1943 год. Перелом в ходе войны

В 1943 году живучесть главной ударной силы ВВС РККА, самолета Ил-2, достигла 50 вылетов. Число боевых самолетов в действующей армии перевалило за 12 тысяч машин. Масштабы стали гигантскими. Численность боевых самолетов люфтваффе на всех фронтах составляла 5400 самолетов. В этом есть еще одно объяснение большим счетам немецких асов. 

Дело в том, что абсолютно избежать боевых потерь можно только одним способом — не летать вообще. А советская авиация летала. И летала огромным авиапарком на огромном фронте. А немецкая авиация летала значительно меньшим числом машин. Просто в силу законов математики, у отдельно взятого немецкого истребителя шансы встретить в боевом вылете советский самолет были в разы выше, чем у его коллеги из ВВС РККА. Немцы работали малым числом самолетов, постоянно перебрасывая их с одного участка фронта на другой. 

Это подтверждается статистикой. Например, тот же Хартман, совершив 1400 вылетов, встречался с противником и вел бой в 60% вылетов. Ралль — еще больше, в 78% вылетов имел контакт с самолетами противника. А Кожедуб лишь в каждом третьем вылете вел бой, Покрышкин — в каждом четвертом. Немцы добивались победы в среднем в каждом третьем вылете. Наши — в каждом восьмом. Может показаться, что это говорит в пользу немцев — они чаще результативно заканчивали вылет. Но это только если вырвать цифры из контекста. Немцев было реально мало. Штурмовики и прикрывающие их истребители летали, даже когда на их участке фронта почти не оставалось немецкой авиации. Даже от одиночных немецких истребителей ударные самолеты нужно было прикрывать. Вот и летали. Даже не встречая в небе врага — летали, прикрывая своих штурмовиков и бомбардировщиков. Советским истребителям просто не хватало целей для достижения сопоставимого с немецкими числа побед.

С одной стороны, тактика немцев позволяет обойтись малым числом самолетов, что и видно у них в реальности. С другой — это летная работа без передышек, перенапряжение сил. И каким бы асом ни был немецкий летчик — разорваться на части и быть одновременно в нескольких местах он не может. В компактной Франции или Польше это было незаметно. А на просторах России на одном опыте и профессионализме уже выиграть было невозможно. Все это следствие принятой в начале войны стратегии немцев: не перенапрягать промышленность и быстро справляться с противником малым числом, быстротой действий. Когда же блицкриг не удался, выяснилось, что для равноценного противостояния нужны многочисленные ВВС, которых у Германии не было. Сложившееся положение невозможно было исправить моментально: СССР к войне на истощение готовился заранее, и то оказался готов не в полной мере. Все, что оставалось делать, — продолжать воевать по старому, обходясь, малым числом самолетов, вынужденных работать с удвоенной или утроенной интенсивностью. Приходилось оголять одни участки фронта, чтобы на других участках создать превосходство хотя бы на некоторое время. 

Советская сторона, в свою очередь, располагая многочисленным авиапарком имела возможность наращивать концентрацию сил, не оголяя второстепенные участки фронта, и даже сохраняя значительный авиапарк в далеком тылу с целью подготовки летчиков. В 1943-1944 годах Красная армия регулярно проводила множество операций одновременно на разных участках фронтов, и практически везде общее численное превосходство в авиации было за нами. Пусть средний уровень советского летчика чуть ниже, пусть советские самолеты не лучше немецких, но их много, и они есть повсюду. 

Статистика производства самолетов в Германии показывает, что отчасти немцы осознали свою ошибку. В 1943 и особенно в 1944 годах виден резкий рост производства авиатехники. Однако мало выпустить такое количество самолетов — надо еще подготовить соответствующее число летчиков. А на это у немцев не было времени — этот многочисленный авиапарк, как оказалось, нужен был еще в 41-м году. Пилоты массовой подготовки 1943-1944 годов уже были совсем не асами. У них не было возможности приобрести превосходный опыт, какой имели летчики люфтваффе образца 1941 года. Эти летчики были ничем не лучше массовых советских летчиков военной подготовки. А ТТХ самолетов на которых они встречались в боях не сильно различалась. Эти запоздалые действия уже не могли переломить ситуацию.

Можно сказать, что по сравнению с 1941 годом ситуация для немцев развернулась ровно на 180 градусов. До сих пор немцы побеждали за счет быстроты своих действий, успевая провести разгром противника до того, как тот успевал мобилизовать свою армию и промышленность. С небольшой Польшей и Францией это легко удалось. Великобританию спас пролив и упорство английских моряков и летчиков. А Россию спасли просторы, стойкость бойцов Красной армии и готовность промышленности работать в войне на истощение. Теперь немцы сами вынуждены были с панической быстротой разворачивать производство дефицитных самолетов и летчиков. Однако такая спешка неизбежно стала сказываться на качестве — как уже говорилось выше, квалифицированный пилот должен тренироваться не один год. А времени катастрофически не хватало. 

Голодников Николай Герасимович: «В 1943 году большинство немецких летчиков нам уступало в маневренном бою, немцы стали хуже стрелять, стали нам проигрывать в тактической подготовке, хотя их асы были очень «крепкими орешками». Еще хуже летчики у немцев стали в 1944 году… Могу сказать, что «смотреть назад» эти летчики не умели, часто они откровенно пренебрегали своими обязанностями по прикрытию войск и объектов».

Фронт войны расширяется

В 1943 году шансы встретить в небе немецкий самолет для советских летчиков стали сокращаться еще больше. Немцы вынуждены были усилить ПВО Германии. При этом многими аналитиками делается потрясающий вывод о том, что на Востоке у немцев все было настолько хорошо, что позволило снять с фронта часть сил и без напряга начать серьезную битву на Западе. В основном такая версия опирается на статистику потерь люфтваффе в иностранной (английской, американской) литературе.

О том, насколько все хорошо было у немцев на Восточном фронте, говорит почти трехкратный рост числа боевых вылетов ВВС РККА на ударные задачи в 1943 году. Общее число вылетов советской авиации превысило 885 000, а число вылетов немецкой авиации упало до 471 000 (с 530 000 в 1942). Почему же в таких неблагоприятных условиях немцы начали перебрасывать авиацию на Запад?

Дело в том, что в 1943 году открылся новый фронт войны — воздушный фронт. В этом году из анабиоза вылезли героические союзники СССР — США и Великобритания. Видимо, осознав, что СССР выстоял и наступает переломный момент, союзники решили начать воевать в полную силу. Но подготовка к высадке в Нормандии займет еще целый год. А пока операция готовится можно нарастить давление с воздуха через стратегические бомбардировки. 1943 год — это год резкого, скачкообразного роста бомбардировок Германии, год, когда эти бомбардировки стали по настоящему массовыми.

До 1943 года война для немцев была где-то далеко. Речь именно о гражданах Германии. Да, летают иногда самолеты, иногда бомбят. Где-то воюет вермахт. Но дома — тишина и покой. Но вот в 1943 году беда пришла уже почти в каждый немецкий город. Стали массово гибнуть гражданские люди, стали разрушаться заводы и инфраструктура.

Когда рушат твой дом, о захвате чужого уже мало думаешь. А тут еще и заводы, которые делают боевую технику для войны на Востоке. Наступление союзников было воздушным. И бороться с ним можно было только при помощи ПВО и авиации. У немцев не остается выбора. Истребители нужны для защиты Германии. И в этой ситуации мнение пехотинцев вермахта, сидящих под бомбами Ил-2 в окопах, уже мало кого волнует. 

Немецкая авиация на Востоке была вынуждена действовать с перенапряжением. Нормой было делать по 4-5 вылетов в сутки (а некоторые немецкие асы вообще утверждают, что делали до 10 вылетов, но это мы оставим на их совести), тогда как средний советский летчик летал 2-3 раза за день. Все это стало следствием недооценки немецким командованием пространственного размаха войны на востоке и реальных сил РККА. В 1941 году в среднем на 1 немецкий самолет на Востоке приходилось 0,06 вылетов в сутки, в 1942 — уже 0,73 вылета. А в авиации РККА аналогичный показатель был в 1941 — 0,09, в 1942 — 0,05 вылетов. В 1942 среднестатистический немецкий летчик делал в 13 раз больше вылетов. Он работал за себя и за 3-4 несуществующих пилотов, которых люфтваффе не удосужилось подготовить заранее, в расчете на быструю и легкую победу над СССР. А дальше ситуация стала только ухудшаться. К 1944 общее валовое число вылетов в Люфтваффе упало — немцы не тянули такую нагрузку. На 1 самолет приходилось 0,3 вылета. Но в ВВС РККА этот же показатель упал до 0,03 вылета. В ВВС РККА средний летчик по прежнему делал в 10 раз меньше боевых вылетов. И это при том, что советская авиация общее количество самолето-вылетов наращивала, а у немцев наоборот, имело место падение в 2 раза с 1942 по 1944 годы — с 530 тыс. вылетов, до 257 тыс. вылетов. Все это — последствия «блицкрига» — стратегии, не предусматривающей общего численного превосходства, но умения достигать такого превосходства на узком ключевом участке фронта. В ВВС РККА авиация часто была закреплена за фронтом или флотом, маневр между ними был довольно редок. Да и вдоль фронта маневрировали редко — летчики должны знать «свою» местность и свои войска. У немцев же наоборот — маневрирование происходило постоянно, и на направлениях главных ударов они обычно достигали серьезного численного превосходства, даже в середине войны. Это отлично работало в тесной Европе, где пространственный размах просто не предусматривал возможного существования сразу двух и более «главных направлений». А в 43-45 годах на восточном фронте таких главных направлений могло быть одновременно несколько, и одним маневром сразу все щели закрыть не получалось.

Голодников Николай Герасимович: «Немцы очень хорошо маневрировали авиацией. На направлениях главного удара они сосредотачивали большое количество авиации на второстепенных же направлениях в этот момент проводили отвлекающие операции. Немцы старались превзойти нас стратегически, в кратчайший срок подавить нас массой, сломить сопротивление. Надо отдать им должное, они очень смело перебрасывали части с фронта на фронт, у них почти не было «закрепленных» за армиями авиационных частей».

1944 год. Всё кончено

По большому счету война была проиграна немцами именно в начале 1944 года. Шансов переломить ситуацию у них уже не оставалось. За дело взялись сразу несколько мировых лидеров — США, Великобритания и СССР. О наращивании усилий против ВВС РККА уже и речи быть не могло. Советские летчики все реже встречали в воздухе немцев. Что, конечно, не способствовало резкому росту их результативности, несмотря на явное превосходство в воздухе. Чаще стали осуществляться вылеты на свободную охоту. Зеркально повторялся 1941 год. Только у 1000 немецких асов в 1941 году было более 10 000 целей в лице многочисленных советских ВВС. А в 1944 году у 5 000 советских истребителей было всего 3-4 тысячи целей. Как видно из этой пропорции вероятность встречи с самолетом противника у советского летчика истребителя в 1944 году была заметно ниже, чем у истребителя люфтваффе в 41-м. Ситуация не способствует появлению асов с сотнями побед в ВВС РККА, зато очевиден коренной слом всей системы вооруженной борьбы. И слом этот не в пользу люфтваффе.

Потери Ил-2 в 1944 году остались практически неизменными, но число боевых вылетов удвоилось. Живучесть достигла 85 вылетов на самолет. Лишь 0,5% всех вылетов перехватывалось немецкими истребителями. Капля в море. Не случайно в мемуарах летчиков Ил-2, воевавших во второй половине войны самым страшным врагом именуется 20-мм зенитный автомат, а не истребитель. Хотя еще в 1942 году было ровно наоборот. Лишь в 45-м году, над Германией опасность истребителей снова повысится, но связано это в первую очередь со схлопыванием фронта до размеров точки на карте. В этой точке вокруг Берлина собралась почти вся оставшаяся немецкая авиация, что даже при дефиците летчиков и топлива вызвало определенный эффект.

А на Западе тем временем шло масштабное уничтожение люфтваффе, превзошедшее по ряду западных источников, общие потери на Востоке. Не будем оспаривать и этот факт (как и число побед немецких асов). Многие исследователи приходят к выводу, что это говорит о высоком мастерстве британских или американских летчиков. Так ли это? 

По странному стечению обстоятельств, летчики союзников по числу побед уступают даже советским асам. А немецким — тем более. Как же тогда немцы умудрились потерять столь значительную часть своего авиапарка именно на Западе? Кто их сбивал? 

Характер войны в воздухе на Западном фронте был совершенно иным, нежели на Востоке. Здесь не удавалось устраивать «качели» с быстрыми атаками на беззащитные с задней полусферы истребители. Здесь нужно было лезть в хвост ощетинившимся пулеметами бомбардировщикам. Под летящие в лицо пули. Один B-17 мог дать залп в заднюю-верхнюю полусферу, как шестерка Ил-2. Стоит ли говорить, что означала для немецких летчиков атака сотен американских бомбардировщиков в плотном строю — это просто шквал огня! Не случайно в ВВС США четвертый по результативности ас, сбивший 17 истребителей противника, это бортовой стрелок B-17. А всего бортстрелки ВВС США претендуют на более чем 6200 сбитых немецких истребителей и еще около 5000 в числе вероятных побед (повреждены или сбиты — не установлено). И это только американцы, а ведь были еще и англичане! Если добавить к этому победы Спитфайров, Мустангов и прочих истребителей союзников, заявление о «непревзойденных» потерях Люфтваффе на западе выглядит не таким уж неправдоподобным. 

Летчики-истребители союзников не превосходили в выучке немецких или советских коллег. Просто характер воздушной войны над Германией был таким, что немцы не имели такой свободы действий как на Востоке. Им надо было либо сбивать стратегические бомбардировщики, неизбежно подставляясь под огонь бортстрелков, либо просто уклоняться от боя, летая просто так, для виду. Не удивительно, что многие из них в мемуарах вспоминают восточный фронт как более легкий. Легкий, но не потому, что советская авиация безобидный и слабый противник. А потому, что на Востоке можно было заниматься накручиванием личного счета побед и заниматься всякой ерундой, вроде свободной охоты, вместо реальной и опасной боевой работы. А немецкий ас Ганс Филипп в этом вопросе уравнивает Восточный фронт еще и с Битвой за Британию, где тоже можно было весело резвиться со «Спитфайрами». 

Ганс Филипп: «Сражаться с двумя десятками русских истребителей или с английскими «Спитфайрами» было в радость. И никто не задумывался при этом над смыслом жизни. Но когда на тебя летят семьдесят огромных «Летающих крепостей», перед глазами встают все твои прежние грехи. И даже если ведущий пилот смог собраться с духом, то сколько надо было боли и нервов, чтобы заставить совладать с собой каждого летчика в эскадрилии, вплоть до самых новичков.
Вы не представляете, как трудно сражаться тут. С одной стороны, мы живем очень удобно, много девочек и всего, чего мы могли желать, но, с другой стороны, — это борьба в воздухе, и она необычайно трудна. Трудна не потому, что враги так сильно вооружены или многочисленны, а потому, что из таких условий и мягкого кресла, ты сразу попадаешь на поле боя, где смотришь смерти в лицо».

Превосходные слова, господин Филипп! В них вся ваша суть! И ваше отношение к войне. И признание того, как вы боитесь выполнять свою главную работу, уклоняясь от нее до последней возможности в каруселях с русскими и английскими истребителями. И о том, что вы подрастеряли былую силу и бросаете в бой новичков. И про то, что накрутка личных счетов со Спитфайрами ничуть не сложнее чем с русскими истребителями. То есть на самом деле и на Западе у вас тоже была «халява». До тех пор пока не началась бойня стратегическими бомбардировками. Но почему-то вы не вспоминаете ни о русских Пе-2 или Ил-2, ни об английских Ланкастерах, Галифаксах и Стирлингах. Эти парни, что наводят на вас страх десятками инверсионных следов в небе, вообще-то летят убивать ваших жен и детей, а вы о девочках думаете. Жаль, что ответа не будет, но хочется спросить — вы вправду собирались победить в этой войне на выживание с таким настроем?

На Востоке немцев никто не заставлял постоянно лезть под кормовые пулеметы Ил-2. Не хочешь — не лезь. Командование не требует сбивать именно Ил-2 или Пе-2. Оно требует просто сбивать как можно больше «чего-нибудь». Сбей одинокий Лагг-3 на пикировании! Никакой угрозы. Не факт что по тебе вообще кто-то будет стрелять в боевом вылете. На такие действия их мотивировало командование, а как задача поставлена — такой и результат. Основной способ действий немцев — «Свободная охота». Счета высокие, а советские штурмовики бомбят пехоту вермахта всё сильней и сильней. А на Западе выбора не стало — цель только одна. И любая атака этой цели — гарантирует плотный ответный огонь.

Голодников Николай Герасимович: «В тех местах, где решается судьба войны, летчику летать не хочется. Его туда посылают приказом, потому что сам летчик туда не полетит, и по-человечески его понять можно — жить всем хочется. А «свобода» дает летчику-истребителю «законную» возможность этих мест избегать. «Лазейка» в «дыру» превращается. «Свободная охота» — это самый выгодный способ ведения войны для летчика и самый невыгодный для его армии. Почему? Потому, что почти всегда интересы рядового летчика-истребителя в корне расходятся с интересами его командования, так и командования войск, которых авиация обеспечивает. Дать полную свободу действий всем летчикам-истребителям — это все равно, что на поле боя дать полную свободу всем рядовым пехотинцам — где хочешь окапывайся, когда хочешь стреляй. Это глупость».

Одновременно у скрупулёзных немцев сократилось и завышение побед. Как говорилось выше, победы всегда завышаются. Пилот может искренне верить в победу, но убедиться в этом он не может. Война на Востоке создавала условия для неизбежных завышений — стрелял по одномоторному самолету, тот задымил. И где-то упал. Или не упал. Где-то на просторах огромной страны. Кто его искать будет? Да и что от него останется после падения? Обгоревший блок цилиндров двигателя? Мало ли их валяется в прифронтовой полосе. Пиши — сбит. А на Западе? B-17 — не маленький истребитель, не иголка, его просто так не потеряешь. И падать ему предстоит на территорию Рейха — в густонаселенную Германию, а не в пустынные Донецкие степи. Тут сильно число побед не завысишь — все как на ладони. Потому число побед на Западе у немцев не такое большое, как на Востоке. Да и продолжительность боевых действий не такая большая.

В середине 1944 неприятности для немцев сыпались одна за другой. К ощетинившимся пулеметами «крепостям» добавились истребители сопровождения — «Тандерболты» и «Мустанги», которые теперь летали с континентальных аэродромов. Замечательные истребители, отлаженные в производстве и отлично оснащенные. Открылся второй фронт. Положение немцев с 1943 года было катастрофическим. В конце 1944-го по совокупности факторов его уже нельзя было обозначить и катастрофой — это был конец. Все что могли сделать немцы в данной ситуации — это капитулировать, чем спасти тысячи жизней немецких, советских и американских людей.

Выводы

Как видим, ничего удивительного в изначально противоречащих друг другу известных фактах нет. Все они стоят в единой стройной цепи истории. 

Ключевая ошибка немцев — решение напасть на СССР, никак не меняя отработанную стратегию, тактику и не переводя промышленность на военный режим. Всё, что эффективно работало в Европе, уютной, благоустроенной, компактной, перестало работать в России. Чтобы гарантировать себе успех, немцам надлежало заранее наладить выпуск тысяч самолетов и подготовить тысячи пилотов. Но у них не было на это времени — такая подготовка заняла бы пару лет, за которые СССР успевал закончить перевооружение армии и ВВС на новую технику и нивелировать значительную часть предпосылок к немецкой победе. И главное, у немцев не было желания жертвовать своей размеренной и благополучной жизнью ради войны на истощение. Вера в успех блицкрига и в слабость СССР, дополненная нежеланием менять сытую жизнь Германии, привела немцев к поражению.

Действия немецкой авиации, ориентированные на глубокую качественную подготовку летчиков и отличную технику оказались недостаточно сбалансированными. В жертву качеству была принесена массовость. Но в компактной Европе массовость была не нужна. Однако, одного взгляда на карту достаточно, чтобы понять, что в России все будет иначе. Здесь недостаточно качественного, но малочисленного воздушного флота. Здесь нужна массовость. А массовость — противоречит качеству. Во всяком случае, задача сделать массовые и одновременно высококлассные ВВС с отличной техникой и пилотами-асами требует невероятных усилий и длительного времени, которого история не отпустила ни Германии, ни СССР. В таких исходных условиях поражение Германии было неизбежно — это был лишь вопрос времени.

Голодников Николай Герасимович: «…когда Мюллера сбили, его к нам привезли. Я его хорошо помню, среднего роста, спортивного телосложения, рыжий. Когда его спросили о Гителере, заявил, что на «политику» ему наплевать, собственно к русским он никакой ненависти не испытывает, он «спортсмен», ему важен результат — настрелять побольше. У него «группа прикрытия» бой ведет, а он «спортсмен», захочет — ударит, захочет — не ударит. У меня сложилось такое впечатление, что многие немецкие летчики-истребители были вот такими «спортсменами».
— А чем война была для наших летчиков?
— Для меня лично тем же, чем и для всех. Работа. Тяжелая, кровавая, грязная, страшная и непрерывная работа. Выдержать которую можно было только потому, что Родину защищаешь. Спортом тут и не пахнет».

В заключение хочется добавить, что формат статьи не предусматривает раскрытия множества очень интересных сторон войны в воздухе. Совершенно не затронута тема характеристик боевой техники, промышленного потенциала сторон, не освещена тема ленд-лиза и т.д. Все это требует более обстоятельной работы, чем скромный труд любителя истории. То же можно сказать и о приводимых цитатах. Приходится ограничивать объем приводимых слов непосредственных участников событий, ограничиваясь лишь несколькими свидетелями. Всем интересующимся данной темой необходимо обратиться к первоисточникам, чтобы получить истинно полный объем знаний.