И.Ю. Москвитин
Дорога к Тихому океану
В XVII–XX веках русские мореплаватели, землепроходцы и ученые-натуралисты открывали и для страны, и для мира многие географические объекты в северных морях, в Сибири и на Дальнем Востоке, в Средней и Центральной Азии — острова и полуострова, заливы и проливы, реки и озера, горные вершины и хребты. На картах появлялись десятки и сотни новых названий, связанных с именами русских путешественников и исследователей. Просвещенная Европа и весь остальной мир восторгались ими, нашими предками. «Продвижение русских через Сибирь в течение XVII века, — писал английский ученый Дж. Бейкер, — шло с ошеломляющей быстротой… На долю этого безвестного воинства достается такой подвиг, который навсегда останется памятником его мужеству и предприимчивости и равного которому не совершил никакой другой европейский народ».
В 30-х годах XVII века русские казаки и промышленники закрепились в Якутске на Лене и, базируясь на Ленские остроги и зимовья, в поисках «новых землиц» двинулись и морской дорогой на восток от устья Лены, и прямо на восток по сухопутью, и на юг по Лене и ее правым притокам. До них доходили от местных племен смутные слухи о том, что на востоке простирается огромное море, а на юге за хребтами течет широкая, полноводная река «Чиркол или Шилкор» (ясно, что речь шла несомненно о реках Шилке и Амуре).
Томский казачий атаман пятидесятник Дмитрий Епифанович Копылов, служилый человек Фома Федулов и енисейский подьячий Герасим Тимофеев 11 января 1636 года подали томскому воеводе князю Ивану Ивановичу Ромодановскому челобитную, в которой утверждали, что знают дорогу «на реку Сивирюю, а живут на той реке тунгусы многие… а на тебя, государь, ясака (подать, которую взимали ценными мехами) с тех тунгусов не имывано, а служилые твои государевы люди в тех землицах не бывали».
Челобитчики просили князя отпустить их на эту реку и снабдить экспедицию оружием и продовольствием.
Воевода послал с Копыловым в поход 10 конных и 40 пеших казаков. В 1637 году Копылов привел отряд из Томска в Якутск, главный острог «Ленской землицы».
В составе отряда были даже подьячий и кузнец «для пищальных поделок и для всяких судовых дел». Наверное, в Якутске никто не мог указать Копылову дорогу к этой таинственной реке, на берегах которой можно было добыть много «мягкой рухляди», то есть ценных мехов. Как ни странно, но направление атаман выбрал правильное
Весной 1638 года отряд Копылова со взятым из Якутска переводчиком-толмачом Семеном Петровым по кличке Чистой спустился по Лене до устья ее правого притока Алдана, а затем пять недель на шестах и бечевой поднимался вверх по нему.
В конце июля в 100 верстах (около 107 километров) выше устья реки Май, правого притока Алдана, Копылов поставил Бутальское зимовье и объясачил окрестных тунгусов (теперь их зовут эвенками) и якутов. Это зимовье стало базой для формирования разведывательных отрядов по поиску пути к неведомым морям и рекам.
Именно там, в Бутальском зимовье, были получены самые ранние сведения о существовании в низовьях впадающей в море реки Чиркол «серебряной горы» (гора Оджал). А ведь на Руси в ту пору ощущалась острая нехватка серебра. Именно поэтому на поиски этой горы решено было в конце 1638 года отправить с Алдана специальную экспедицию.
Поздней осенью 1638 года Копылов направил к верховьям Алдана отряд казаков с целью разыскать таинственный «Чиркол», но нехватка продуктов заставила посланных вернуться. Из расспросов местных жителей казаки узнали, что за горным хребтом Джугджур находится большое море. Возникла идея отправки экспедиции к устью Чиркола по этому морю.
В мае 1639 года Копылов отправил на разведку пути к «морю-окиану» отряд во главе с томским казаком Иваном Юрьевичем Москвитиным.
В составе отряда было 20 томских казаков и 11 красноярских. Вели отряд проводники-эвенки. В отряде состоял казак Нехорошко Иванович Колобов, который, как и Москвитин, представил в январе 1646 года «скаску» о своей службе в этом походе. Обе эти «скаски» явились важными документами, осветившими обстоятельства выхода русских землепроходцев к Охотскому морю.
|
Первым русским поселением на берегу Охотского моря стало построенное отрядом И. Москвитина в 1639 г. «зимовье с острожком» недалеко от устья р. Ульи. М. И. Белов и А. И. Алексеев считали, что москвитинцы поставили также острожек на р. Охоте, который вскоре был разрушен ламутами. Но это предположение не получило поддержки у других исследователей.
Откуда взялся Москвитин в Томске, неизвестно. Разве что сама фамилия Москвитина дает возможность домыслить немногое: не исключено, что либо он, либо отец его или дед были родом из Московской земли. Восемь дней Москвитин спускался по Алдану до устья Май. Далее, приблизительно 200 километров, казаки шли по Мае на плоскодонном дощанике — где на веслах или шестах, а где бечевой: миновали устье реки Юдомы и продолжали двигаться к верховьям. (В найденной отписке Москвитина "Роспись рекам..." перечислены все крупные притоки Май, включая Юдому: последней упоминается "...река подволошная Нюдма" (Нюдыми).
По истечении шести недель пути проводники указали устье небольшой и мелкой реки Нюдыми, впадающей в реку Маю слева. Здесь казаки бросили дощаник, вероятно, из-за его большой осадки, построили два струга и за шесть дней поднялись до истоков реки. Короткий и легкий перевал через открытый ими хребет Джугджур, отделяющий реки системы Лены от рек, текущих к "морю-окияну", Москвитин и его спутники преодолели за день налегке, без стругов. В верховьях речки, делающей большую петлю на север, прежде чем "пасть" в Улью (бассейн Охотского моря), они построили новый струг и на нем за восемь суток спустились до водопадов, о которых их, несомненно, предупреждали проводники.
Здесь вновь пришлось оставить судно; казаки обошли опасный участок левым берегом и построили байдару, транспортную лодку, вмещавшую 20—30 человек. Казаки "до Ламы идучи, кормились деревом, травою и кореньем, на Ламе же по рекам можно рыбы много добыть и можно сытым быть".
Через пять дней, в августе 1639 года, Москвитин впервые вышел в "Ламское море" (получившее впоследствии название Охотского). Весь путь от устья Май до "моря-окияна" через совершенно еще неизвестную область отряд прошел немногим более чем в два месяца с остановками. Так русские на крайнем востоке Азии достигли северо-западной части Тихого океана — Охотского моря. На Улье, где жили родственные эвенкам ламуты (эвены), Москвитин поставил зимовье.
От местных жителей он узнал о сравнительно густонаселенной реке на севере и, не откладывая до весны, выслал 1 октября на речной "посудине" группу казаков (20 человек); через три дня они добрались до этой реки, получившей название Охота — так русские переиначили эвенкское слово "акат", т.е. река. Оттуда казаки прошли морем дальше на восток, обнаружили устья нескольких небольших рек, осмотрев более 500 километров северного берега Охотского моря, и открыли Тауйскую губу. В "Росписи рекам..." за Ульей перечислены (названия слегка искажены) реки Урак, Охота, Кухтуй, Ульбея, Иня и Тауй. Поход на утлом суденышке показал необходимость строительства морского коча. Зимой 1639/40 года в устье Ульи началась история русского тихоокеанского флота. Казаки построили два крепких коча с мачтами, чтобы можно было ходить по морю.
Казаки отбили нападения эвенков, не желавших платить ясак "государю всея Руси" — причем сражались умело, отчаянно. Да и что могли сделать эвенки со своими костяными стрелами, копьями и рогатинами против кремневых пищалей казаков, засевших в острожке за толстыми стенами...
От одного пленника Москвитин узнал о существовании на юге "реки Мамур" (Амур), в устье которой и на островах живут "гиляки сидячие" — нивхи. В конце апреля — начале мая 1640 года Москвитин отправился морем на юг, захватив с собой пленника в качестве проводника. Они прошли вдоль всего западного гористого берега Охотского моря до Удской губы, побывали в устье Уды и, обойдя с юга Шантарские острова, проникли в Сахалинский залив. Таким образом, казаки Москвитина открыли и ознакомились, конечно в самых общих чертах, с большей частью материкового побережья Охотского моря на протяжении 1700 километров.
В устье Уды от местных жителей Москвитин получил дополнительные сведения об Амуре и его притоках Чие (Зее) и Омути (Амгуни), о низовых и островных народах — "гиляках сидячих" и "бородатых людях даурах", которые "живут дворами, и хлеб у них, и лошади, и скот, и свиньи, и куры есть, и вино курят, и ткут, и прядут со всего обычая с русского". В своей "скаске" Колобов сообщает, что незадолго до русских к устью Уды приходили в стругах бородатые дауры и убили человек пятьсот гиляков: "...а побили их обманом; были у них в стругах в однодеревных в гребцах бабы, а они сами человек по сту и осьмьюдесят лежали меж тех баб и как пригребли к тем гилякам и вышед из судов, а тех гиляков так и побили..." Удские эвенки рассказывали, что "от них морем до тех бородатых людей недалече". Казаки были на месте побоища, видели брошенные там суда — "струги однодеревные" — и сожгли их.
Где-то на западном берегу Сахалинского залива проводник исчез, но казаки двинулись дальше "подле берег" и дошли до островов "сидячих гиляк" — можно утверждать, что Москвитин видел небольшие острова у северного входа в Амурский лиман (нынешние острова Чкалова и Байдукова), а также часть северо-западного берега острова Сахалин: "И гиляцкая земля объявилась, и дымы оказались, и они [русские] без вожей в нее итти не смели...", не без основания считая, что горстке пришельцев не справиться с многочисленным населением этого края. Москвитин, очевидно, проник и в район устья Амура. Однако до самого устья Амура дойти не удалось — голод заставил повернуть вспять. Нехорошко Колобов записал в своей "скаске", что "то-де Амурское устье они видели через кошку..." — т.е. через косу на взморье, но навряд ли так было: спутать широкое, свободное устье Амура с устьем небольшой реки они не могли. Значит, они видели другое устье — наверное, Уды, также впадающей в Охотское море. Кочи издавна плавали по Белому морю, но в XVII в. такие же корабли начали строить и в Сибири. На них казаки выходили в моря Северного Ледовитого и Тихого океанов Начались осенние штормы, и в ноябре казаки стали на зимовку в маленьком заливе, в устье реки Алдомы.
А весной 1641 года, вторично перевалив хребет Джугджур, Москвитин вышел на один из левых притоков Май и в середине июля уже был в Якутске.
На побережье Охотского моря люди Москвитина жили "с проходом два года". Колобов сообщает, что реки в новооткрытом крае "собольные, зверя всякого много, и рыбные, а рыба большая, в Сибири такой нет... столько-де ее множество — только невод запустить и с рыбою никак не выволочь...". Власти в Якутске достаточно высоко оценили заслуги участников похода: Москвитин был произведен в пятидесятники, его спутники получили от двух до пяти рублей наградных, а некоторые — по куску сукна. Для освоения открытого им Дальневосточного края Москвитин рекомендовал направить не менее 1000 хорошо вооруженных и экипированных стрельцов с десятью пушками. Географические данные, собранные Москвитиным, использовал К. Иванов при составлении первой карты Дальнего Востока (март 1642 года). Поход Ивана Москвитина стал одним из самых значительных в русской истории. Ведь именно этот поход позволил реально оценить пределы Российской земли. Было открыто Охотское море, пройдено чуть ли не две тысячи верст его побережья. Москвитин первым увидел Шантарские острова и Удскую губу, отделяющую их от материкового берега, и вернулся в Якутск, по существу, с первыми достоверными сведениями об Амуре. Он открыл дорогу многим другим русским землепроходцам. |
.jpg)
.jpg)
