В 1768 году под влиянием польского вопроса и давлением Франции Османская империя объявила войну России. Барская конфедерация в Польше, которая действовала при поддержке католических держав — Франции и Австрии, проигрывала борьбу с русскими и польскими правительственными войсками. Оказавшись в тяжелом положении, польские мятежники обратились за помощью к Порте. Были собраны драгоценности для подкупа османских сановников в Константинополе. Турции пообещали Подолию и Волынь за помощь в войне с Россией. Париж также оказывал давление на Стамбул. Франция традиционно поддерживала поляков против русских и хотела воспользоваться войной Турции против России, чтобы получить в свою сферу влияния Египет. Кроме того, Франция считала себя главной державой в Европе, и стремление России добиться выхода к южным морям встречало активный отпор со стороны французов. 
К этому времени на юго-западном стратегическом направлении сохранялось то же положение, которое было в XVII столетии. Россия не имела своего флота на Азовском и Чёрном морях, где безраздельного господствовали морские силы Турции. Чёрное море было, по сути, «Турецким озером». Северное Причерноморье, Приазовье и Крым были под контролем Порты и являлись плацдармом для агрессии против Русского государства. В Северном Причерноморье располагались сильные турецкие крепости, которые запирали устья основных рек. 
Осенью 1768 года крымская конница вторглась на русскую территорию, начав войну. Противник был разбит и отступил, но угроза сохранялась. Северное Причерноморье и дунайское направление стали основными театрами боевых действий, где русская армия более пяти лет вела борьбу с вооруженными силами Османской империи и Крымского ханства. 
Чтобы хоть как-то компенсировать отсутствие русского флота на Черном море, Петербург решил отправить из Балтийского моря эскадру в Средиземное море и оттуда угрожать Османской империи. Основной целью экспедиции была поддержка возможного восстания христианских народов Балканского полуострова (в первую очередь греков Пелопоннеса и островов Эгейского моря) и угроза тыловым коммуникациям Порты. Русские корабли должны были нарушить морские коммуникации османов в Средиземном море, отвлечь часть сил противника (особенно флот) с Черноморского театра боевых действий. При удаче эскадра должна была блокировать Дарданеллы и захватить важные приморские пункты Турции. Основной театр действий находился в Эгейском море или, как тогда говорили, в «Греческом архипелаге», отсюда и название «Архипелагская экспедиция».
Впервые мысль послать русские корабли к берегам Эгейского моря и поднять там восстание христианских народов против османов высказал тогдашний фаворит императрицы Екатерины II Григорий Орлов. Возможно, что идея впервые была высказана будущим руководителем экспедиции графом Алексеем Орловым, братом Григория, а Григорий лишь поддержал её и донёс до Екатерины. Алексей Орлов писал брату о задачах подобной экспедиции и войны в целом: «Если уж ехать, то ехать до Константинополя и освободить всех православных и благочестивых от ига тяжкого. И скажу так, как в грамоте государь Пётр I сказал: а их неверных магометан согнать в степи песчаные на прежние их жилища. А тут опять заведется благочестие, и скажем слава Богу нашему и всемогущему». При внесении проекта экспедиции в Совет при императрице Григорий Орлов формулировал своё предложение так: «послать, в виде вояжа, в Средиземное море несколько судов и оттуда сделать диверсию неприятелю».

Граф Алексей Орлов — вдохновитель и первый командующий экспедицией. Портрет работы К. Л. Христинека

Русский адмирал Григорий Андреевич Спиридов

Поход

Зимой 1769 года в гавани Кронштадта шла подготовка к походу кораблей Балтфлота. В составе экспедиции должны были принять участие несколько эскадр Балтийского флота: всего 20 линейных кораблей, 6 фрегатов, 1 бомбардирский корабль, 26 вспомогательных судов, свыше 8 тысяч человек десанта. Всего экипаж экспедиции должен был насчитывать свыше 17 тысяч человек. Кроме того, несколько кораблей планировали купить в Англии. Англичане, в тот период считали Францию основным противником и поддерживали Россию. Россия была крупным торговым партнером Англии. Алексей Орлов был назначен командующим экспедицией в должности генерала-аншефа. Эскадру возглавлял адмирал Григорий Андреевич Спиридов — один из опытнейших русских моряков, который начал службу ещё при Петре Великом.
В июле 1769 г. вышла перовая эскадра под началом Спиридова. В её состав входили 7 линейных кораблей — «Святой Евстафий», «Святослав», «Три Иерарха», «Три Святителя», «Святой Януарий», «Европа» и «Северный Орёл», 1 бомбардирский корабль «Гром», 1 фрегат «Надежда Благополучия» и 9 вспомогательных судов. Почти все линейные корабли имели по 66 пушек, включая флагманский «Святой Евстафий». Самым мощным кораблем был «Святослав» — 86 пушек. В октябре 1769 г. вышла вторая эскадра под началом перешедшего на русскую службу англичанина контр-адмирала Джона Эльфинстона. В состав второй эскадры вошли 3 линейных корабля — флагманский «Не тронь меня», «Тверь» и «Саратов» (все имели по 66 орудий), 2 фрегата — «Надежда» и «Африка», судно «Чичагов» и 2 пинка. В ходе похода состав эскадры несколько изменился.
Поход русской эскадры вокруг Европы был делом сложным и встретил враждебное отношение Франции. Известие о русском походе стало полной неожиданностью для Парижа, но французы были убеждены, что эта морская экспедиция, в условиях полного отрыва от баз и отсутствия необходимого опыта, завершится полным провалом русских моряков. Англичане же, в противовес Франции, решили поддержать русских. Однако и в Лондоне считали, что русский флот, находившийся после Петра I в полном упадке, ждёт неудача. 
«Стремление довести до значительных размеров морские силы России, — отмечал английский посол в России, — может быт выполнено лишь с помощью и содействием Англии, а никак не иначе. Но невозможно, чтобы Россия сделалась соперницей, способной внушить нам зависть ни как торговая, ни как военная морская держава. По этой причине я всегда рассматривал подобные виды России весьма для нас счастливыми, ибо до тех пор, пока это будет выполнено, она должна зависеть от нас и держаться за нас. В случае её успеха, успех этот лишь увеличит нашу силу, а в случае неуспеха — мы утратим лишь то, чего не могли иметь». 
В целом содействии Англии в этот период было полезно России: удалось нанять опытных боевых офицеров разного звена и получить крайне важную поддержку в снабжении и починке кораблей непосредственно в Англии и в её в опорных пунктах в Средиземном море — в Гибралтаре и на Менорке. Благожелательный нейтралитет и содействие русскому флоту оказывала также Великое герцогство Тоскана (область современной Италии). В главном порту этого государства — в Ливорно русские корабли ремонтировались и через Тоскану держали связь с Россией.
Понятно, что для русских моряков дальний поход вокруг Европы являлся сложным и ответственным испытанием. До этого русские корабли в основном держались Балтийского моря, чаще всего ходили в Финском заливе. Лишь отдельные торговые суда покидали Балтику. Таким образом, русским кораблям приходилось противостоять стихии вдали от своих ремонтных и снабженческих баз, имея нужду в самом необходимом. А в Средиземном море предстояло столкнуться с опытным противником, который опирался на свою территорию.
Поход эскадры Спиридова сопровождался сложностями. Получил повреждения самый мощный корабль «Святослав». 10 (21) августа на корабле открылась течь и он с трудом вернулся в Ревель. «Святослав» после починки присоединился ко второй эскадре Эльфинстона, стал флагманом второй эскадры. Поэтому Спиридов собственным решением присоединил к эскадре пришедший из Архангельска линейный корабль «Ростислав».
В районе острова Готланд разыгрался шторм, который продолжался практически беспрерывно вплоть до выхода эскадры в Северное море. У мыса Скаген погиб пинк «Лапоминк». 30 августа (10 сентября) эскадра прибыла в Копенгаген. 4 (15) сентября линейный корабль «Трёх Святителей» наскочил на песчаную мель, снять его удалось, но корабль был сильно повреждён. На кораблях было много заболевших. К приходу кораблей в Англию 24 сентября, заболели сотни людей. В Англии для ремонта осталась значительная часть эскадры, включая «Святителя», под началом бригадира Самуила Грейга.
Дальнейший поход также был тяжелым. В Бискайском заливе разыгрался шторм. На некоторых кораблях оказались сильные повреждения. Корабль «Северный Орёл» был вынужден вернуться в английский город Портсмут, где его в итоге признали негодным к службе и разобрали. В дальнем походе выявилась недостаточная прочность корпусов кораблей: во время качки доски обшивки отходили и появлялась течь. Плохая вентиляция и отсутствие лазаретов привели к массовым заболеваниям команд и высокой смертности. Сказалось и неудовлетворительная предварительная подготовка со стороны Адмиралтейства. Флотские чиновники стремились формально решить поставленную задачу, чтобы избавиться от хлопотливого дела: кое-как снабдили корабли и выпроводили их из Кронштадта. Экипажи кораблей испытывали большую нужду в продовольствии, хорошей питьевой воде и обмундировании. Для ремонта и устранения повреждений в пути на всю эскадру, которую отправили в дальний поход, назначили только одного корабельного мастера.
Около месяца длился переход русских кораблей от берегов Англии до Гибралтара — свыше 1500 миль без единой остановки в портах. В ноябре 1769 года корабль «Евстафий» под флагом Спиридова миновал Гибралтар, вступил в Средиземное море и прибыл Порт-Магон (о. Минорка). 12 (23) ноября Грейг с основной частью эскадры в Гибралтар, где получил известие от Спиридова и направился на Менорку. К Рождеству 1769 года в Менорке собрались лишь 9 кораблей, включая 4 линейных корабля («Святой Евстафий», «Три Иерарха», «Три Святителя», «Святой Януарий»). В феврале 1770 года 1-я эскадра достигла берегов полуострова Морея (Пелопоннес). В марте прибыли линейные корабли «Ростислав» и «Европа».
При поддержке русской эскадры греки начали восстание. Чтобы использовать греческое национально-освободительное движение против турецкого ига, императрица Екатерина II ещё до начала операции направила в Италию графа А. Орлова, который должен был установиться связь с командирами повстанцев и оказать им поддержку. Орлов должен был руководить всеми русскими силами в Средиземном море. Русская эскадра высадила небольшие десанты, укрепив греческие отряды и начала осаду приморских крепостей на южном побережье Греции. 10 апреля капитулировала крепость Наварин, которая стала базой для русского флота. 
Однако в целом восстание провалилось. Повстанцы, сражавшиеся в глубине Мореи, потерпели поражение. Турки самым жестоким образом давили сопротивление. Использовали карателей-албанцев. Осада приморской крепости Корон, начатая в марте часть русской эскадры, к победе не привела. Не удалось взять и крепость Модон. Из Турции в Грецию прибывали новые войска. Вскоре турецкие войска осадили Наварин. Орлов, из-за военной слабости греческих отрядов, проблем с питьевой водой и угрозы со стороны приближающейся турецкой армии, решил оставить крепость. 23 мая (3 июня) крепость взорвали и покинули. Русские войска оставили Морею, перенеся боевые действия в Эгейское море. Таким образом, русская эскадра не смогла создать устойчивую базу в Морее. Греческое восстание было подавлено.

Действия русских войск и флота в 1770 году

Борьба на море
Тем временем османское командование стягивало в Грецию не только сухопутные силы, но флот. Турки планировали блокировать Наварин не только с суши, но и с моря. Из турецких портов была направлена крупная эскадра. В это же время на помощь Спиридову прибыла вторая эскадра под командованием Д. Эльфинстона — корабли «Саратов», «Не тронь меня» и отставший ещё от первой эскадры «Святослав», 2 фрегата («Надежда» и «Африка»), несколько транспортных и вспомогательных судов. В начале мая эскадра Эльфинстона подошла к Морее и двинулась вдоль побережья. Утром 16 (27) мая около острова Специя русские обнаружили противника. Османы имели более чем двойное превосходство в силах, но не приняли бой и спрятались в порту Наполи-ди-Романья. 
Днем 17 (28) мая русские корабли атаковали противника. Бой завершился без особых потерь с двух сторон. Турки считали, что имеют дело с передовым отрядом растянувшегося русского флота, поэтому отступили под защиту береговых батарей. Эльфинстон считал, что блокировать турецкий флот сил у него не хватит, и отошёл.
22 мая (2 июня) вторая эскадра Эльфинстона у острова Цериго объединилась с эскадрой Спиридова. Объединенные русские силы вернулись к заливу Наполи-ди-Романья, но османов там уже не было. Командующий турецким флотом Гасан-бей отвёл флот к направлению к Хиосу. 24 мая (4 июня) вблизи острова Специя русские и турецкие корабли оказались в пределах видимости. Однако штиль помешал морскому сражению. В течение трёх суток противники видели друг друга, но не могли вступить в бой. Затем османы воспользовались благоприятным ветром и скрылись. Русские корабли продолжили поиск врага. Почти месяц они бороздили воды Эгейского моря в погоне за османами. В середине июня к ним присоединился отряд кораблей, который последним покинул Наварин. 
Все русские военно-морские силы на Средиземном море были объединены, общее командование принял Орлов. Надо отметить, что Спиридов был недоволен Эльфинстоном, который, по его мнению, упустил турок при Наполи-ди-Романья. Адмиралы поссорились. По инструкции Екатерины адмирал Спиридов и контр-адмирал Эльфинстон были поставлены в равное положение, и ни один из них не был подчинен другому. Только прибытие Орлова разрядило ситуацию, он принял верховное командование на себя.
15 (26) июня русский флот запасся водой на острове Паросе, где греки сообщили, что турецкий флот покинул остров 3 дня назад. Русское командование решило идти к острову Хиосу, а если там не окажется противника, то к острову Тенедосу, чтобы блокировать Дарданеллы. 23 июня (4 июля) у острова Хиоса дозорные на находящемся в авангарде корабле «Ростислав» обнаружили противника.

Источник: Бескровный Л. Г. Атлас карт и схем по русской военной истории

Бой в Хиосском проливе

Когда русские корабли приблизились к Хиосскому проливу, который отделял остров Хиос от Малой Азии, можно было определить состав вражеского флота. Оказалось, что противник имеет серьёзное преимущество. Турецкий флот имел в своём составе: 16 линейных кораблей (из них 5 по 80 пушек каждый, 10 — по 60-70 пушек), 6 фрегатов и десятки шебек, галер и других малых боевых и вспомогательных судов. На вооружении турецкого флота было 1430 орудий, общий экипаж насчитывал 16 тыс. человек. У Орлова перед началом сражения было 9 линейных кораблей, 3 фрегата и 18 других судов, которые имели 730 орудий и экипаж около 6,5 тыс. человек. Таким образом, противник имел двойное превосходство в орудиях и людях. Соотношение сил было явно не в пользу русского флота.
Турецкий флот был построен в две дугообразные линии. В первой линии находилось 10 линейных кораблей, во второй — 6 линейных кораблей и 6 фрегатов. Вспомогательные суда стояли за второй линией. Построение флота было чрезвычайно тесным (150-200 метров между кораблями), полностью могли использовать свою артиллерию только суда первой линии. Около берега был поставлен большой укрепленный лагерь, откуда корабли пополняли запасы. Командующий турецким флотом Ибрагим Хусамеддин-паша наблюдал за боем с берега. Адмирал Гассан-бей находился на флагмане «Реал-Мустафа».
Граф Орлов растерялся. Однако основная масса русских моряков была готова к борьбе. Энтузиазм экипажей, настойчивость Спиридова и командиров кораблей убедили главнокомандующего в необходимости решительной атаки. «Увидя оное сооружение (боевую линию противника), — сообщал Орлов в Петербург, — я ужаснулся и был в неведении: что мне предпринять должно? Но храбрость войск, рвение всех … принудили меня решиться и, несмотря на превосходные силы (противника), отважиться атаковать — пасть или истребить неприятеля».
Оценив обстановку и слабые стороны боевого построения вражеского флота, адмирал Спиридов предложил следующий план атаки. Линейные корабли, построенные в строй кильватера, пользуясь наветренным положением, должны были под прямым углом подойти к противнику и нанести удар по авангарду и части центра первой линии. После уничтожения кораблей первой линии удар наносился по кораблям второй линии. В этом проявилась смелость Спиридова как флотоводца, нарушившего правила линейной тактики, согласно которой требовалось вначале выстроить линию, параллельную противнику. Такое построение было связано с риском, т. к. русские, сближаясь с противником, подвергались продольному огню сильной артиллерии турецкого флота. Расчёт Спиридова был построен на быстроте и решительности атаки. Для русских кораблей, с большим количеством малокалиберных пушек, более выгодной была наименьшая дистанция. Кроме того, сближение позволяло несколько уменьшить потери, так как тогда не все турецкие корабли могли вести огонь, особенно прицельный. 
Утром 24 июня (5 июля) русская эскадра вошла в Хиосский пролив и по сигналу главнокомандующего А. Орлова, находившегося на линейном корабле «Три Иерарха», построилась в кильватерную колонну. Головным шел корабль «Европа» под командованием капитана 1-го ранге Федота Клокачева, за ним — «Евстафий», на котором держал свой флаг командующий авангардом адмирал Спиридов, затем корабль «Три святителя» под командованием капитана 1-го ранга Степана Хметевского. Вслед за ними следовали линейные корабли «Януарий» капитана 1-го ранга Михаила Борисова, «Три Иерарха» бригадира Самуила Грейга и «Ростислав» капитана 1-го ранга Лупандина. Замыкали боевую линию корабли арьергарда «Не тронь меня» — флагман Эльфинстона, командир — капитан 1 ранга Бешенцев, «Святослав» капитана 1-го ранга Роксбурга и «Саратов» капитана Поливанова. 
Около 11 часов русская эскадра в соответствии с ранее разработанным планом атаки повернула влево и почти под прямым углом начала спускаться на противника. Чтобы ускорить выход на дистанцию артиллерийского залпа и развертывание сил для атаки, русские корабли шли в сомкнутом строю. Около полудня турецкие корабли открыли огонь. Передовой линейный корабль «Европа» приблизился к боевой линии турецкого флота на расстояние пистолетного выстрела — 50 метров, и первым открыл ответный огонь. Капитан Клокачёв хотел ещё ближе подвести корабль к противнику, но близость скал заставила его повернуть и временно выйти из линии. 
Головным стал флагманский корабль Спиридова. На русский флагман обрушился концентрированный огонь сразу нескольких кораблей врага. Но наш флагман уверенно продолжал движение, подавая пример всей эскадре. Воодушевляя моряков на битву с османами, на верхней палубе с обнаженной шпагой стоял адмирал Григорий Спиридов. На русских кораблях гремели боевые марши. Музыканты получили приказ «Играть до последнего!». 
Адмирал приказал сконцентрировать огонь на флагманском корабле турок «Реал-Мустафа». Вслед за флагманом вступили в бой и остальные корабли русского флота. К концу первого часа сражение стало общим. Линейный корабль «Три святителя» вёл исключительно меткий огонь по врагу, нанося турецким кораблям серьёзные повреждения. При этом в русский корабль попало несколько вражеских снарядов, которыми были перебиты брасы (снасти такелажа, при помощи которых поворачивали реи в горизонтальном направлении). «Три Святителя» стало сносить прямо в середину турецкого флота, между двумя его боевыми линиями. Положение стало весьма опасным. При малейшей ошибке корабль мог столкнуться с турецким судном или разбиться о камни. Однако капитан Хметевский, несмотря на ранение, продолжал умело руководить действиями корабля. Русский корабль выдержал мощный обстрел врага. От неприятельского обстрела на «Трёх святителях» появились подводные пробоины, были повреждены мачты. Но русские моряки продолжали вести бой на близкой дистанции и сами обрушили на врага сотни снарядов. Они обстреливали противника сразу с обоих бортов.
Корабль «Януарий» под началом капитана Борисова, пройдя вдоль османской линии, и расстреливая сразу несколько вражеских кораблей, повернул и снова прошёлся вдоль линии. Затем занял позицию напротив одного из кораблей и сосредоточил огонь на нём. За «Януарием» следовал корабль «Три иерарха». Он подошёл к другому вражескому кораблю — флагману капудан-паши, встал на якорь и начал ожесточенную дуэль. Русские корабли становились практически вплотную к вражеским кораблям, что позволяло использовать не только малокалиберную артиллерию, но и ружья. Турецкий корабль не выдержал огня и отступил, показав корму. Он был «разбит до крайности». Большие повреждения получили и другие турецкие корабли, против которых сражались «Ростислав» и «Европа». 
Флагманский корабль русской эскадры вёл огонь с такой короткой дистанции, что его ядра прошивали оба борта турецкого флагмана и экипажи вели ружейную и пистолетную перестрелку. Многие турки не выдержали боя, и бросились за борт. Но и вражеский огонь привёл к сильным повреждениям «Евстафия». Мачты, реи и паруса русского корабля были сильно повреждены. Дело дошло до того, что «Ефстафий» сошёлся с «Реал-Мустафой» и русские моряки бросились на абордаж. Во время абордажного боя команд «Евстафия» и «Реал-Мустафы» османский корабль загорелся, пламя перекинулось на русский корабль, и оба они взорвались. Адмирал Спиридов успел до взрыва покинуть «Евстафий». С гибелью турецкого флагманского корабля управление флотом противника было нарушено. В журнале флагманского корабля «Три иерарха» было отмечено: «Проходя мы близко неприятельского флота, стали палить по нем из пушек с ядрами, что происходило и с прочих нашего флота кораблей; и оное сражение происходило до исхода 2 часа, а в исходе 2 часа весь турецкий флот снялся с якоря и пошел в местечко Чесма, и стал там на якорь. В 2 часа поворотили мы через оверштаг». 
Под сильным артиллерийским огнем русских кораблей эскадры турки в беспорядке отступили в Чесменскую бухту. Турки надеялись на неприступность позиции у Чесмы. Высокие берега бухты защищали её от ветра, а батареи на входе в бухту, казалось, служили неприступной преградой для вражеских кораблей.
Таким образом, в результате первого этапа сражения, продолжавшегося около двух часов, погибло по одному кораблю с каждой стороны, а инициатива полностью перешла к русским. Турки сохранили почти весь флот, но были деморализованы бесстрашной атакой уступающего в силах противника. При взрыве линейного корабля «Св. Евстафий» погибло около 500-600 человек. Турки также потеряли флагман, на нескольких турецких кораблях были значительные повреждения. Из русских кораблей незначительные повреждения были только на «Трёх святителях» и «Европе».

На картине Айвазовского изображён кульминационный момент боя — столкновение двух флагманов.

Чесменский бой
Необходимо было довершить дело и уничтожить деморализованного противника. 25 июня (6 июля) был созван военный совет под председательством главнокомандующего Орлова, в котором приняли участие Г. А. Спиридов, С. К. Грейг, Д. Эльфинстон, Ю. В. Долгоруков, И. А. Ганнибал и другие командиры. Орловым и Спиридовым было решено, используя ночной бриз, дувший с моря на берег, атаковать и сжечь османский флот в Чесменской бухте. В воспоминаниях Спиридова отмечалось: «Итак, не мешкая нисколько, согласно с графом Алексеем Григорьевичем, так и с другими флагманами, с которыми со всеми и всегда согласно действовал, дал диспозицию для сожжения всего турецкого флота». 
Для того чтобы поджечь вражеские корабли был сформирован специальный отряд под командованием младшего флагмана С.К. Грейга в составе 4 линейных кораблей, 2 фрегатов и бомбардирского корабля «Гром». Орлов приказал Грейгу немедленно направить «Гром» к Чесменской бухте и, пока турки находились в замешательстве, непрерывно вести огонь по противнику. Бригадиру морской артиллерии И. А. Ганнибалу поручили подготовку брандеров для атаки врага. Брандером называли корабль, нагруженный легковоспламеняющимися или взрывчатыми веществами, используемый для поджога и уничтожения вражеских судов. На следующий день брандеры были готовы. Их снарядили из небольших парусных шхун и наполнили порохом и смолой.
Командующий турецким флотом Ибрагим Хусамеддин-паша рассчитывал, что русские корабли не смогут атаковать его силы после ожесточенной битвы и, полагаясь на неприступность позиций Чесмы, отказался от идеи входа в море с целью отрыва от русской эскадры, что было возможно с учётом лучших мореходных качеств османских кораблей. Турецкое командование спешно усиливало защиту Чесменской бухты. На береговые батареи, расположенные при входе в бухту, с кораблей свозили дальнобойные орудия. В результате береговая оборона была значительна усилена.
В ночь на 26 июня (7 июля) отряд Грейга вошел в бухту. Линейные корабли «Европа», «Ростислав» и «Не тронь меня», образовали линию с севера на юг, вступили в бой c турецкими кораблями. 66-пушечный «Саратов» стоял в резерве, а «Гром» и фрегат «Африка» атаковали батареи на западном берегу. Вскоре взорвался первый турецкий корабль. Горящие обломки падали на другие корабли в бухте. После взрыва второго турецкого корабля русские корабли прекратили огонь, а в бухту вошли брандеры. Три брандера по различным причинам не достигли поставленной цели. Только один под командованием лейтенанта Д. С. Ильина выполнил поставленную задачу. Под огнем противника он подошел к 84-пушечному турецкому кораблю и поджег его. Команда брандера вместе с лейтенантом Ильиным села в шлюпку и покинула горящий брандер. Вскоре на османском корабле произошел взрыв. Множество горящих обломков разлетелись по всей Чесменской бухте, распространив пожар почти на все корабли турецкого флота.
Грейг записал в «Собственноручном журнале»: «Пожар турецкого флота сделался общим к трем часам утра. Легче вообразить, чем описать ужас и замешательство, овладевшие неприятелем! Турки прекратили всякое сопротивление даже на тех судах, которые еще не загорелись. Большая часть гребных судов затонула или опрокинулась от множества людей, бросавшихся в них. Целые команды в страхе и отчаянии кидались в воду, поверхность бухты была покрыта бесчисленным множеством несчастных, спасавшихся, топя один другого. Немногие достигали берега, цели отчаянных усилий. Страх турок был до того велик, что они оставляли не только суда, еще не загоревшиеся, и прибрежные батареи, но даже бежали из замка и города Чесмы, оставленных уже гарнизоном и жителям».

                                      Один из героев Чесменской битвы Самуил Карлович Грейг

К утру было сожжено и потоплено 15 турецких линейных кораблей, 6 фрегатов и свыше 40 вспомогательных судов. Один вражеский линейный корабль «Родос» и 5 галер захватили. Турецкий флот понес огромные потери — 10-11 тыс. человек. Участник событий князь Ю. Долгоруков писал впоследствии: «Вода смешанная с кровью и золою, получила прескверный вид. Трупы людей обгорелые плавали по волнам, и так ими порт наполнился, что с трудом можно было в шлюпках разъезжать».
Русский флот в этот день потерь в кораблях не имел. Погибло 11 человек. Таким образом, русский флот добился блестящего успеха, полностью уничтожив вражеский флот, и с минимальными потерями. 
После победы Спиридов докладывал в Петербург в Адмиралтейств-коллегию её Президенту графу Чернышову: «Слава Богу и честь Всероссийскому флоту! С 25 на 26-е неприятельский флот атаковали, разбили, разломали, сожгли, на небо пустили, потопили и в пепел обратили, и оставили на том месте престрашное позорище, а сами стали быть во всем Архипелаге нашей Всемилостивейшей Государыни господствующи».

Разгром турецкого флота под Чесмой. Картина Якоба Филлипа Гаккерта

                                    Чесменское сражение. Художник И. К. Айвазовский

Итоги
Чесменское сражение имело важное военно-политическое значение. Османская империя, лишившись флота, вынуждена была отказаться от наступательных действий против русских в Архипелаге, сосредоточив свои силы на обороне пролива Дарданелл и приморских крепостей. В Стамбуле опасались, что теперь русские могут угрожать столице империи. Под руководством французских военных инженеров турки спешно укрепляли оборону Дарданелл. Часть турецких сил была отвлечена от Причерноморского театра. Всё это сыграло важную роль при заключении Кючук-Кайнарджийского мирного договора. Сражение стало свидетельством возросшей морской мощи России. Чесменская победа вызвала широкий резонанс в Европе и Азии. Крупнейший боевой успех русских моряков был столь очевиден, что пренебрежение и скептицизм в отношении нашего флота сменились задумчивостью и даже опаской. Англичане высоко оценили итоги Чесмы: «Одним ударом была уничтожена вся морская сила Оттоманской державы…». 
Императрица Екатерина II щедро наградила всех отличившихся: адмирал Спиридов был пожалован орденом Св. Андрея Первозванного, граф Федор Орлов и командор Грейг получили орден Св. Георгия 2-й ст., 3-й степени ордена Св. Георгия были удостоены капитаны Федот Клокачев и Степан Хметевский, ряд офицеров, в том числе и командиры всех брандеров, получили крест ордена Св. Георгия 4-й ст. Главнокомандующий всеми русскими силами на Средиземном море Алексей Орлов с этого момента получил почетную прибавку к фамилии — «Чесменский», а за «храброе и разумное предводительство флотом и одержание знаменитой на берегах Ассийских над турецким флотом победы и совсем оный истребивший» он был пожалован высшей степенью ордена Св. Георгия. Кроме того, графу был присвоен чин генерал-аншефа, даровано право поднимать кайзер-флаг и внести его в герб.

                          Медаль «В память сожжения при Чесме турецкого флота». 1770 г.

По распоряжению Екатерины II для прославления победы была воздвигнуты Чесменская колонна в Царском Селе (1778), а также построены Чесменский дворец (1774—1777) и Чесменская церковь святого Иоанна Предтечи (1777—1780) в Санкт-Петербурге. В память о Чесменской победе были отлиты золотые и серебряные медали. Имя «Чесма» носил эскадренный броненосец российского военного флота.
В июле 2012 г. Президент Российской Федерации В.В. Путин подписал поправки в закон «О днях воинской славы и памятных датах России», которые дополняют перечень дней воинской славы датой 7 июля — Днём победы русского флота над турецким флотом в Чесменском сражении. Чесменская победа является одной из самых блестящих побед русского флота в военно-морской летописи России.

Чесменская колонна в Екатерининском парке Царского Села. Установлена в 1776 г. по проекту архитектора Антонио Ринальди