в Бутырке, и на Лубянке. Его судили по делу «Весна» и по делу «Русского национального Союза». По обоим Андрей Евгеньевич был приговорен к расстрелу. Однако по личному указу Иосифа Сталина итоговый вердикт был заменен на десять лет лагерей.
Потянулись годы на лагерной «передовой»: вначале Свирские лагеря, потом Соловки. Это было страшное время, озаряющееся редкими встречами с женой и детьми. Однако происходящие события не смогли сломить дух и волю Андрея Евгеньевича. Находясь в лагерях, он встречался с различными интересными людьми, в частности с видным деятелем культуры, философом Алексеем Лосевым. Известно, что Снесарев никогда не жаловался на судьбу и стойко тянул лямку лагерной жизни. Единственным его желанием было приносить большую пользу своей стране. В связи с этим Андрей Евгеньевич выбил себе разрешение продолжать заниматься научными работами. Однако физические силы ученого не выдержали такого напряжения, в 1933 году у Снесарева случился первый инсульт. Полупарализованного, его долго держали в местном лазарете, потом перевезли в Ленинград и после долгих мучений разрешили забрать родным, освободив по состоянию здоровья условно-досрочно (сентябрь 1934). Затем последовали три года безрезультатного лечения, второй и третий инсульты. Умер Андрей Снесарев в одной из московских больниц 4 декабря 1937 года. Восстановление его честного имени произошло только в 1958 году.
Автор Ольга Зеленко-Жданова
