Каперы Ивана IV

                                 Корсары Грозного царя

Так уж получилось, что  РУССКАЯ история разделилась на два неравных периода. На «до Петра», когда она сохраняла преемственность в развитии исторических событий и «после Петра». Сам ли был Великий Государь и Отец Отечества был  инициатором своего возвеличивания или это инициатива «птенцов гнезда Петрова», но сейчас среднестатистический гражданин России не задумываясь, скажет, что « и пришел Петр и увидел...». В том числе и то, что флот это «вторая рука государства». Поэтому   30 марта 1570 года никаким образом не вписывается в техсотлетнюю историю Имперского флота Петра. Документы, проливающие свет на этот вроде и ничем не примечательный весенний день, никто не уничтожал и не фальсифицировал, вымарывая из памяти истории. О них просто забыли. Порой склероз болезнь очень приятная.

Решение Петра Алексеевича строить флот преподносится официальной историей как нечто эксклюзивное, ранее в Московии небывалое. Вместе с тем за полтора века до этого судьбоносного решения на Балтике  была образована каперская флотилия царя Ивана IV. Тогда вместо форточки в эту самую Европу прорубили приличную дверь, и её надо было охранять.

Листая страницы летописи Русского флота, мы вспоминаем походы русских князей под стены Царьграда, подвиги ушкуйников, рейды казаков на Черном, Каспийском морях и, конечно, строительство флота Петром Первым. Решение Петра Алексеевича строить флот преподносится официальной историей как нечто эксклюзивное, ранее в Московии небывалое. Но мало кто знает, что за полтора века до этого судьбоносного решения на Балтике была образована каперская флотилия царя Ивана IV Грозного, - в школьных программах нет об этих событиях Русской истории ни строчки. Тогда вместо форточки в эту самую Европу прорубили приличную дверь, и её надо было охранять.

                                                        Внешнеполитические проблемы Ивана IV

Молодой царь получил в наследство ворох проблем, как внутриполитических, так и внешних. На юго-восточной границе сидели «занозами» осколки Орды – Крымское, Астраханское, Казанское, Сибирское ханства. С северо-запада нависали Швеция, Польша.
В середине XVI века Иван IV Васильевич, прозванный Грозным, завоевав Казанское и Астраханское ханства и покорив Сибирь, обезопасил часть восточной границы Русского государства и столкнулся с проблемой выбора – куда нанести главный удар, к какому морю пробиваться - к Чёрному или Балтийскому.

Окружение царя (круг лиц, составлявших неформальное правительство при Иване Грозном в 1549—1560. В него входили: духовник царя Сильвестр, дворянин А. Ф. Адашев, митрополит Макарий, князья Курбский и Курлятев и др.) выступило против удара по Ливонскому ордену, они считали, что главный удар надо нанести по Крымскому ханству, которое мешало развитию Московского царства и закрывало выход в Чёрному морю и к плодородным землям юга.

Иван Васильевич решил нанести следующий удар по Ливонии - орден «одряхлел», в военном плане был слаб, и была видимость того, что Русь легко пробьётся к Балтийскому морю. Хотя у Москвы и был в то время выход к Балтике - побережье Финского залива между Ивангородом и Выборгом, устья рек Нарова, Нева, Луга. Но соблазн взять города, порты Ливонии, расширить своё присутствие на Балтике был силён. К тому же это можно было обосновать тем, что, мол, «возвращаем своё»: например, Дерпт-Юрьев основал ещё Ярослав Мудрый, а местные племена платили Руси дань и были под её дланью.

Выгода удара по Ливонии была ещё в военном аспекте – Москва могла выставить 100-тысячное вполне боеспособное войско, Ливонский же орден давно утратил боеспособность, он мог собрать не более 10 тыс. солдат, его главной силой были мощные крепости. Его самыми сильными отрядами были отряды наёмников, но они были очень немногочислены, местные же жители - ливы, эсты, летты - ненавидели своих хозяев и жили на положении движимого имущества, так что сопротивляться бы не стали. Воевать же с крымчаками, с десятками тысяч мобильного конного войска, за спиной которого могущественная Османская империя, было опасно.

Всё это что и явилось коренной причиной Ливонской войны (1558-1583) Ивана IV Грозного против Ливонского ордена, оккупировавшего Прибалтику. 

                                                                                    Вехи Ливонской войны

В конце 1558 года русская армия вошла в Ливонию и к лету почти без сопротивления заняла большую часть её территории. Захваченная русскими войсками в этом же году Нарва, вскоре стала довольно шумным портом.

Купцы различных держав, которые до этого плавали в Россию длинным и опасным путем (вокруг Скандинавского полуострова в Баренцевом море), теперь появились на Балтике. Дорога стала короче. Но не безопасней. Потому что не прав тот, кто думает, что пираты были только в южных морях. В Балтийском море их тоже хватало: шведы и поляки грабили купеческие суда ни сколько не хуже знаменитых флибустьер Карибского моря. 

В 1560 году Ливонский орден был окончательно разгромлен. Но на такой «лакомый кус» нашлись и другие претенденты – первыми в войну ввязались литовцы. Великое княжество Литовское захватило Ригу и Курляндию, а воевода Вильно Николай Радзивилл провозгласил Ливонию частью Литвы. В 1561 году польско-литовское войско заняло одну из ещё не захваченных русской армией крепостей Ревель. Тут вмешалась Швеция, шведский десант внезапным ударом выбил польско-литовские силы из Ревеля.

Москва оказалась перед угрозой войны с двумя могучими европейскими державами. Московский «блицкриг» превратился в бесконечную, изматывающую войну с двумя первоклассными армиями и ещё с Крымской ордой на огромном фронте от Невы до Изюмского шляха.

Речь Посполитая предложила мир за часть территории Ливонии, но Иван Васильевич был непреклонен, он в ответ потребовал вернуть Руси земли Полоцкого и Киевского княжеств. 

                                                                              Проблема морского театра

Если с Речью Посполитой было удобно воевать – практически вся западная граница, от Чернигова до Вильно, то война с Швецией была проблематична. Например, в 1568 году русская армия не смогла взять Ревель именно из-за того, что шведский флот морем снабжал гарнизон крепости всем необходимым, от продовольствия и боеприпасов до подвоза свежих войск. Кроме того, шведский флот развернул охоту на торговые суда, которые шли к нам.

Польша, у которой не было флота, превратила вассальный Данциг и ливонский Пернау-Пярну в свои военно-морские базы, «нарвское мореплавание» практически было уничтожено.

Иван Васильевич хотел «ответить», нужен был флот. У Руси в Поморье и Новгородчине были люди, знакомые с морем, из которых можно было набрать команды, были плотники, которые могли построить корабли. Но не было штурманов, морских военспецов.

И царь придумал блестящий план – на угрозу шведского и польского пиратства мы ответим тем же - Иван Грозный решил нанять себе каперский флот. Сделать это было несложно, так как в XVI веке каперство было широко распространено на морях, и «вольные моряки» охотно нанимались на службу к государям. Правительства многих стран пользовались услугами каперов и щедро оплачивали их труд. Особенно развито было в то время каперство в Англии.

                                                                                   Датская помощь

Кто читал и помнит про Северную войну, которую Пётр Первый вёл с Швецией, знает, что нашим союзником была Дания, давний соперник Швеции, в борьбе за первенство в Северной Европе.

Дания и при Иване Васильевиче нам помогла, в своих интересах, конечно, а не из гуманных побуждений. Швеция входила в состав Датских владений и вышла из её состава лишь в 20-е годы 16 столетия, Копенгаген был не прочь наказать шведов. Как только царь дал задания купцам и чиновникам Посольского приказа найти нужного человека, монарх Дании Фредерик II сам нашёл и лично порекомендовал.

Это был уже известный в Балтике капитан Карстен Роде. Довольно загадочная личность – нет данных ни о дате его рождения, ни о дате смерти, ни достоверных сведений о его жизненном пути до службы на русского царя. Есть только обрывочные данные о том, что он мог воевать на Средиземном море под командованием адмирала Дориа, был «королевским корсаром на службе короля Дании, воевал против шведов. Роде был на службе у брата датского короля – герцога Магнуса. А герцог Магнус был правителем Курляндии и Эзеля, считался верным союзником Ивана Грозного, поскольку мечтал получить из рук русского царя титул Короля Лифляндского.

Карстен Роде не был дворянского рода, был человеком сильным и высоким. Отличался большой Верой и мог казнить любого человека, «дабы не навлечь гнев Божий на судно». Что, видимо, также было грозному царю по нраву.

Русский царь присвоил Роде титул «наказного капитана» и «морского отамана», а также выдал жалованную грамоту – каперское свидетельство. Роде стал настоящим царским воеводой на море и получил царский указ: «…«Силой врагов взять, а их корабли огнем и мечом сыскать, зацеплять и истреблять. А нашим воеводам и приказным людям тово отамана Карстена Роде и его скиперов, товарищей и помошников, в наши пристанища на море и на земли в бережении и чести держати, запасу или что им надобно, как торг подымет, продать и не обидеть».

                                                        Большая Царская печать на грамоте

Также грамота содержала строгое указание: «...самим ни на кого не нападать и убытков никому не чинить», но эта оговорка имела целью снять ответственность за действия капера с нанимателя и была обычной в такого рода делах.

Роде, в свою очередь, клялся поставлять в Нарву лучшие пушки с захваченных судов, десятину от добычи и каждый третий корабль.
                                                                        Первый адмирал Русского флота 

Фактически Карстен Роде – это первый адмирал Русского флота, правда, ему ещё надо было этот флот создать. В начале лета 1570 года Роде прибыл на Эзель, где купил на царское золото корабль, там же он получил ещё одну каперскую грамоту, от герцога Магнуса. Корабль назвали «Весёлая невеста», 1-й корабль Русского флота Грозного царя. Это был пинк, трехмачтовое грузовое судно водоизмещением 40 тонн. Роде навербовал 35 человек команды, вооружил корабль тремя литыми чугунными пушками, 10-ю меньшими орудиями (барсами), 8-ю пищалями и «двумя боевыми кирками для пролома бортов».

Но морской бог любит отчаянных: уже через несколько дней после выхода в море Роде атаковал первую цель – шведский военный флейт. Что интересно, Роде ходил под древним русским боевым стягом - «червленным стягом», флагом красного цвета. Шведский корабль лучше вооружен и больше, но попробовал уклониться от боя и бежать. «Велёлая невеста» с большим трудом догнала шведов, после артиллерийской дуэли корабль шведов взяли на абордаж.

Добычу привели на остров Борнхольм, который Дания сдавала в аренду Ганзе. Это был остров каперов, своего рода военно-морской базой. Тут же стояла датская эскадра, и датский адмирал, считая флот Ивана Грозного союзником, помогал лоциями и картами. Роде пополнил команду, включая присланных с Руси и датчан. Борнхольм станет одной из баз русского флота.

Вскоре он создал флотилию из 6 кораблей, вооруженных преимущественно русскими пушками. В Нарву прибыл 1-й корабль, предназначенный для Русского флота. Нарва и Ивангород должны были стать главными базами Роде, но близость Швеции и шедшая война ставили их под удар, поэтому Роде базировался то на Борнхольме, то в Ревеле, то на островах Моонзунда. Главным местом базирования «московского адмирала», как вскоре стали называть Роде, был город Аренсбург на о. Эзель. Это позволяло флотилии Кирстена Роде контролировать Финский и Рижский заливы, а также большую часть Балтийского моря.

В течение двух недель Роде захватил ещё несколько шведских и польских торговых судов. Затем его флотилия двинулась южнее, к Данцигу. В середине лета флотилия Роде из 3-х кораблей напала на караван из 5-ти судов, которые шли с грузом ржи из Данцига-Гданьска. Купеческий караван оказал сопротивление, но Роде одержал вверх, лишь одно судно смогло бежать. Чуть позднее он разгромил караван из 17-ти судов, шедших из Данцига, ни одно судно не ушло.

Дания оказывала большую помощь: так, 31 июля 1570 года в Гданьске узнали о потере каравана и решили отправить карательную экспедицию. Польская эскадра дошла до Борнхольма, её встретил флот Дании. Узнав в чём дело, датский адмирал сообщил, что корабли Роде ушли в сторону Копенгагена (хотя они были в Борнхольме). Предложил их отконвоировать, чтобы не было недоразумений, до шведской столицы, поляки согласились. У гавани Копенгагена датский флот открыл огонь и вынудил польские корабли зайти в гавань. Там их захватили, а полякам сообщили, что раз поляки союзники Швеции, а с шведами у нас война, то корабли мы конфискуем. На жалобы шведских, польских, да и своих купцов датский король не реагировал.

Шведы устроили на русскую эскадру настоящую «охоту», даже один раз шведский флот настиг его эскадру. Несколько кораблей погибло, но остальные прорвались к Копенгагену и скрылись под защиту батарей датского короля.

К сентябрю 1570 года Роде захватил 22 судна общей стоимостью вместе с грузами в полмиллиона иоахимсталеров серебром, часть из которых передал Ивану IV. Захваченные суда пополняли каперский флот Московии, и вскоре Роде командовал целой эскадрой, состоявшей из шестнадцати кораблей вооруженных пушками. Он стал хозяином в Финском заливе и постоянно требовал у царя Ивана людей и пушки. Экипажи пополнялись пушкарями Московского приказа и архангельскими поморами. 

Роде, под покровительством двух монархов, меньше чем за год создал фактически «пиратское государство». Поляки додумались даже пожаловаться на Роде Ивану Грозному (!) за «бесчестные» методы войны.

Причём Швецию и Польшу раздражало не только «бесчинство» Роде, но и то, что у Москвы появился флот, возглавляемый настоящим профессионалом своего дела, который был «адмиралом царя» и матросы которого получали царское жалованье. Русский флот постоянно рос, насчитывая уже 17 вымпелов.

Флотилия царских каперов оправдывала свое назначение, так как власти и правители враждебных государств устраивали настоящую охоту на Роде. И, несмотря на то, что в Ливонской войне России не везло, Кирстен Роде действовал успешно.

                                                                                 Конец «морского атамана»

Но, как известно, Ливонскую войну Иван Грозный проиграл - в 1570 году он сдал Нарву. «Дверь в Европу» закрылась, и русские каперы оказались брошенными во вражеском море. Дерзкие набеги русской каперской флотилии на торговые суда прибалтийских государств вызвали резкий протест правительств этих стран. 

Последний морской бой эскадра Роде приняла осенью 1571 года, шведы устроили ловушку – за купеческим судном-«приманкой» шли три фрегата. Когда Роде атаковал «наживку», то фрегаты атаковали. Эскадра Роде понесла потери, но оправилась, и шведы были разбиты, русские канониры подавили их артиллерию, а затем шведские корабли были взяты на абордаж.

                                                          ДАТСКИЙ АДМИРАЛ РУССКИХ ПИРАТОВ

                                                              В.Ярхо. Наука и жизнь. №12, 2003 год

В конце XIX века русские исследователи, работавшие в датском королевском архиве, обнаружили документы, относящиеся ко времени правления Ивана Грозного. Несколько старинных грамот, составленных на русском языке (с переводами на немецкий и датский), оказались частью дипломатической переписки между русским и датским дворами по так называемому "делу Кирстена Роде, адмирала московитских пиратов", орудовавших на Балтике в XVI столетии. Балтийское море в те времена являло собой арену ожесточенной борьбы нескольких держав, бившихся за установление своего контроля на торговых путях, связывающих балтийские порты. Польские, литовские и шведские корсары перехватывали датские и ганзейские купеческие суда, шедшие в Ругодив (Нарву) и другие порты, принадлежавшие тогда русской короне. Одни только любекские купцы понесли от морского разбоя убытку больше чем на 100 тысяч талеров. В ответ на это датчане "со товарищи" сами нападали на суда шведов и их союзников. 

И вот летом 1570 года в тех водах вдруг появилась неведомая прежде пиратская флотилия, во главе которой стоял Кирстен Роде, в короткий срок сделавшийся "грозой Балтики". У Роде имелось выправленное по всей форме каперское свидетельство, выданное ему в Александровской слободе близ Москвы. (Каперство - от голландского kaper - разбойничать на море). В нем от лица русского царя и великого князя Иоанна Васильевича предписывалось: "...корабельщику, немчину Кирстену Роде со товарищи, преследовать огнем и мечом в портах и в открытом море, на воде и на суше не только поляков и литовцев, но и всех тех, кто станет приводить к ним либо выводить от них товары или припасы, или что бы то ни было". 

Во все русские порты и крепости на Балтике разосланы указы воеводам и другим служилым людям, в которых строго-настрого велено было: "Держать того немчина-корабельщика и его товарищей в большом бережении и чести, помогая им чем нужно. А буде, избави Бог, сам Роде или который из его людей попадет в неволю, - того немедля выкупить, выменять или иным способом освободить". 

Согласно договоренности, Роде имел право на десять процентов добычи и обязан был продавать захваченные суда и товары в русских портах. Пленных, которых можно было обменять или получить за них выкуп, он также обязался "сдавать в портах дьякам и иным приказным людям". Экипаж русского капера права на добычу не имел, а получал "твердое жалование" в размере шести гульденов в месяц. Роде в тех грамотах звался "царским атаманом и военачальником", впрочем, сам он предпочитал называть себя "русским адмиралом". 

Кирстен Роде - уроженец Дитмаршена, крестьянской республики, образовавшейся в XIII веке и просуществовавшей до 1559 года в западной провинции Голштинии, между реками Эйдер и Эльба, в их нижнем течении.

Купец и капитан собственного судна Роде вел торговлю с Любеком, но потом занялся более выгодным промыслом, сделавшись морским разбойником. Картина нередкая для того времени: многие владельцы судов, в зависимости от политической ситуации, по несколько раз переходили из купцов в пираты и обратно. 

Вскоре эскадра Роде атаковала уже большой караван купеческих судов с грузом ржи, шедший из Гданьска. Из семнадцати кораблей, направлявшихся в Немецкое море, в порты Нидерландов и Фрисландии, ни один не ушел от Роде. Когда 31 июля 1570 года в Гданьске узнали о захвате каравана, срочно собрался Совет города и постановил: начать немедленную подготовку специальной экспедиции против пирата Роде. 

Польские корабли, выйдя из Гданьска, направились к Борнхольму, основной стоянке "русских корсаров". Когда остров показался на горизонте, навстречу польской эскадре вышел датский флот, базировавшийся на Борнхольме.

Шедший на флагмане датский адмирал приказал сигналами запросить поляков, что им надо. Две флотилии сошлись в море, и адмиралы съехались в лодках для переговоров. Датский адмирал подтвердил, что суда Роде были в порту Борнхольма, но накануне, спешно снявшись с якоря, ушли, взяв курс на Копенгаген. Польский адмирал заявил о данном ему приказе преследовать Роде. Датчанин не только с этим согласился, но и вызвался эскортировать своей флотилией польские суда "во избежание недоразумений в территориальных водах Дании". Мир в то время был хрупок, поэтому такая мера предосторожности не показалась полякам излишней. 

Когда гданьские охотники за пиратами двинулись к Копенгагену, датчане пошли следом. Но вот эскадры оказались в непосредственной близости от гавани Копенгагена, и адмирал-датчанин внезапно приказал открыть огонь из всех орудий по полякам, буквально загнав их огнем в порт датской столицы. Здесь польские суда, как принадлежащие союзнику шведов (а со Швецией Дания воевала), были немедленно арестованы. Сидевшие под арестом поляки в бессильной злобе наблюдали за тем, как несколько дней спустя в порт вошли два корабля из эскадры Роде, нагруженные лучшими товарами. 

Маневр датского адмирала, как оказалось, был согласован с Роде: пока поляки "шли по его следу", он спокойно отсиживался в гавани Борнхольма и, лишь узнав о крахе экспедиции, охотившейся за ним, прибыл в Копенгаген, чтобы продать добычу, погулять и насладиться унижением своих врагов. 

Флотилия Роде постепенно усиливалась, и к сентябрю под его командой - уже шесть вооруженных судов с полностью укомплектованными экипажами. Дерзость корсара, стремительный рост его сил уже не на шутку беспокоили шведскую корону. Против "московитских пиратов" повели настоящую охоту, пытаясь загнать их в ловушку и уничтожить. Однажды шведы настигли флотилию Роде и сумели потопить несколько его судов, но "московиты" прорвались к Копенгагену и укрылись в его порту под защитой пушек короля Дании.

Неприятности у "русского адмирала" начались с совершеннейшего пустяка, с событий, никакого отношения к нему, в общем-то, не имевших. Как-то раз к берегу датского острова Горё, возле Готланда, пристал швербот с десятком шведских пиратов, заплутавших в тумане. Шведы думали, что высадились на шведской территории, на острове Оленд, и ошибку свою осознали лишь после того, как, предъявив местным властям каперское свидетельство, выданное шведской короной, в ответ услыхали, что они находятся на датской территории, а потому арестованы. Посадив экипаж швербота под замок, комендант острова Горё отправил двух офицеров, командовавших шведами, на Борнхольм в распоряжение тамошнего наместника. 
В то время на Борнхольме стояла пинка "Der Haze" ("Заяц") из флотилии Кирстена Роде с капитаном Клаусом Гозе. С этим судном вышло "досадное недоразумение". Когда судно Гозе рыскало по морю в поисках "купчишек", на него наткнулся корабль датского военного флота под командой капитана Иоахима Нифунда. Невзирая на "каперское свидетельство", выданное русским царем (союзником датской короны), Нифунд высадил на борт "Зайца" часть своей команды, а капитана Гозе и его людей запер в трюм и отконвоировал пинку на Борнхольм.

Здесь борнхольмский наместник и адмирал датской флотилии "восстановили справедливость", распорядившись освободить людей Гозе, вернуть пинку со всем ее имуществом. 

Казалось бы, инцидент исчерпан. Но обозленный капитан Клаус Гозе, которого продержали в вонючем трюме почти две недели, вознамерился отправиться в Копенгаген с жалобой на Нифунда. Этой оказией и решили воспользоваться, чтобы отправить в столицу пленных. "Шведских коллег" доставили на борт закованными в кандалы и разместили на верхней палубе. Вскоре пинка, снявшись с якоря, вышла в море. Долго не удавалось поймать попутный ветер, и "Заяц" несколько дней маневрировал в море. За это время шведский капитан Якоб Швенцке и его лейтенант Mау Бёрнедес составили заговор, втянув в него еще одного шведского пленника, захваченного пиратами раньше. 

Шведы уже знали, что вечером капитан Гозе и его лейтенант Шуце ложатся спать в каюте на верхней палубе, на юте пинки, позже шел спать боцман, так что ночью на палубе оставались лишь вахтенные и штурман. Выждав, когда, кроме вахтенных и штурмана, на верхней палубе никого не осталось, шведы, сумев снять цепи, внезапно напали на членов экипажа пинки, действуя тем, что под руку подвернулось: плотницким топором зарубили штурмана, рулевому проломили череп багром, а третьего, вахтенного, кинули за борт.

Потом они бросились в капитанскую каюту, где Швенцке кортиком штурмана ранил Гозе в грудь и плечо, а Бёрнедес с третьим участником заговора одолели лейтенанта Шуце. Вооружившись найденным в каюте оружием, шведы загнали команду пинки под палубу и задраили люки. Раненых офицеров заперли в каюте, а чтобы Гозе и Шуце не попытались повторить их номер, они забили клиньями дверь и вплотную к ней придвинули две заряженные пушки "барс". Не прошло и часа, как шведы стали хозяевами на корабле.

Сначала они решили плыть в Швецию, но этому не благоприятствовала погода. На третий день крепкий норд-ост пригнал "Зайца" к берегам Померании. Они вошли в Трептовскую гавань, где заявили властям о случившемся с ними. Именем герцога Штеттинского и Померанского весь пиратский экипаж пинки "Заяц" (восемь человек) был объявлен арестованным. На пинке оказались восемь больших и средних пушек "барс", пять больших пищалей, порох, ядра и прочее боевое снаряжение.

Дело экипажа пинки "Заяц" разбиралось в городском суде Штеттина. После того как пираты признались, что они подчинены адмиралу Роде, была созвана международная комиссия для решения "вопроса Роде". В Померанию съехались представители Швеции, Франции, Польши, Дании, Саксонии, города Любека... В это же время - 15 декабря 1570 года - начались переговоры между Данией и Швецией, на которых среди прочего речь шла и о пиратстве. Арест "русских пиратов" Роде, пользовавшегося покровительством датской короны и получавшего вооружение от брата датского короля, давал крупный козырь в руки шведским дипломатам. 

Комиссары Любека и Дании поспешили заявить, что "московитским корсарам" помогали лишь отдельные чиновники, как, например, наместник датской короны на Борнхольме Киттинг, коим двигали "своекорыстные интересы". А приют кораблям Роде они давали лишь потому, что не могут, де, следить за всеми судами, входящими в гавань Копенгагена. Роде же туда прибывал "как добрый купец, привозивший хорошие товары". Датские представители клялись, что наместник Киттинг будет наказан за своеволие, а против пиратов они поведут самую беспощадную борьбу. 

И действительно, к тому моменту, когда в Штеттине начался суд, Кирстен Роде по приказу датского короля Фредерика уже находился в датской тюрьме. Поспешность действий объяснялась не столько политическими, сколько экономическими соображениями: Роде во всю развернулся и начал захватывать корабли в датских водах, отпугивая купцов, шедших в Копенгаген, чем вредил торговым интересам датской короны. 

Вот как разворачивались события. В октябре 1570 года Роде со своими кораблями в очередной раз зашел в гавань Копенгагена, стремясь укрыться от преследовавших его шведов. Ему позволили сойти на берег и в одном из копенгагенских кабачков арестовали. Затем спешн отправили из города в глубь страны, в замок Галль, где арестанта круглосуточно стерег усиленный караул.

Всякое сношение с внешним миром для Кирстена Роде запрещалось, но содержали его тем не менее "с почетом": поселили в приличной комнате замка, хорошо кормили. 

Столь необычное отношение к узнику со стороны датских властей объясняла крайне запутанная ситуация, сложившаяся вокруг Роде. Многие страны требовали, чтобы с ним поступили, как подобает поступать с пиратом. Но с другой стороны, он был капер и официальный воинский начальник русского царя, буйный, жестокий нрав которого хорошо знали в Европе. Лавируя меж двух огней, король Фредерик, взяв Роде под арест, содержал его в почетной неволе, но людей, захваченных на судах флотилии Роде, выдал шведам. 
Одновременно король писал письма Ивану Грозному, в которых объяснял, что арестовал "капера вашего царского величества, поелику тот стал имать корабли в датских водах, в Копенгаген с товарами через Зунды идущие". В ответ московский царь писал, что он ничего такого своему "немчину-корабельщику" не поручал, а велел ему только нападать на корабли врагов его: литовского короля Ягайлы и короля свейского. Царь предлагал отправить Роде к нему, чтобы "о всем здесь с него сыскав, о том тебе после отписал бы". Но Фредерик на это не пошел. Переписка все продолжалась и продолжалась, а Роде все сидел и сидел. 

Летом 1573 года король Фредерик лично посетил замок Галль и распорядился перевести Роде в Копенгаген. В столице условия содержания арестанта значительно смягчили: он мог жить на частной квартире на собственный счет, находясь под надзором властей и не имея права покинуть город. Более того, своим указом Фредерик объявил Роде, что тот будет немедленно освобожден, если уплатит "компенсацию короне" - тысячу талеров. Деньги у Роде должны были водиться: по документам значится, что он успел захватить 22 корабля, перевозивших товары на сумму в полмиллиона ефимков. Но, уповая на заступничество царя Ивана, Роде платить отказывался. 

Известно, что он пробыл в плену еще три года. Об этом можно судить по письму русского царя к Фредерику, присланному в Копенгаген в 1576 году, видимо, после того, как до Москвы дошла просьба о помощи от самого Роде. Как в свое время Роде не спешил выполнять "пункты договора" с русским царем, так и царь Иван не очень усердствовал с вызволением Роде из плена. 

После 1576 года никаких сведений о Кирстене Роде нет. Дело это на долгие столетия осело в сундуках датского королевского архива и явилось на свет божий вновь, когда во второй половине XIX века русские ученые были допущены в датские хранилища. Именно тогда рассказ о "подвигах" пирата опубликовали некоторые русские исторические журналы и газеты. Сегодня историю Роде приходится "открывать заново", как некогда это сделали архивисты, работавшие в Дании. Рассказ о "московитских корсарах" и их адмирале Кирстене Роде подготовлен по материалам, извлеченным из датского королевского архива и опубликованным газетой "Московские ведомости" за 1888 год. 

Ганзейское трехмачтовое судно, называемое "когг". На таких торговых судах купцы Ганзы перевозили в XIII-XVI веках свои товары по Балтике и Северному морю. Носовая и кормовая надстройки предназначались для защитников судна от пиратов. (Рисунки кораблей выполнены художником М. Аверьяновым.)

Шведская каравелла. Суда такого типа стала строить Швеция с конца XV века. Благодаря хорошим мореходным качествам (а также двадцати пушкам, 86 членам экипажа и 100 солдатам морской пехоты) корабль часто сопровождал торговые караваны да и сам перевозил ценные грузы.