Москва. Часть I

 МОСКВА. История города. ч.1. - Древние славяне на территории Москвы

Курганы и городища древних славян

История нашей великой страны при внимательном рассмотрении оказывается неразрывно связана с её природой – ландшафтом, климатом, развитием биоценозов. Собственно, и вся мировая история оказывается некоей производной от геолого-биологической функции.
Каждая из существующих на планете Земля географических стран давала совершенно определенные условия для жизни и развития обитающих в них этносов, строго обусловленные природными особенностями ресурсы, очень жёсткие рамки для формирования производства, быта и культуры.
Русская равнина и её центральная часть, Средне-Русская возвышенность, имеют свои неповторимые черты.

Каменный век

Уже 7-9 тысяч лет назад Подмосковье было населено охотниками – носителями культур мезолитического облика, стоянки которых обнаружены в довольно значительном количестве. В пределах собственно Москвы найдены лишь отдельные изделия мезолитического времени, свидетельствующие о посещениях этой территории человеком.
Имеются достоверные сведения об освоении территории Москвы в следующую, неолитическую эпоху. Пункты с находками этого периода достаточно многочисленны, но, к сожалению ни на одном из них не проводили раскопки. Почти все они, за исключением Алешкинской стоянки на р. Химке, сосредоточены в долине Москва-реки, причем тяготеют к пойме, что указывает на первостепенное значение реки как ресурсного источника.
Стало теплее, появилось больше животной и растительной пищи, а также удобных мест, где мог жить человек. Именно в этот период верхнего палеолита, среднего мезолита и всего неолита (примерно от VII-V тысячелетия до н. э.) начинается активное заселение территории Москвы и Подмосковья племенами различных культур.
 На стоянках проживало от 50 до 100 охотников и рыбаков. Стоянки оборудовались жилищами летнего типа – шалашами из деревьев площадью 12-15 квадратных метров, и зимние – ямочного типа, углубленные в землю на 0,5-1 м. Остов землянки был из бревен, сверху накрывался плотным слоем мха, бересты, засыпался землей и утрамбовывался. Стенки жилища изнутри утеплялись шкурами. Имелся выход. Общая площадь такого жилища составляла 15-40 квадратных метров. Иногда такие жилища соединялись узкими траншеями. В таком зимнем жилище жило от 15 до 20 человек.

На стоянках найдены различные кремневые наконечники для стрел от 1,5-2 см на мелкую дичь и крупные наконечники для дротиков 9-10 см, предназначенные для охоты на лосей, оленей, туров, медведей. Обнаружены костные остатки свыше 20 видов различных животных: лося, северного оленя, выдры, зайца, хорька, водяной крысы, гусей, уток и др.
II тысячелетие до н. э. отмечено вторжением племен кочевников, пришедших с юго-запада на территорию Волго-Окского междуречья. Эти племена относятся к так называемой Фатьяновской культуре, которая резко отличается от неолитической. Для этой культуры характерны керамика, отличающаяся по составу глиняного теста и украшениям, наличие сверленых каменных молотков и топоров, не пригодных для работы, а использовавшихся только в бою.
Раскопками городища у села Городня в 1994 г. обнаружены материалы бронзовой (II тысячелетие до н. э.) и славянской (VII век н. э.) культур.
В начале I тысячелетия до н. э. в Верхневолжье складывается культура Дьяковских городищ раннего железного века (VII век до н. э. - VI век н. э.)
В VIII веке н. э. на территории Верхневолжья появляются первые группы Славянских племен – Кривичей и Новгородских словен.

Бронзовый век

Древности бронзового века, датирующиеся III – II тыс. до н. э., представлены преимущественно могильниками, лишь один из которых частично изучен – Давыдковский. В могильнике были найдены глиняные горшки, каменные шлифованные топоры, относящиеся к фатьяновской археологической культуре. Более половины находок концентрируется в долине р. Москвы. Кроме того, находки бронзового века неоднократно встречены на левобережье р. Москвы, в бассейне реки Химки, по реке Яузе и ее притокам. Видимо хозяйство того времени носило полукочевой характер. На это же указывает и отсутствие стационарных поселений, сравнимых с более поздними памятниками железного века.

Около 2,5 тыс. лет назад территория будущего города впервые заселяется оседлым земледельческим населением. Заселению и освоению территории Москвы с глубокой древности способствовал ряд благоприятных факторов, среди которых выделяются выгодное географическое положение, чрезвычайно большое разнообразие природных условий и богатство природных ресурсов. По реке Москве можно было выйти к главным водным путям – Волге, Оке и Клязьме и расселяться как в широтном, так и в меридиональном направлении. Кроме того, положение территории Москвы на «изломе» реки в центре густой речной «паутины» позволяло легко перемещаться по многочисленным притокам и осваивать разнообразные ландшафты ближнего и дальнего Подмосковья.

Железный век

В Железном веке, судя по результатам археологических изысканий, с X века до н.э. здесь обитали угорские племена, собственно, и само название «Москва», также как и «Мещера», «Мурома», лингвисты относят к финно-угорским языкам. Остатки типичного поселения древних угров – Дьяковское городище в Коломенском, Съяновское и Людовское городища в заповеднике «Горки Ленинские». На территории Битцевского леса угорских городищ не найдено, но может быть, какое-то из них располагалось на одном из мест разработанных карьеров, или ещё будет обнаружено при дальнейших археологических исследованиях. Угры составляли мощный племенной союз и занимали весьма значительные территории, совершая иногда и далекие военные походы.
Заселение Подмосковья в раннем железном веке, как показывает расположение памятников, происходило снизу вверх по течению р. Москвы. Хронология памятников железного века, оставленных, судя по дошедшей до нас гидронимии, финно-угорским и балтским населением, базируется на комплексе радиоуглеродных дат и на находках датирующих вещей – стрел, украшений, подражавших скифским, стеклянных бусин, производившихся в отдаленных центрах античной цивилизации и попадавших на Русскую равнину через города северного причерноморья. Радиоуглеродная дата 2590 70, полученная по костным остаткам из селища «Чертов городок» в окрестностях Коломенского, при пересчете в календарный возраст с учетом калибровки указывает на рубеж IX – VIII вв. до н. э.
Уже в V в. до н. э. возникли городища – поселки, укрепленные рвами и валами, по гребню которых шли деревянные стены. Городища (всего в пределах города их известно 10) существовали очень долго – около полутора тысяч лет - до VII – VIII вв. н.э.. По имени первого исследованного памятника этой эпохи – Дьякова городища, расположенного на территории заповедника «Коломенское», культура названа дьяковской. Множественные следы пожаров и постоянно возобновляющиеся укрепления (вал городища досыпался не менее шести раз) указывают, что мирная жизнь перемежалась конфликтами. Особенно развитую оборонительную систему начала н.э. позволили выявить раскопки на Кунцевском городище, защищенном тройным валом и частоколом. Судя по составу древней пыльцы, сохранившейся в трехметровом культурном слое Дьякова городища, пахотные и пастбищные угодья, возникшие вокруг городищ к началу I тыс. н.э., то сокращались, то увеличивались. Периоды интенсивного освоения угодий перемежались краткими эпизодами частичного восстановления коренных лесов. Тем не менее в целом произошла замена коренных лесных формаций вторичными, появились значительные очищенные от леса открытые пространства в радиусе до нескольких километров вокруг поселений. Основными сельскохозяйственными культурами, как показывает анализ найденных в культурном слое Дьякова городища обугленных зерен, были просо, ячмень, пшеница. Однако в разные эпохи их роль менялась. На раннем этапе (V – III вв. до н.э.) наиболее часто встречается просо, позднее на первое место выдвигаются ячмень и пшеница, появляется лен. На городищах обнаружены остатки 31 вида млекопитающих, 13 видов птиц и 12 видов рыб. Подавляющее число костей принадлежит домашним животным. Основным промысловым зверем был бобр, лось, медведь, куньи. Особенная интенсификация охоты отмечена в поздний период существования городищ в начале новой эры, когда, вероятно, начала складываться сеть товарообменных отношений и население лесных районов Восточной Европы стало поставщиком пушнины.
На городищах был открыт определенный тип построек. Постройки имели относительно легкие стены из плетня, небольшие прямоугольные комнаты площадью 12 – 18 кв. м с большим очагом в центре, тщательно подготовленный пол с песчаной подсыпкой или глиняной обмазкой, покрытый выстилкой растительного происхождения и местами – тканью. Ранние постройки были многокомнатными – типа «длинных домов», затем их сменили однокомнатные жилища. Относительно высокой была и культура еды. На Дьяковом городище найдена обугленная деревянная ложка примерно двухтысячелетнего возраста, на аналогичном Старшем Каширском городище – бронзовая ложка. Существовала столовая лощеная посуда, по качеству приближающаяся к той, которая появилась спустя много столетий в комплексах московской средневековой керамики.
Общая численность населения железного века, проживающего в пределах современной Москвы, может быть рассчитана на основании количества памятников, их площади и площади жилых построек. По-видимому, на десяти городищах, расположенных в Москве, и окружавших их селищах одновременно могло проживать до 1000 человек. Однако эта цифра весьма ориентировочна, так как отсутствует полная уверенность в том, что городища существовали одновременно. Таким образом, за весь период железного века на территории Москвы проживало несколько десятков тысяч человек, сумевших существенным образом преобразить ландшафт и подготовить возникновение сельской округи средневекового города.
Однако судьба населения железного века остается скрытой от нас. Не обнаружено достоверных археологических свидетельств, которые могли бы заполнить лакуну (VIII – IX вв. ), разделяющую позднедьяковские городища и средневековые памятники X – XI вв. Трудно говорить и об этнической принадлежности населения. Сохранились отдельные финно-угорские и балтские названия рек и средневековые находки на местах древних поселений, указывающие на наличие преемственности если не в культуре, то в освоении территории. Летописное сообщение о походе князя Святослава Ольговича в 1147 г. на племя голядь, обитавшее «верхъ Поротве», т.е. в верховьях р. Протвы, в 100 км к юго-западу от Москвы, свидетельствует о существовании здесь вплоть до середины XII в. анклава балтского населения. Восточные же районы Волго-Окского междуречья в VIII–X вв. были освоены мерянским (угорским) населением, причем ближайшие поселения мерянского облика найдены в 80–100 км к северо-востоку от Москвы-реки.

Древние славяне на берегах Москвы-реки
Загадка расселения славян в Восточной Европе 

Расселение славян в Москворечье представляет собой один из самых загадочных вопросов в истории Москвы. Вообще, историки и археологи до сих пор не имеют четкого представления о том, как происходило продвижение славянских племен в центральные районы Русской равнины: откуда и когда оно началось, как долго происходило, и что, в конце концов, заставило славян решиться на такое переселение. Письменных свидетельств той далекой поры не сохранилось, а в летописях, создававшихся не менее чем через 200—300 лет после переселения, имеются только отрывочные припоминания о давних событиях.
Согласно летописям, уже к середине XII века Москворечье было плотно заселено славянами, точно так же, как были к тому времени освоены ими все земли в Волго-Окском междуречье. В то же самое время, княжеские семьи, обосновавшиеся в крупнейших городах Руси, активно проводили раздел земель, занятых славянскими племенами. Так долина Москвы-реки оказалась поделена между Смоленским (верховья долины), Ростово-Суздальским (среднее течение реки), Черниговским (правобережье нижнего течения реки) и Муромо-Рязанским (левобережье нижнего течения) княжествами.
В XIII веке Ростово-Суздальское княжество (столица которого переместилась к тому времени во Владимир на Клязьме) оттеснило соседей и завладело всей территорией Москворечья – от истока реки до ее впадения в Оку. Другим важным источником сведений о славянском заселении Волго-Окского междуречья являются археологические исследования. В XIX веке и начале XX века в Подмосковье проводились широкие раскопки курганов. В результате были накоплены данные, которые позволили археологам установить, что в XII в. долину реки Москвы занимали славяне, принадлежавшие к потомкам племени вятичей. При этом, совсем рядом, в долине реки Клязьмы проживали потомки уже совсем другого племени – кривичей.
Здесь следует заметить, что в XII в. племенное разделение у славян Восточной Европы уже не существовало. Оно исчезло в IX–X вв. Однако остались потомки населения этих племен (радимичей, кривичей, вятичей, северян, древлян и др.), которые помнили о своем происхождении, о племенном прошлом, сохраняли свои особые украшения. Поэтому, говоря о “племенах”, мы будем подразумевать под ними славянское население, унаследовавшее и сохранившее в своей памяти некоторые племенные традиции и представление о былой племенной обособленности.
Границу между областями расселения вятичей и кривичей удалось установить по женским украшениям, найденным в курганных погребениях, поскольку у потомков каждого из этих племен существовала мода на такие украшения, которые в другом племени не применялись. Особенно хорошо это различие можно проследить по височным кольцам. У вятичей височные кольца имели по 5 или 7 плоских выступов-лопастей, из-за чего их называют “лопастными”, а у кривичей они были похожи на небольшие проволочные обручи или браслеты, почему за ними и закрепилось название “браслетообразных”.
Кроме височных колец, различались и другие украшения. Так, у вятичей излюбленными украшениями являлись гривны из перевитой проволоки, круглые бронзовые и серебряные привески, решетчатые перстни и бусы из сердолика и горного хрусталя. В погребениях кривичей, напротив, гривны встречаются редко, причем чаще всего использовались гривны в виде обыкновенных проволочных обручей. Особенно характерны для кривичей были также привески в виде стилизованных изображений животных или лунниц. Поскольку в одних курганных могильниках были найдены только (или преимущественно) вятичские украшения, а в других – кривичские, стало ясно, какие из древних курганных кладбищ принадлежали вятичам, а какие – кривичам. В результате удалось очертить границы территорий, занятых каждым из этих племен. Оказалось, что граница между ними проходит несколько севернее Москвы. Значит, в процессе расселения, эти два племени встретились приблизительно на водоразделе между Москвой-рекой и Клязьмой и прекратили здесь свое продвижение. Но когда произошла эта встреча?

Мнения о времени расселения славян в Москворечье

Долгое время эта загадка древней истории оставалась без ответа. Правда, отдельные историки и археологи высказывали различные предположения, опираясь на крайне скудный материал, добытый при раскопках. Например, крупный специалист по археологии Москвы Р.Л. Розенфельдт еще в 1976 г. предположил, что продвижение вятичей и кривичей в долину Москвы-реки началось в середине X в., но массовое переселение их сюда произошло после 988 года, то есть после Крещения Руси. Иначе говоря, этот ученый считал, что само это переселение проходило под знаком бегства славян от надвигающегося христианства.
Однако пока эта интересная гипотеза не получила какого-нибудь подтверждения археологическими данными. В последнее время археологами стали выдвигаться предположения о том, что славянские племена начали проникать в долину Москвы-реки еще раньше – с IX века. Так думает, например доктор исторических наук А.А.Юшко, отдавшая много сил археологическому изучению окрестностей Москвы. А крупнейший российский историк и археолог, член-корреспондент Российской Академии Наук В.В.Седов совсем недавно, сделал предположение, что первые группы славян переселились в Волго-Окское междуречье еще в V – VIII вв.
Действительно, даже по летописным данным мы знаем, что к XI в. финно-угорское племя мурома (давшее имя городу Мурому) уже не существовало, а на его месте проживало смешанное славяно-муромское население. Но славянские племена кривичей и вятичей, о которых мы уже говорили, в это время еще только начинали переселяться в Поволжье и Поочье. Может быть, с муромой смешивались какие-то другие славяне, проникшие сюда задолго до вятичей и кривичей?

“Первая” волна славянского переселения в VI–VIII вв.

В.В.Седов предположил, что эти таинственные славяне были родственны племенам земледельцев и скотоводов, проживавшим V – VIII вв. в Верхнем Поднепровье и Подвинье (культура этих племен называется в археологической науке Тушемлинско-Банцеровской), а, может быть даже, они и пришли именно из этого региона. Эта “первая волна” славянского переселения обнаруживается археологами по редким находкам браслетообразных височных колец, очень похожих на височные кольца племени кривичей, но все же отличающихся от них некоторыми внешними деталями и технологией изготовления. Вероятно, такие древние височные кольца стали образцом для более поздних колец кривичей. В Москворечье эти древнейшие височные кольца были найдены археологами при раскопках Боршевского, Троицкого городищ и городища Луковня. Все эти городища относятся к Дьяковской археологической культуре, которая считается принадлежащей дославянскому финно-угорскому населению, в состав которого в III–IV вв. влилось балтское население из Верхнего Поочья. Возможно, эти находки говорят о том, что в VI–VIII вв. на территории, занятой ранее финно-угорско-балтским населением, стали проживать славяне. Но ведь височные кольца найдены здесь как единичные вещи. Не означает ли это, что славяне из Поднепровья, пришедшие по стопам балтов, всего на 200—300 лет позже их, растворились в массе местного, уже сильно смешанного (можно даже сказать – метисного) населения? И только в некоторых местах на огромной Русской равнине, масса переселенцев могла оказаться настолько велика, что ее язык вытеснил местные говоры.
К сожалению, дальше предположений тут идти нельзя, потому что для того, чтобы делать выводы, нужны конкретные знания, материалы раскопок древних памятников, а их до обидного мало. Как бы там ни было, но “первая волна” славянского переселения почти не оставила после себя следов. Она разбилась о безбрежные просторы лесов и рек, смешалась с местным неславянским населением и – исчезла.
Дальнейшая история нашего края еще более загадочна – в VIII в. поселения здесь вообще прекращают свое существование. При этом археологи не находят никаких следов вражеского нашествия, погрома, разорения, пожаров. То есть жившие здесь люди, похоже, не были истреблены какими-нибудь кровожадными завоевателями.
Для объяснения этой загадки выдвигались различные предположения. Например, о том, что население в это время оставляет долину Москвы-реки и куда-то уходит. Но куда и почему? На этот вопрос ответа пока нет. Очень может быть также, что эти люди вовсе никуда и не уходили, а просто сменили места своего проживания. В истории человечества известны многочисленные примеры, когда с городищ люди переходили жить на селища, с берегов рек – на высокие холмы, и наоборот. Может быть, что-то вроде этого происходило и в Москворечье? Ведь древние селища в нашем крае до сих пор почти не изучены археологами и каждые новые раскопки на них приносят сенсационные сведения. Поэтому ответить на вопрос о том, ушли в VIII в. жители Москворечья в иные края, вымерли от болезней или просто переселились на несколько километров в сторону от прежних своих поселений помогут дальнейшие археологические исследования.

“Вторая” волна славянской колонизации края в XI в.

Итак, на 200 или 300 лет над Москворечьем повисает туман неизвестности. Новое переселение славян в этот край начинается, по-видимому, в начале XI века. Правда, в археологической литературе можно встретить сведения о славянских поселениях IX–X вв., но их датировка весьма сомнительна, поскольку основательные раскопки этих поселений не производились. Единственным поселением, подвергавшимся раскопкам широкой площадью, было Жуковское селище, но его материалы не были ни обработаны, ни опубликованы. Кроме него, до недавнего времени были известны еще только 4 селища со столь же ранней датировкой – Покров 5 и Стрелково на р. Пахре, Заозерье и Беседы на р. Москве. Сама их датировка IX веком возникла из-за того, что здесь была найдена лепная керамика, чрезвычайно близкая по своим формам и орнаменту с посудой роменской культуры, оставленной в VIII–XI вв. славянским племенем северян. Здесь следует заметить, что похожая посуда использовалась также вятичами и радимичами. Новейшие исследования показали, что некоторые из подмосковных поселений, относившихся ранее к IX—X вв., в действительности возникли в середине XI в. Разумеется, совершенно исключать возможность появления в Москворечье славян в X в. или того раньше, никак нельзя, однако достоверных данных на этот счет в руках археологов пока нет. Существовали ли здесь еще более ранние поселения славян – вопрос, требующий тщательного изучения, а значит и больших раскопочных работ, на проведение которых средств пока нет. Интересно, что на самых ранних славянских поселениях XI века встречаются вещи, которые известны только в зоне расселения радимичей – это типичные радимичские семилучевые височные кольца и своеобразные лопастные височные кольца так называемого “деснинского” типа (названные так по находкам на подмосковном поселении Десна).
А на Щербинском городище дьяковской культуры была найдена бронзовая подвеска с рельефным изображением головы быка, являющаяся типичным украшением радимичей. Замеченное сходство посуды этих переселенцев “второй волны” с горшками северян, вятичей и радимичей позволяет предполагать, что вместе и одновременно с радимичами сюда переселялись также вятичи, а может быть – и северяне. Все эти факты позволяют сегодня говорить о том, что “вторая волна” славянского переселения в долину Москвы-реки поднялась в землях вятичей и радимичей в XI в.
Эта “волна” не была слишком большой: до сих пор нам известно всего лишь около десятка селищ, оставленных первыми славянскими переселенцами на берегах Оки, Москвы-реки и ее притоков. Даже если считать, что известны далеко не все поселения этих древних иммигрантов, все равно число их вряд ли превышало несколько сот человек. Пробираться в Москворечье они могли двумя речными путями (напомню, что в те времена сухопутных дорог на Руси еще не было, огромные лесные массивы были непроходимы и всякое передвижение было возможно только по рекам – на лодках или пешком по берегу). Первый путь вел по Днепру в самое его верховье, откуда можно было пробраться к истокам Москвы-реки. Этим путем могли пользоваться только радимичи. Второй путь шел по Оке и дальше вверх по Москве-реке – им могли идти вятичи и северяне. Впрочем, доступен он был и для радимичей, которые могли спуститься в Оку по реке Угре.
“Третья” волна славянского расселения в XII в.

В XI в. в Москворечье сумели проникнуть только очень небольшие по численности группы славян-радимичей и вятичей, которые, надо думать, хотели избежать феодальной зависимости от киевских князей, сумевших к этому времени подчинить своей власти радимичей и северян, а вятичей заставили платить себе дань. С начала XII в. количество славянских поселений и могильников в Московском крае увеличивалось из года в год. Именно в это время на околомосковских землях встретились вятичи и кривичи, продвигавшиеся навстречу друг другу по долинам рек Москва и Клязьма. Это была уже “третья”, самая массовая, волна славянского переселения. Именно тогда вятичами была полностью освоена вся долина Москвы-реки – от впадения в Оку до самого истока, до всех ее притоков. Вероятно, еще и в это время наши свободолюбивые предки переселялись сюда, желая ускользнуть от княжеской власти, подальше уйти от главных городских центров, в которых расположились князья со своими дружинами, спастись от их разорительных междоусобных войн. Однако там, где могли пройти земледельцы со своим скарбом, женами и детьми, с еще большей легкостью проходили хорошо снаряженные отряды княжеских дружинников. 
Были у вятичей и свои племенные старшины, принимавшиеся на службу князьями в качестве бояр. Вероятно, из числа этих старшин и происходил знаменитый боярин Кучка, у которого, согласно позднейшим преданиям ростово-суздальский князь Юрий Владимирович Долгорукий отнял земли вокруг Москвы. Так что не позже, чем в первой половине XII в. Москворечье уже оказалось охвачено княжеской властью и по большей части разделено между различными княжествами. В это же время, вероятно, и появился город Москва, впервые упомянутый в летописи под 1147 годом. Возможно, с созданием княжеской административной системы, приток вятичей стал искусственно стимулироваться путем предоставления им льгот. Нельзя также исключать возможности насильственного переселения в Москворечье крестьян, захваченных во время междоусобных войн, в которых сильное Ростово-Суздальское княжество как правило побеждало своих соседей. Итак, заселение Москворечья славянами произошло несколько позже, чем были освоены ими Верхнее Поволжье, Поочье, долина Клязьмы и другие территории Северо-Восточной Руси. Даже далекое Белооозеро и его округа начали осваиваться раньше, чем Москворечье. Это может объясняться только тем, что славянская колонизация проходила крайне неравномерно и ее потоки возникали и направлялись в значительной степени стихийно. В IX–X вв. Москворечье лежало в стороне от главных торговых путей (Волжского и Окского), вдали от крупных центров дославянского (финно-угорского и балтского) населения, в глухом лесном малонаселенном захолустье. Поэтому-то заселение этого края славянами происходило очень медленно, неторопливо и закончилось тогда, когда на других землях уже проживало пятое, а то и десятое поколение первопереселенцев.
Дославянское (финно-угорское и балтское) население в Москворечье

За изучением вопроса о переселении в Москворечье славян скрывается еще одна загадка истории – пришли ли славяне (радимичи, вятичи и кривичи) в XI–XII вв. в пустынный край или встретили здесь какое-то население? Ведь, как мы уже говорили, неславянские поселения IX–XI вв. археологи здесь пока не нашли, и даже возникло предположение, что в VIII в. предшественники славян куда-то бесследно удалились. Однако есть свидетельства того, что на землях Москворечья славяне встретили какое-то население, и мы даже можем представить себе, что это были за люди. Эти свидетельства – названия больших и малых рек, озер и ручейков, которые в языке славян звучат как бессмыслица, но могут быть переведены с финно-угорских и балтских языков. Из финских языков переводится, например, название озера Шатура, Икша, из балтских – названия рек Протва, Пахра, Истра, Гжель. Возможно, даже имя реки Москва имеет финское происхождение. Как могли бы сохраниться в памяти переселившихся сюда славян непонятные для них имена рек и озер, если бы их не предали им из уст в уста прежние жители этих мест? Значит все-таки жили, жили здесь предшественники славян, общались с ними и передавали свои знания об именах рек. Кто были по языку, культуре и облику эти аборигены? Это могли быть финно-угры, смешавшиеся с балтами, но могли быть и славяне “первой волны” переселения, запомнившие древние названия из уст своих предшественников. И все-таки, скорее всего, жившие здесь в XI в. люди не напоминали новоприбывшим вятичам и радимичам братьев-славян. Потому называли их славяне “мерей”. Это имя сохранилось в названии реки Мерской (в современном написании – Нерской), левого притока Москвы-реки. Оставались в Подмосковье и балтские племена. В летописи есть рассказ о походе князя Святослава Ольговича в 1146 г. на племя, носившее чисто балтское имя “голядь” и проживавшее на реке Протве (кстати, также носящее балтское имя). Значит, еще в середине XII века совсем рядом с Москворечьем жило балтское племя! И, между прочим, поселения этого племени до сих пор не обнаружены. Точно так же, возможно, еще предстоит отыскать места проживания тех племен, которых встретили на Москве-реке вятичи и радимичи.
Все эти факты ясно говорят о том, что славяне застали в XI–XII вв. в Московском крае иноязычное население, среди которого наверняка были потомки финно-угров и балтов, а может быть и славян, переселившихся сюда в VI—VIII вв. Встреча с этими аборигенами, вероятно, была мирной. Мы можем предполагать это потому, что во всех других местах, при переселении на земли муромы, мери, веси, ижоры и других финно-угорских племен, славяне не вступали с ними в вооруженную борьбу, а мирно соседствовали.
В Москворечье славян поначалу пришло немного, немногочисленным было и местное неславянское население. Вскоре начался процесс их смешивания (ассимиляции), который прослеживается по редким находкам финно-угорских украшений в славянских курганных могильниках (например, в Мякининских курганах на северо-западной границе Москвы). С массовым притоком славян (потомков вятичей и кривичей) в XII в. этот процесс закончился полным растворением остатков финно-угров и балтов в славянской среде.

Природа, жилища и быт

По данным археологических раскопок можно представить себе, как жили славянские первопоселенцы будущей Московии. Начнем с того природного окружения, в котором протекала вся их деятельность. Долина Москвы-реки и ее притоков в X–XII вв. была покрыта густыми лесами, изобиловавшими дикими зверями и птицами. Здесь водились медведи, волки, рыси, лоси, олени, кабаны, бобры, соболя, лисы, белки. В реках можно было поймать белугу, осетра, стерлядь, сома, щуку, судака и многих других рыб.
Вероятно, первопоселенцам пришлось отвоевывать у векового леса участки для пашни и размещения своих поселений.
Первые славянские поселения в Москворечье были невелики. Они представляли собой деревни, состоявшие, как правило, не более чем из десятка дворов. Впрочем, известны также и очень крупные селища площадью в несколько десятков гектар, однако они встречались редко. Гораздо чаще в одной деревне проживало 5—10 семей. Каждой семье принадлежал двор – участок земли, на котором размещалось жилище (изба) и различные хозяйственные постройки, предназначавшиеся для хранения орудий труда и продуктов питания, стойла для домашнего скота, сеновалы, кузницы и т.д. Двор мог быть окружен легкой оградой типа жердевой изгороди, но мог быть и вовсе без ограды.
Жилище представляло собой бревенчатую избу, состоявшую, как правило, из единственной комнаты, к которой могли примыкать сени – своеобразный тамбур для входящих в дом людей. Кровля избы была, вероятно дощатой. Изба имела одну дверь и маленькое оконце размером не более чем 20 на 40 см, закрывавшееся деревянной дощечкой и служившее для “вентиляции” избы. Больших окон тогда в домах не делали, поскольку главной функцией жилища была защита от холода, а стеклянные окна, паровое отопление и электрическое освещение изобретены еще не были.
Кстати, об освещении. Оно осуществлялось при помощи горящей лучины.

Внутри избы располагалась глиняная или сложенная из рваного камня, скрепленного той же глиной, печь, представлявшая собой круглую или продолговатую площадку, перекрытую сводом. Одно отверстие в печи находилось сбоку и служило для закладки в нее дров и установки горшков с пищей, а другое находилось сверху и служило дымоходом. При этом вытяжной трубы не было и весь дым оставался внутри избы. Вот такой способ отопления дома и назывался топкой “по-черному”, видимо потому, что от дыма и копоти все вещи внутри дома быстро становились грязными. Однако это не являлось препятствием для украшения жилища изнутри и снаружи богатой резьбой по дереву.
Кроме печи, внутри избы находились также стол и лавки, на которых днем сидели, а ночью спали. Наиболее ценные вещи и скоропортящиеся продукты питания хранили в подполье – яме, вырытой под дощатым полом избы, в которую спускались по лестнице.
В избе происходило и приготовление пищи. В основу рациона питания древних славян входили хлеб, разнообразные зерновые каши, овощи (репа, лук, морковь, капуста), молочные продукты, мясо, рыба. Большинство из них требовали термической обработки, то есть приготавливались в печи. Для этой цели служили глиняные горшки – сосуды в виде усеченного конуса или цилиндра. Значительная часть славянских горшков изготавливалась в каждом доме собственными силами. Их вылепливали из глины вручную, без помощи гончарного круга и обжигали в домашней печи. 
Однако уже с самого начала славянского расселения использовалась и гончарная посуда, которая отличалась более изящными пропорциями, тонкими и более прочными стенками, равномерным обжигом. “Гончарной” ее называют потому, что изготавливали ее гончары – люди, специализировавшиеся на изготовлении горшков и постоянно промышлявшие этим занятием.
Основная масса утвари, использовавшейся в повседневном быту, изготавливалась их дерева. Это миски, ложки, разнообразные орудия труда (соха, лопата и т.п.), средства транспорта (сани, лодки). Широко использовалась также кость. Но самыми важными были, конечно, изделия из железа: ножи, топоры, косы, серпы, наконечники сохи, орудия охоты (стрелы, копья).
Железо добывалось из болотной руды во многих местах, поскольку потребность в железных орудиях была велика, то занятие кузнечным делом было распространено очень широко. Кузнец (“коваль”) жил, видимо, едва ли не в каждой крупной деревне.
Одежда славян-мужчин состояла из длинной рубахи, сотканной из льна и украшенной вышивкой, штанов, пояса и кожаной обуви. Последняя представляла собой нечто вроде сапожек на мягкой кожаной подошве или просто куска кожи, обернутого вокруг ноги и укрепленного веревкой. Разумеется, летом обходились вовсе без обуви.
Одежда женщин включала длинное платье из льняной материи, также изукрашенное вышивками. Украшения из металлов, стекла, янтаря и полудрагоценных камней (височные кольца, перстни, гривны, бусы, привески, о которых шла речь выше) одевались только в торжественных случаях – во время праздников и свадебных обрядов. Эти же украшения одевались на покойника во время похорон.

Мир древних представлений

Первые славянские поселенцы в Москворечье были язычниками. Они хоронили своих мертвых по древнему славянскому обряду, который ведет свое начало от обычаев пятитысячелетней индоевропейской древности: умершего обряжали в его лучшие, самые красивые одежды и украшения, а затем сжигали на костре. Собранный пепел помещали в глиняный горшок, который устанавливали в кургане. В XI–XII вв. у славян Восточной Европы повсеместно, вероятно, под влиянием распространявшегося христианства, происходил процесс изменения похоронного обряда, при котором покойника перестали сжигать, а стали просто помещать в насыпь кургана. Этот процесс не миновал и Подмосковья, где курганы с остатками трупосожжений встречаются довольно редко. Вместе с тем, нет никаких оснований допускать какое-то заметное влияние христианства на славянское население Москворечья по крайней мере до начала XII в. Ни церквей, ни монастырей, ни большого количества предметов христианского культа на раннеславянских поселениях XI—XII вв. не найдено.
В этом нет ничего удивительного. Дело в том, что христианство на Руси распространялось прежде всего в среде горожан, а уж затем, из городов, простирало свое влияние на деревенскую округу.

А поскольку в долине реки Москвы первые города появились только в XII веке, постольку и влияние христианства здесь ощущалось вначале очень слабо.
В то же время, не найдено в Москворечье пока и никаких достоверных следов языческих капищ. Если они и существовали, то размещались, вероятно, отдельно от поселений.

Основные занятия славянских поселенцев

Основным занятием славян в Москворечье, так же, как и на тех местах, где они проживали раньше, было пашенное земледелие. Для освобождения от леса участков пашни проводилось выжигание целых лесных урочищ. Затем пепелище распахивалось при помощи примитивной деревянной сохи с железным наконечником, засевалось пшеницей, рожью, овсом. Урожай собирали железными серпами. Через несколько лет почва на таком поле истощалась и приходилось выжигать для пашни новый участок леса. А прежнее поле превращалось в пустошь и через несколько десятков лет на этом месте снова поднимался лес. Такая система землепользования называется “подсечно-огневым земледелием”.
Кроме пашни, обрабатывалась земля и под огороды, в которых выращивались овощи (репа, лук, капуста, морковь, редька), ягоды (смородина, крыжовник), фруктовые деревья (яблони, вишни). Большое значение имело разведение домашнего скота, среди которого преобладали коровы и лошади (последние служили тягловой силой на пашне), однако широко разводили также свиней, овец и коз, домашнюю птицу. для содержания скота зимой в стойлах на лугах заготавливали сено. Для этой цели служили железные косы.
Немалым подспорьем в питании было и рыболовство, поскольку реки изобиловали рыбой. Рыбу ловили как сетями, так и удили на крючок, однако удили тогда не плотву, а осетров и сомов, поэтому рыболовные крючки делали величиной в 5-10 см. Конечно, большая часть жизни человека раннего средневековья проходила в добывании пищи, однако у него оставалось какое-то свободное время, которое посвящалось не только праздникам и обрядам. Значительную часть этого времени тратили на украшение тех предметов, которыми пользовались каждый день – собственного дома, орудий труда (например, прялки), саней.
Славяне умели ценить красоту и приумножали ее по мере своих скромных сил – резьбой по дереву, изготовлением украшений, вышивкой одежды. Из рода в род передавались приемы этого мастерства, рисунки орнаментов.
Тысячелетняя культура славянства сохранилась на москворецких землях и продолжает жить сейчас.